Леонид Словин - Транспортный вариант
— Я должен получить объяснение, — сказал Денисов, усаживаясь за приставной столик и доставая чистый бланк протокола. — Как, по-вашему, все обстояло в тот вечер?
Малахов симметрично отставил локти по обе стороны опущенного в ладони подбородка.
— Начнем с того, что мой приятель, тоже завлабораторией, в тот вечер попросил моей помощи… — он внимательно-оценивающе посмотрел на.
Денисова. — В, ремонте квартиры. Мы с ним все делали сами. Я тоже недавно квартиру получил. Побелка, циклевка… — Малахов не стал уточнять. —
Короче, в тот день, пора.ботав, мы немного посидели за столом… Потом я поехал домой, — Вы ехали со стороны Москвы?
— Да, из Нижних Котлов.
— В последнем вагоне?
— В последнем. Мне только пути перейти — и я дома.
Мы привыкли тут ходить. Тропинка вела под рефрижератор. — Он встал из-за стола. — Теперь представьте, что это вагон, — он показал на приставной столик. — Я подошел, нагнулся. Вдруг — вагоны дернуло! Покатило.
— Быстро?
— Не очень. Как обычно…. Я сразу отпрянул! Стою — жду. Вагона три прошло, вижу — женщина! Из-под вагона! Я растерялся, закричал! Что — и сам не знаю! Бегу к платформе. Кричу!
— Уточните, что вы увидели вначале? Спину, лицо женщины?
— Сумку! Она выпала между колес на шпалы. Потом показалась женщина.
— Вы уверены?
— Совершенно.
«Странно», — подумал Денисов. Он хорошо помнил, что сумка лежала в стороне. Так было указано и в протоколе осмотра места происшествия.
— А потом? — спросил он. — Когда женщине оказывали помощь, вы видели снова сумку?
— Не обратил внимания.
Денисов достал блокнот, быстро набросал схему.
— Сумка лежала здесь, в десяти метрах от пострадавшей, в направлении, противоположном движению поезда.
Малахов удивился:
— Не понимаю… Но сумка действительно красного цвета?
— Красного.
— Видите! Значит, я видел ее!
Денисов помолчал.
— Когда вы побежали за «скорой», рядом с женщиной никого не оставалось?
— Кажется, нет. Не помню. Сзади тянулись люди.
— А навстречу? Когда поезд, затормозил? С другой стороны пути?
— Не знаю. Я тогда ничего вокруг ае видел!
Таксист приехал поздно. Денисов собирался еще в пансионат — не успел. В соседнем кабинете обсуждали пропажу вещей в автоматической камере хранения: подобрали шифр или дверца была оставлена открытой?
Сложись иначе обстоятельства — Денисов был бы сейчас со всеми.
Гладилин сел на тот же стул — у двери, помял в руке шапку.
— Я был недалеко от платформы Коломенское в тот вечер… — он сделал свое признание тусклым, невыразительным голосом. — Леонида просила меня подъехать…
Денисов понял, что сразу продвинулся вперед.
— Но я ее не встретил.
— Почему вы только сегодня решили это сообщить?
— Вы все равно знаете. Начальник колонны разговаривал с Азизбаевым.
— А если бы не знал?
— Какое это имеет отношение? Только бросает тень… — он не договорил.
— Она-то попала под поезд!
— Когда вы договорились встретиться?
Гладилин заговорил тем же бесцветным голосом:
— Лепя предупредила за день: «В 19.00 будь на Варшавке, восемьдесят один, рядом с домом, который ремонтируют. Предварительно позвони в пять. Я предупрежу, если что-то изменится».
— Ваша жена знала об этом? — спросил Денисов, — А зачем? — Гладилин пожал плечами, — Как Белогорлова все объяснила?
— Сказала: «Потом расскажу…»
— Такие встречи бывали и раньше?
— Бывает, что-нибудь надо передать. Может, теща посылала внуку…
— О чем вы подумали в этот раз?
— Дом, ремонт… — он вздохнул. — Об эмульсионной краске или белилах. Я говорил ей… Кроме того, я знал, что она купила облицовочную плитку.
— Дальше.
— Позвонил без пяти пять. Телефон был занят. Еще позвонил. Опять занят.
Потом никто не ответил, — в каждом слове его чувствовалась неспешная основательность, так же, должно быть, без напора двигалась по его жилам густая, вязкая кровь.
— Потом?
— Решил все-таки съездить.
— Ждали долго?
— Двадцать минут. У нас уговор: дольше не ждать.
Тут как раз клиент подвернулся, опаздывал в Домодедово: «Помогите, безвыходное положение!»
— Пока вы стояли, никто не входил в здание?
— В ремонтирующееся? Я, честно говоря, не следил.
— «Запорожец» тоже не видели?
— Нет, — Гладилин достал расческу, взъерошил ворс на шапке. — Остальное вы знаете.
Остальное Денисов действительно знал или думал, что знает.
Он подошел к окну. Крыша старого здания, которая находилась все время перед глазами Гладилина, была продолжением смешения стилей, характерного для всего вокзала: сложенные под острым углом плоскости соединялись в середине, у огромного, на манер карточного домика шатра, господствовавшего над фасадом.
— Вы москвич? ч — Город Чехов… — Гладилин поднял голову. — Слышали?
— Да. Воспитывались с отцом?
— Только мать.
— Братья, сестры?
— Не было. — Поняв, что инспектора интересует он сам, Гладилин добавил:
— После восьмого класса пошел на работу. В дистанцию пути, на транспорт.
Учился. Потом армия. Вернулся в ту же дистанцию.
— А жена?
— Она работала там же, — теперь он был чуть понятнее.
— А клиент? — спросил Денисов. — Как он выглядел?
— Пожилой, в полушубке.
Таксист назвал те же приметы, что и старичок, с которым Денисов познакомился во дворе ремонтирующегося здания.
«Тот тоже говорил о такси…»
— По-вашему, — спросил Денисов, — у Леониды могли быть враги?
— Враги? — Гладилин удивился. — Нет, по-моему, — Никто не мог ей мстить? Муж, например?
— Олег? — Гладилин покачал головой. — Нет… И зачем? — в свою очередь,
Денисов тоже стал понятнее таксисту, потому он спросил: — Вы ее не представляете?
— Нет.
— Вы не были у нее дома, — сказал Гладилин. — ьы съездите. Хотите, я сейчас отвезу? Это недолго…
Рядом с тахтой в комнате Белогорловой стоял старенький телевизор, на стене висело несколько книжных полок. Денисов прошел по ним взглядом: классика, «Школьная библиотека». Ни одн? из книг не перекликалась тематически с той мудреной, которую Белогорлова брала у Щасной, — «Поэзия и проза Древнего Востока».
«Здесь библиотека молодого человека, который начал —собирать книги сам, не получив от родителей ни полных собраний сочинений, ни .Большой советской энциклопедии…» — подумал Денисов.
Вокруг было изобилие недорогих ширпотребовских безделушек, разномастных дорожек. В маленькой комнате спала дочь Белогорловой, эта комната была самой уютной. В центральной — висели всюду большие, увеличенные фотографии, перекочевавшие из деревенского дома, здесь жила мать
Белогорловой.
— У вас есть ее портрет? — спросил Денисов.
Мать Белогорловой достала альбом с фотографиями, открыла наугад.
— Это старшая… Когда на путях работала. Это сын.
Сейчас в армии служит. Вот это Леня в желудочном санатории.
С фотографии смотрело бесцветное, плоское лицо, на котором нельзя было прочитать ничего, кроме страха перед объективом.
— Улыбка у нее хорошая, — сказала старуха. Глаза ее были по-прежнему сухи. — Это она на соревнованиях…
В конце-альбома россыпью лежали грамоты, справки.
Старуха гартом выложила их на стол:
— Во сколь заслужила!..
Среди документов лежало несколько исписанных карандашом блокнотных страничек, Денисов поднял их.
— Разрешите полюбопытствовать? — он уже узнал почерк: правосторонний, левоокружной, хорошо выработанный.
— Нехай, — старуха махнула рукой.
Записи и здесь были оборваны, не связаны одна с другой— писавший заносил их по отдельности в блокнот, потом освобождался от ненужных страниц.
«…Ничего не понимаю. Как все случилось? Как жалко всех нас. Проданы билеты, зрители ждут. Надо набраться сил, играть финальную сцену…»
Денисов посмотрел на старуху:
— Леонида Сергеевна с кем-нибудь переписывалась?
— Ни с кем… — она смахнула со скатерти. — Что хоть они пишут там?
Денисов прочитал вслух:
— "…Почему РР не подошел к ней? Они бывали так нежны друг с другом.
Накануне она сказала: «Отпусти вего, и он сам найдет дорогу…» Во веем ищу тайный смысл, знамение. Даже когда автобусы выстраиваются в ряд, открывают одновременно двери и сотни людей словно по огромной сцене идут к рампе. Финал, Я шепчу: «Вяжите меня, я убийца!»
Было поздно, когда Денисов вернулся в отдел. В дежурке, кроме Антона, никого не было.
— Мне не звонили? — спросил он у Сабодаша.
— Только Лина.
— Все нормально?
— Думаю, да. Иначе — она сказала бы. Устал? — Антон поднялся из кресла.
— Садись за пульт. Будешь звонить?
— Два звонка.
Он достал блокнот, набрал номер. Трубку на другом конце провода сняли сразу. У телефона была женщина.
— Алле! — тон был выжидательный.
