Фридрих Незнанский - Страшный зверь
— Хочешь стоять, ну, так и стой, как дурак, на свою глупую голову! — сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти в подъезд.
— Иди, иди, — отмахнулся муж пренебрежительно.
— Чего? — вмиг встрепенулась Наталья. — Ты куда это собственную жену посылаешь?! Знаю я тебя! Жена за порог, а у него сразу глазки свинячьи по сторонам разбегаются!
Она, конечно, сразу поняла, уже по одной мужниной интонации, что тот хочет остаться наедине с Катькой, пока не приедут «скорая» с милицией. А когда те приедут, еще ждать да ждать. Ишь, ты, какой быстрый! Не дождется!.. А Маринке и завтра позвонить можно, они ведь уже, поди, давно в постели с Серегой. Вот же повезло бабе с мужиком! Уж как он ее сегодня миловал-то, смотрел как! Под столом коленку гладил — заметно было, а Маринка только что не взвизгивала, хулиганка… Ну, конечно, проводили поскорей гостей, да и… понятное дело… И завидно, и видишь, что твой-то поезд давно ушел… А этот еще и глазки строит! Ну, погоди у меня…
Первой прикатила милиция. В экипаже, естественно, оказался врач, судебный медик. Он, отогнав неизвестно откуда взявшихся «зрителей», склонился над мужчиной, долго ощупывал, распахнув одежду на груди, прислушивался к его дыханию, а затем раскрыл свой чемоданчик со всякими лекарствами и инструментарием. Присевшему на корточки рядом с ним милицейскому майору он негромко сказал, что обнаружил на теле раненого два пулевых следа. Первая — прошла по касательной, раздробив нос и изуродовав щеки. Она и вызвала бурное кровотечение. Но это дело было вполне поправимым, пластическая операция, то, другое, главное, остановить кровотечение. А вот со второй оказалась гораздо хуже: она пробила руку и вошла в грудь мужчины под мышкой, остановившись, по всей вероятности, где-то рядом с сердцем, иначе бы мужчина давно уже был покойником. Как это произошло? Очевидно, он, еще сидя в машине, поднял руку. Может быть, говорил по телефону?.. Нижний след от пули в стекле определенно указывал на это обстоятельство. В общем, здесь требовалась срочная операция.
Майор, узнав из документов, найденных в кармане тяжело раненного, узнал, что тот — старший следователь Следственного комитета при Прокуратуре РФ, подполковник юстиции Ванюшин Герман Николаевич. А еще стало ясно, что он — не местный, а москвич. И расследовал он, скорее всего, уголовное дело, связанное с бывшим начальником областного УБОПа, полковником милиции в отставке Краевым, подозреваемым в организации убийства бизнесмена Неделина. Расследование длится второй месяц, и в этой связи уже задержаны несколько бывших сотрудников отставного полковника, но показаний против своего прежнего шефа они не дали, и дело зависло. А в санкции на арест Краева начальнику следственного отдела милиции отказал областной прокурор. Знал уже об этом, слишком «громком» деле дежурный оперативный сотрудник.
Просмотрев найденные документы и оставив эксперта-криминалиста разбираться с вещественными доказательствами и уликами, майор принялся за осмотр местности. А дежурный следователь прокуратуры занялся допросом свидетелей. Благо они оказались на месте, рядом с тяжело раненным. И среди них следователь Нарышкин с большим удовольствием узнал широко известную в городе телеведущую Катю Молчанову, настоящую «звезду» областного масштаба. Она была одета с небрежностью красивой и свободной от предрассудков молодой женщины, выскочившей прямо из постели, что очень понравилось немедленно вообразившему себе эту картину Борису Егоровичу — так охотно представился ей следователь. Но красавица, похоже, плевала на свой внешний вид: на ней была короткая дубленка, надетая прямо на такой же короткий халатик, — для зимы очень рискованно с голыми-то ногами, да и вообще. На чем он и остановил ее внимание. Точнее, сначала сам запнулся пристальным взглядом на ее замечательных, обнаженных выше колен ногах, а потом уже и на всем остальном — на дубленке, халатике там и прочем. Разыгравшееся воображение продолжало «рисовать» следователю «сладкие» картинки, но Катя, как звали ее все в городе, только отмахнулась, нетерпеливо морщась. Попросту же послала его подальше, на что он нашел в себе силы не обидеться и отнестись к реакции признанной красавицы снисходительно. Она, нервничая, ожидала «скорую», где были и настоящие врачи, и реанимация. Чувствовалось, что ее боязнь «потерять» этого московского следователя была не безосновательной.
Чтобы не «морозить» напрасно чрезвычайно приятную женщину, следователь пригласил ее в дежурную машину, на которой прибыл на происшествие, чтобы снять показания. Но свидетелем она оказалась в буквальном смысле никаким, ибо выскочила, по существу, по звонку собственного телефона, на который ей ответил случайно оказавшийся на месте происшествия сосед с нижнего этажа. И тот, по ее просьбе, ожидал своей очереди. Вместе с супругой, которая все нервничала и норовила уйти домой.
Хоть и не о чем было говорить по существу дела с Катей, Нарышкин не торопился почему-то расстаться с ней, расспрашивал, что она увидела, приблизившись к раненому. А ей уже надоело повторять одно и то же. Поэтому, когда подъехал, наконец, «реанимобиль», она небрежно отмахнулась от «важного» следователя и выскочила из его «Волги». Не положено так поступать какому-никакому свидетелю, разумеется, но что поделаешь? Толку от нее все равно никакого. И Нарышкин, тяжко вздохнув, позвал в машину главного свидетеля Боронина.
Тем временем эксперт-криминалист исследовал входные отверстия от пуль. Одна из них определенно застряла в теле раненого, и достать ее оттуда мог только хирург, а вторая, раздробившая переносицу, пробила еще и противоположное дверное стекло и улетела в пространство двора. Найти ее на дворе, засыпанном толстым слоем потемневшей листвы, не представлялось возможным. Из этого обстоятельства следовало только одно: произвести идентификацию ее можно было лишь после работы хирурга, который извлек бы ее у раненого москвича.
В обойме «Макарова», принадлежавшего Ванюшину, недоставало одного патрона, следовательно, он также произвел выстрел. Об этом свидетельствовали оба члена семьи Борониных, услышавших сначала два громких «хлопка». Думали, что мальчишки балуются, и поэтому не обратили внимания на двоих мужчин, торопливо проследовавших мимо них в «темную» машину, стоявшую у обочины тротуара. Одним словом, там зацепок не было никаких. А затем, уже при них, этот человек, упавший на снег, приказал им не двигаться и сам произвел выстрел в небо, после чего замер окончательно. Но зазвонил телефон в его руке. А дальше из дома выскочила соседка Молчанова, которая и звонила этому мужчине, назвав его Герой. Значит, он был ей хорошо знаком, и она сердилась, что он задержался. Ну а потом она и свидетелей «попросила» подождать приезда милиции. О раздраженном тоне Катерины и краткой стычке с ней Боронин решил не говорить, зачем осложнять отношения с известной, красивой женщиной? Гордиться нынче надо таким знакомством. Больше того, не исключено, что в будущем, напомнив ей об этом ночном происшествии, удастся установить с Катюшей более приятный контакт, а там и в гости напроситься. С вином и цветочками — женщины это любят, чтоб все было любезно и обходительно. А что, Алексей Владимирович вовсе не считал себя пожилым человеком, и с молчаливым юмором относился к совсем не безосновательным подозрениям своей супруги. Уж что есть, то есть, не отнял еще у него Господь умения и сил доставить удовольствие женщине, как бы ни ревновала его рано постаревшая и «обабившаяся» Наташка…
И Нарышкину, и всем остальным членам оперативно-следственной бригады было ясно, что попытка убийства определенно связана со служебной деятельностью Ванюшина. А вот о самой «деятельности», к великому сожалению следователя, ничего толком не знала Катя Молчанова. И это очень расстраивало Нарышкина, размечтавшегося о том, как Катя захочет отвечать ему на подобные «интимные» вопросы не в машине, а пригласит его к себе в квартиру, чтобы рассказать о москвиче. Кто он, что собой представляет, какое отношение имеет к ней, что их связывает? Может, любовные отношения? И с какой стати он приехал к ней так поздно на «Жигулях», взятых в агентстве напрокат? А может, это вовсе не его служебная деятельность здесь виновата и стала причиной покушения, но чья-то ревность? За Катей ведь каждый не прочь приударить, в надежде на… взаимность. Словом, Нарышкину было, о чем поговорить с Молчановой. Если бы та согласилась. И он уже сделал ставку на эти вопросы. Но она просто ушла от темы, заявив, что ее личная жизнь не имеет отношения к покушению. Как он ни настаивал на своей «рабочей» версии, приводя веские, на его взгляд, доводы, и опираясь на личный опыт. Отрезала и — все! Вот и понимай, как хочешь. То есть, унизила его профессиональное достоинство, не стала отвечать, будто в душу плюнула!
Нарышкину, считавшему себя молодым и очень способным следователем, на которого обращали внимание и девушки, и некоторые женщины в Управлении, совсем не безразлично оказалось бы внимание Кати. С этой яркой женщиной просто так ведь не познакомишься, отошьет одним словом, это было тоже известно. Не получилось, ну, что ж? В конце концов, можно и пригласить ее в Следственное управление — для уточнения отдельных вопросов. Вот это уже произведет настоящий фурор! Все дамочки позеленеют от зависти, увидев одни только ноги этой теледивы, проходящей в его кабинет. А уж он-то постарается, чтобы разговорчики пошли, она еще пожалеет о своей резкости.
