Энн Перри - Бомба в Эшворд-холле
Он улыбнулся, словно посмеиваясь над самим собой, и добавил:
– Я знал, что она не может быть его женой, но боялся, что это его родственница. Он мог не одобрить того, что ее знакомства ищет какой-то там студент.
Джастина посмотрела на Эйнсли, который тоже не сводил с нее глаз. Тот сразу же опустил взгляд, а ей, казалось, стало неловко.
– И что же, они оказались родственниками? – полюбопытствовала Юдора.
– Нет! – воскликнул Пирс с явным облегчением. – Мисс Беринг оказалась просто его приятельницей. Он сказал, что она дочь его друга студенческих лет, с которым он поддерживал отношения вплоть до его безвременной смерти в молодых годах.
– Как печально, – отозвалась миссис Гревилл. – И ты решил, что этим представлением ваше знакомство не окончится?
– Ну, конечно, он так решил. – Падрэг поочередно взглянул на всех присутствующих. – Ни один стоящий молодой человек не упустит такую возможность. Если он встретил свою единственную в мире женщину, то пойдет за нею на край света, через города и веси, через горы и бурное море, если потребуется. Разве не так? – обратился он ко всем сидящим за столом.
Гревилл-младший усмехнулся:
– Конечно.
Айона не отрывала взгляд от тарелки.
– Да, куда бы ни потребовалось, – внезапно поддакнул Фергал, взглянув на Падрэга, а потом на Пирса.
– Опояшьтесь мужеством, и к черту все страхи, – внезапно подала голос Кезия, воткнув вилку в последний кусок картофельной запеканки с мясом. – К черту небо и преисподнюю, честь и позор, – произнесла она очень отчетливо. – Иди, хватай, что потребуется, и никогда не стой за ценой, и неважно, кто за это расплачивается полной мерой!
Пирс растерялся. Он, единственный из всех, не знал, что случилось утром, однако юноша был не настолько ослеплен своим собственным счастьем, чтобы не услышать горечь, с какой она это сказала. А гнев ее услышали и все остальные.
– Я ничего дурного не имел в виду, мисс Мойнихэн, – ответил сын министра. – Я, разумеется, не стал бы преследовать Джастину с бесчестными целями, что было бы одинаково позорно и для нее, и для меня. Но, слава богу, она так же свободна, как и я, – и как будто отвечает мне взаимностью.
– Поздравляю, мой мальчик! – искренно обрадовался Дойл.
Дворецкий подал новой гостье немного холодной семги, нарезанный огурец и картофель с зеленью, а также предложил охлажденное белое вино.
Кто-то что-то сказал об опере, которую недавно давали в Лондоне. Кто-то заметил, что уже слышал ее в Дублине. Падрэг обратил внимание на то, как трудна в этой опере партия сопрано, и О’Дэй с ним согласился.
Эмили взглянула на Джека, и тот слегка улыбнулся.
Дворецкий и лакеи, а также два камердинера приготовились сервировать следующее блюдо. Одним из камердинеров был Финн Хеннесси. Телман в столовой не присутствовал, и это было очень хорошо.
Мужчины вновь приступили к политической дискуссии, и – по крайней мере, внешне – все шло как будто бы гладко. Если даже у них возникал спор по какому-то вопросу, потом на это никто даже не намекал.
Дамы решили отправиться на прогулку в лес. Стояла ясная послеполуденная погода, по небу плыли редкие облачка, и дул мягкий ветерок, хотя рассчитывать на то, что он не усилится, не приходилось. Вечером могло внезапно задождить или же похолодать, а назавтра и вовсе задует шквальный ветер, сопровождаемый заморозками или, наоборот, слякотью. Однако погода могла сохраниться и такой же ясной, как сегодня.
Шесть дам двинулись через лужайку. Эмили с Кезией двигались первыми. Хозяйка попыталась завязать разговор, но очень скоро поняла, что ее спутница этого не желает, и вежливо замолчала.
Юдора выбрала себе в пару Джастину, и они шли, отставая на несколько шагов и представляя разительный констраст: миссис Гревилл – хорошо сложенная, с блеском в каштановых волосах и с гордо вскинутой головой, а мисс Беринг – очень худенькая, с черными, как вороново крыло, волосами, удивительно грациозная. Правда, когда она поворачивалась в профиль, сразу бросался в глаза ее необычный нос.
Шарлотте пришлось идти с Айоной. Ей не очень хотелось такого общества, но к этому обязывали правила приличия, а долг перед сестрой делал подобную компанию необходимостью, так что миссис Питт оставалось только желать большего знания деревьев и растений, чтобы было о чем поговорить. Она помнила предупреждения Эмили: не обсуждать политику, религию, разводы или картофель. Однако почти все приходящее ей на ум так или иначе неминуемо вело к запретным темам. Лучше уж было гулять в молчании, чем ограничиваться замечаниями о погоде!
Шарлотта видела, что Юдора разговаривает с Джастиной. Наверное, она расспрашивает девушку об их отношениях с Пирсом. Очевидно, жаждет узнать побольше о том, как завязалось их знакомство, и о его поведении. Интересно, почему сын ничего не рассказывал ей раньше?
Миссис Питт уже хотела что-то сказать об этой молодой парочке, но смолчала, вдруг подумав, что тема романтической любви теперь тоже может быть под запретом. Да и что можно сказать замужней женщине, застигнутой в постели с другим мужчиной не далее как сегодня утром? Об этом не найдешь совета ни в одной книжке правил хорошего тона! Очевидно, предполагается, что с благовоспитанными леди ничего подобного произойти не может. А если найдется среди них такая злосчастная или неосторожная, то все должны притвориться, что ничего не видели. Однако в данном случае увидевшая это дама закричала во все горло.
Когда они с Айоной достигли конца лужайки и вступили в аллею рододендронов, перед ними пролетела сорока.
– Вот чудеса! – воскликнула Шарлотта.
– Одна – к несчастью, – ответила ее спутница.
– Прошу прощения?..
– Это к несчастью – увидеть одну сороку, – пояснила миссис Макгинли. – Нужно обязательно увидеть пару или не видеть их вообще.
– Почему?
Вид у Айоны был таинственный.
– Ну, это просто…
Миссис Питт постаралась говорить очень вежливо и заинтересованно:
– К несчастью для кого? Так считают фермеры или орнитологи?
– Для нас. Это…
– Суеверие?
– Да, примета.
– Понимаю! Извините, как я сразу не догадалась… Я думала, что вы пошутили.
Айона Макгинли нахмурилась, но промолчала, и Шарлотта поняла, что она говорит совершенно серьезно. Возможно, эта женщина одновременно и христианкой является, и разделяет языческие предания кельтов. В ее поведении была какая-то романтическая бравада, безрассудство, очарованность, словно за внешним материальным, физическим миром ее взгляду был открыт еще какой-то другой, мистический. Наверное, именно это ее качество привлекало столь трезвомыслящего Фергала. Она должна была казаться ему средоточием волшебных видений, грез и мыслей, никогда не посещавших его голову. В каком-то смысле слова он черпал в ней обновление. Миссис Питт подумала также о том, что он может дать Айоне. Этот мужчина казался несколько твердокаменным. В нем чувствовался вызов. А может быть, миссис Макгинли в своем воображении наделила его качествами, которых в действительности не было?
Молчание становилось неловким, и Шарлотта мучительно подыскивала слова для беседы. Они вошли в лес, и миссис Питт обратила внимание на большое количество плодов на шиповнике.
– Грядет суровая зима, – ответила Айона и вдруг ослепительно улыбнулась. – Но это известная народная примета, не суеверие!
Шарлотта рассмеялась, и внезапно они обе почувствовали, что им стало легче друг с другом.
– Да, я тоже об этом слышала, но давно не видела шиповник и забыла об этой примете, – отозвалась миссис Питт.
– Да, и я тоже, – подтвердила миссис Макгинли, – но надеюсь, что примета не подтвердится.
Они шли под гладкими ветвями березы, которые шевелил ветер, а под ногами у них шуршала ржаво-золотистая палая листва.
– Здесь весной цветут колокольчики, – продолжала Шарлотта. – Они расцветают, прежде чем распускаются деревья.
– Да, знаю, – быстро отозвалась Айона. – Тогда кажется, что небо не только над головой, но и под ногами.
Остаток пути они делились познаниями в области природных явлений, и Макгинли рассказала своей спутнице несколько ирландских легенд о камнях и деревьях, посвященных горьким и трагическим событиям таинственного прошлого.
Вернулись они в другом порядке, за исключением Юдоры, которая все еще шла с Джастиной, расспрашивая ее о Пирсе. Эмили бросила на сестру быстрый благодарный взгляд и заговорила с Айоной, а Шарлотта взяла в спутницы Кезию.
На пути они заметили фазанов с ярким оперением, клюющих опавшее зерно на краю поля у кромки леса, и миссис Питт что-то сказала о них. Мисс Мойнихэн ответила односложно.
Солнце уже низко склонилось к закату, и горизонт был багрово-золотистым. На поле, протянувшемся к лесу, удлинились тени, нежно подчеркивая изгибы земли. Усилился ветер, и по небу мчались рваные облака, все сильнее его заволакивая.
