Алексей Макеев - Полковники из МУРа
– Ну а Микеша с Платоном – это что за типы? Никакой информации на этот счет? – нетерпеливо спросил Гуров.
– Про Микешу ничего не выяснил, – сказал Крячко. – А вот Платон – человек известный в определенных кругах… Дело в том, что деньги к деньгам идут, и у Сомова полно всяких побочных источников дохода – магазины, кабаки, салоны, игровые залы. Некоторые прямо ему принадлежат, некоторые он держит с кем-то на паях, а иными владеют его люди. Так вот, в Черемушках имеется одна не очень презентабельная, но зато весьма большая пивнуха под зазывным названием «У Платона». Как ты догадываешься, держит ее отнюдь не древний философ, а как раз тот Платон, который тебя интересует. Во всяком случае, я предполагаю это с большой долей уверенности. Когда сведущие люди говорят о Платоне в сомовском контексте, то прежде всего вспоминают именно об этом Платоне, содержателе пивной. Больше ни о каких Платонах и быстрых разумом Невтонах мне ничего узнать не удалось. Но, полагаю, это именно та информация, которая нам необходима. Наверное, и Микеша где-то рядом с Платоном, раз Сомов упоминал их имена вместе. В принципе, я не откажусь от посещения этого злачного места, особенно если мне выделят некоторую сумму на представительские…
– Телевизор продашь – и будут у тебя представительские! – буркнул Гуров.
Накануне они, так и не решив, как следует поступить с похищенным телевизором, отвезли его на дачный участок, принадлежащий дальнему родственнику Крячко. Родственник был одинок и немощен, а потому полностью передоверил заботы о клочке глинистой малоплодородной земли Стасу. Гуров называл это «пустили козла в огород». В период стасовского «землевладения» на вверенном ему участке особенно буйно поднялся бурьян и вырос небывалый урожай одуванчиков. Зато на этом многострадальном клочке земли стоял почти настоящий домик, и даже погреб имелся. Именно туда и поместили злосчастный телевизор.
Теперь Гуров воспользовался случаем и вспомнил об этом. Однако развивать эту тему он не стал, потому что ему самому она порядком действовала на нервы, тем более что положение было слишком неопределенным для того, чтобы размениваться на сомнительные шутки.
– Ладно, проехали! – нахмурясь, сказал он. – Давай серьезно. Начнем с самого начала… Поскольку карты перемешали, следует подумать, во что мы играем и какие козыри. Итак, в ночь на двенадцатое сентября в центре города из огнестрельного оружия убивают человека. Человек по фамилии Григорьев – приезжий, в Москве считаные недели, без намеков на криминальное прошлое, но при этом погиб он с оружием в руках. Во всяком случае, так утверждают очевидцы. Далее выясняется, что приехал этот человек в Москву во второй раз, по приглашению неких работодателей, уже выплативших ему аванс в десять тысяч долларов. Не такие уж большие деньги, скажем, для господина Сомова, но для обычного человека – это целое богатство. Однако Григорьеву нужна гораздо большая сумма, и, судя по всему, господин Сомов согласился ее уплатить…
– Ты уже решительно указываешь перстом на Сомова? – с любопытством спросил Крячко.
– Не без сомнений, но с большой долей уверенности, – ответил Гуров. – Полагаю, ты и сам склоняешься к этой версии. Григорьеву был известен телефон, принадлежащий Сомову, телефон, который до определенной степени «законспирирован»… Откуда он мог его узнать? Наугад ткнуть пальцем в телефонную книгу? Мне кажется, связь между Сомовым и Григорьевым совершенно очевидна.
– Мне тоже так кажется, – вздохнул Крячко. – Может, они друзья детства?
– Тебе лучше знать, – сказал Гуров.
– Нет, не друзья, – печально ответил Крячко. – Сомов вообще никогда не был в Пензе. Это я так просто сказал. Скорее всего, получается, что Сомов предложил Григорьеву высокооплачиваемую, но непонятную работу.
– Да, непонятную, – согласился Гуров. – Если предположить, что дом на Красной Пресне имеет отношение к этой работе, то нужно хорошенько проанализировать разговор, который я слышал прошлой ночью. Сомов говорил своему приятелю, которого упорно называл «братаном», про какой-то небывалый кайф, организуемый для «своих», и при этом немало стоящий. А в стоимость этого кайфа он включал отступные ментам…
– На память сразу приходит лейтенант Сиволапов, верно? – вставил Крячко.
– Приходит, – кивнул Гуров. – Еще он говорил про подмазку свидетелей и компенсацию зайцам. Не думаю, что зайцы тут имелись в виду четвероногие. Совершенно ясно, что эти зайцы так и просятся взять их в кавычки. Тем более что с ними работают такие прославленные психологи, как Микеша с Платоном…
– Вопрос, в каком плане они с ними работают? – перебил его Крячко.
– Они их охмуряют, – ответил Гуров. – Как цыгане. Сомов так прямо и сказал. По-видимому, именно эти двое и ведут наем на высокооплачиваемую работу, над сущностью которой мы с тобой ломаем головы. Видимо, работа эта, несмотря на щедрые авансы, на самом деле оплачивается далеко не так щедро, как ожидают те, кто на нее нанимается.
– И когда они наконец понимают, что их нагрели, то берутся за оружие? – предположил Крячко.
– Предварительно нарядившись в белые одежды, – хладнокровно добавил Гуров. – Просто кино какое-то… Нет, я думаю, дело в другом. Помнишь тот наш разговор о парнях, у которых руки чешутся пострелять?
– Ну? – сказал Крячко, и взгляд его вдруг сделался тревожным. – Не хочешь же ты сказать…
– У тебя есть другие версии? – поинтересовался Гуров.
– Все равно! – воскликнул Крячко. – Охота на зайцев – это чересчур даже для наших чокнутых богачей!
– Ты рассуждаешь, как человек, безнадежно отставший от века, – безжалостно заметил Гуров. – Все меняется. Представления о морали претерпели такие изменения, что лет тридцать назад их сочли бы просто фантастикой. Например, что бы ты сказал в году эдак шестьдесят девятом, если бы услышал историю о двенадцатилетних подростках, убивающих запоздалых прохожих просто потому, что им нечем больше заняться? Ты бы наверняка сказал, что это полная чушь. Но сейчас тебя такие истории уже не удивляют. Почему же охота на людей вызывает у тебя такое недоверие? Потому что сам ты никогда ничем подобным бы не занялся? Но, должен тебе напомнить, твоя профессия чрезвычайно близка к этому. А у бедных богачей есть все – нет только возможности встать на твое место. А так хочется впрыснуть в кровь адреналинчику! Заметь, это стало повальным поветрием – все садятся на адреналиновую иглу! Экстремальные виды спорта, маленькие войны, уличные банды… Каждый выбирает свой адреналин. Ну, а что делать людям, которые не хотят кормить вшей на войне, которые уже выросли из уличных разборок, победили всех своих конкурентов, которые, в общем-то, не хотят пугаться до смерти, а лишь хотят слегка пощекотать нервы? Да такая забористая игра в охотника и зайца – просто находка для них!
– Но это же опасно – можно за решетку загреметь, – угрюмо сказал Крячко. – Сам же говоришь, до смерти им пугаться не хочется.
– А ты многих богачей можешь вспомнить, кого закатали в тюрьму на всю катушку? – спросил Гуров. – Вот и я не могу. Сомов же упоминал про откат милиции и свидетелям. Видимо, это средство действует безотказно… А потом, никого еще не поймали за руку! Возможно, такой род развлечения появился совсем недавно. Сам понимаешь, немотивированное убийство раскрыть почти невозможно. Я и сейчас до конца не уверен, что мы сумели найти мотив. Все это лишь предположения, и они требуют тщательной проверки.
– Каким образом? – спросил Крячко.
Гуров задумался.
– Знаешь, есть, по-моему, два пути, – наконец сказал он. – Один путь – вести постоянное наблюдение за домом. Возможно, это позволит нам что-то понять в планах «охотников». Но, к сожалению, это слишком долгий и не слишком надежный путь. Правильнее, как мне кажется, внедриться в эту среду напрямую. Сойтись, например, с пресловутым Платоном…
– Так он с тобой и сойдется! – недоверчиво хмыкнул Крячко. – Главный психолог! Да он на всех людей, наверное, как на дичь смотрит!
– А вот это идея! – вдруг воскликнул Гуров. – Именно! Нужно подсунуть им приманку! Если все пройдет гладко, мы сразу выясним, прав я или нет! Нужен человек, который будет претендовать на роль «зайца»! Может быть, взять кого-нибудь из МУРа? Кого-нибудь из молодых, толковых ребят?.. Только, эх!.. – Он досадливо махнул рукой.
– Шила в мешке не утаишь, – рассудительно заметил Крячко, с ходу угадавший мысли друга. – И на такую операцию нужно будет непременно спрашивать разрешения. И назавтра о ней будет знать вся прокуратура, вся милиция и вся Москва, включая последнего забулдыгу из платоновской забегаловки… Да и молодых, по правде сказать, жалко. Чего они могут, эти молодые? Раскусит их Сомов – еще неизвестно, чем все закончится… Знаешь, что я тебе скажу? Роль «зайца» должен исполнить я!
В ответ на такое заявление Гуров задумчиво посмотрел на Крячко, потер переносицу и с некоторым сомнением произнес:
