Леонид Cловин - Жёсткий ночной тариф (Бронированные жилеты)

— Вы нам только подскажите управление и фамилии… — гнул Картузов.

Задержание вооруженного преступника могло обернуться правительственной наградой. Могло ничем. Или индульгенцией на первый промах.

— В таком случае ничего не надо, — сказал Козлов. — Поступайте, как считаете нужным.

— А то смотрите! Мы всегда за контакт… — Картузов сразу заспешил. — Одно дело делаем для народа. — Он обернулся к Игумнову, все еще державшему свою опасную ношу. — Идешь?

Не дожидаясь розыскников, Картузов так же упруго покатил по лестнице вверх. За ним двинулись оба милиционера с резиновыми колотушками.

Качан — самый молодой, — отмолчавшись в присутствии начальства, принялся чистить рукавом брюки. Рыжий зло смотрел на Игумнова.

— Запоминаешь? — Игумнов сверкнул хулиганским рядом зубов.

— Зачем? Я вас и так, хомутов, знаю как облупленных. — Он показал на Борьку: — Это — Качан. Ты начальник розыска Игумнов. Службу начал в восьмом отделении ГАИ на спецтрассе. Потом тебя оттуда выставили. Как у тебя раскрываемость? Небось, под сто процентов гонишь? И все за счет укрытых? Так?

Рыжий отлично знал деликатную проблему уголовного розыска.

— Ладно. Иди… Это ведь твой начальник — Картузов, бывший скубилинский холуй… — Он показал назад, на лестницу. — Что он тут плел про разговор с генералом? Дураков нашел!

Майор Козлов был полностью в курсе их дел.

— А, между прочим, мы уже встречались. Не помнишь? Доставляли одного к вам в дежурку… Ты был ответственным. Забыл? До встречи. Чао, бамбино.

Картузов не обманул старшего группы КГБ, сказав, что он только что говорил с начальником управления. Разговор действительно состоялся.

Правда, по другому поводу.

Генерал Скубилин позвонил сам, и о задержании вооруженного преступника между ними не было сказано ни слова.

— Как? — Скубилина отличал резкий фальцет, который многие легко пародировали.

— Все в порядке, товарищ генерал, — Картузов сразу убедился в том, что его не разыгрывают. — Все готово. Но он пока не приехал.

— Смотри у меня, — сказал Скубилин. — Обрею наголо. Одни брови оставлю!

У них сохранились фамильярные отношения барина со своим персональным шофером.

— Не пропустишь? — характерным, лишенным обертонов голосом пропел Скубилин.

— Нет, Василий Логвинович. Не беспокойтесь!

Они говорили о директоре вокзального ресторана, тихом, вечно трезвом кавказце Гийо.

— Что-то долго он сегодня!

— Ничего, придет!

Указание завести разработку на Гийо поступило два месяца назад сверху, непосредственно от Скубилина, и дело, которое завели на ресторан, оперативники называли между собой «Генеральским».

— Только чтобы все тонко!.. — не раз предупреждал Скубилин. — Тоньше комариной…

Генерал известен был как ярый матерщинник, в чем особо преуспел помощником одного из ныне действующих замминистров — Жернакова. Тот начинал обычно смеяться еще прежде, чем его любимец открывал рот, чтобы изрыгнуть очередную похабщину.

К делу Гийо Картузов вначале отнесся скептически, посчитав очередной генеральской блажью.

«Подумаешь, директор ресторана! Ну, отстегивают ему… Официантки, завпроизводством, буфетчицы. Где этого нет?»

Потом задумался. Взглянул на дело пошире.

Нетрудно было догадаться, что Скубилин уйдет назад в министерство — но уже на самостоятельную работу. В управление внутренних дел на Московской железной дороге приходил он ненадолго, чтобы получить генерала, и теперь готов в обратный путь. Для этого ему требуется Большое Дело, на волне которого добудет он новую должность. Дело, о котором Жернаков сможет доложить министру или его первому заместителю, о котором долго еще будут упоминать в разных обзорах и сводках.

Картузов прикидывал и так и эдак.

У Скубилина был верный нюх. Он не стал бы интересоваться пустяками.

Директором ресторана начали осторожно заниматься. Оказалось, человек он при деньгах. Кроме двух дач, построенных на его участке в Купавне, купил еще двухэтажную дачу в Мичуринце для любовницы, которую полностью содержал.

Двадцать буфетов по двадцатке ежедневно, да официантки, да «коробейники» у вокзала. Да самый большой налог с завпроизводством… В день выходила кругленькая сумма.

И все же Картузов был уверен: не этим скромная фигура директора ресторана привлекла внимание Скубилина. Но чем?

На всякий случай Картузов держался в тени. Разработку санкционировал его заместитель подполковник Омельчук — ухватистый оперативник, добившийся места не связями, которых у него не было, а силой лишь милицейской цельности, нахрапистости, отсутствию других устремлений, кроме служебных. Грубой лестью, повадками легавой и полной преданностью начальству. Омельчук формально и курировал дело.

Делу дали название «Форель» по имени рыбы, водившейся у Гийо на его исторической родине.

Первые же оперативные мероприятия убедили Картузова в том, что он поступил осмотрительно.

Каждую неделю, пока велось дело, то один, то другой сотрудник БХСС проверял в информационном центре, нет ли у какого-либо органа милиции материала на Гийо. Каждый раз после этого Картузов убеждался: у делавших запросы не было серьезных поводов для обращения в информационный центр.

Кто-то тщательно опекал Гийо, следил, не сел ли какой-нибудь из отделов внутренних дел на хвост директору вокзального ресторана.

Сам фигурант вел себя спокойно и ни разу не изменил заведенным правилам.

На свадьбу старшего сына снял ресторан Дома архитекторов и оплатил прилет в Москву не менее двух сотен знакомых и родственников.

Не меньше приехало и москвичей. По сводке наблюдения Картузов легко установил, что номера машин, на которых раскатывают друзья Гийо, отнюдь не простые — большая часть их принадлежала МК и Моссовету, но встречались как закрепленные за МВД и Главным управлением внутренних дел Москвы, так и за Главным управлением торговли.

— Окружение у него сильное! — заметил как-то Картузов в разговоре с начальником управления. — Из Мичуринца на трех машинах махнули на Грановского в закрытый распределитель. Опаздывали. Всю дорогу гнали под красный свет, гаишники только козыряли. Арест произведет на них, конечно, шоковое впечатление…

— А хрен с ними… — прокричал петушиным своим фальцетом Скубилин. — Пусть они ему с Грановского в тюрьму языки копченые носят! Сосиски в банках…

— Не может быть, чтобы Гийо не отстегивал дальше наверх…

— А это и предстоит тебе с Омельчуком выяснить, милый!

— Поприжать Гийо, и они забегают… — фамильярно рассуждал Картузов. — А что? — Он любил разыгрывать перед Скубилиным роль прежнего бедового парня, которому нечего терять, — личного шофера, посвященного в скрытые за семью замками тайны хозяина. — Вы опять в министерство. На повышение. Кублатого — на пенсию. Вы на его место. А мне… — У Картузова кончался срок подполковничьего звания. — Папаху…

— До времени не выпячивайся, — серьезно советовал Скубилин. — Помни. Достать тебя очень легко. Через начальника розыска. Игумнова. Через укрытые преступления…

— Такого у нас нет!

— Ты мне мозга не полоскай. Я не девочка. Поймают — тогда никто не поможет. Даже я! КГБ за этим тоже следит. При желании мигом накроют!

— Осторожность — главное. Это уж закон! — хитрил Картузов. — Ваш ученик. Знаете…

— Сам все проследи… — нынче Скубилин не спешил заканчивать разговор, что-то тянул. Недоговаривал. — Все-таки странно, что его все нет…

Игумнов дернул дверь. Дежурная часть оказалась заперта изнутри — редкий случай! В окошке показался милиционер… На нем был в ядовито-зеленого цвета камуфляже бронежилет, закрывавший грудь и подбрюшье. В руках вахтер держал автомат.

— Кто там? — крикнул из дежурки Картузов. — Я же сказал, чтоб никого!

— Это начальник розыска… — отозвался милиционер.

— Заставь дурака Богу молиться, — возмутился Картузов. — Игумнова не пустить!..

«Преступник задержан, а они все стерегутся… — подумал Игумнов. — Кого? Сообщников? Чужую группу захвата?»

Случай, о котором напомнил комитетчик, произошел год назад. В дежурку внесли человека в полосатом костюме узника с латкой на груди «3/К». Имя-фамилию Игумнов не запомнил. Рядом с носилками шла женщина с таким же ярлыком на платье. Щупала пульс. Заглядывали любопытные.

Игумнов был ответственным.

— Откуда? — спросил у носильщиков.

— Из медкомнаты.

— Из медкомнаты в дежурку? Какой дурак приказал?

Несколько человек по-хозяйски прошли следом:

— Ставьте носилки за дверь. Чтоб меньше на виду! Милиционера у входа!

— Вы, собственно, кто такие? — Игумнов завелся.

— Считайте, что работники милиции. Вот документы!