Питер Робинсон - Подруга Дьявола

— Энни?

— Слушаю.

— Это я, Эрик.

— Какой Эрик?

— Только не говори, что ты меня уже забыла. Услышать такое было бы обидно.

Энни, мгновенно прокрутив в мозгу все возможные варианты ответа, остановилась на нейтральном:

— Не помню, чтобы я давала тебе номер моего мобильного телефона.

— Может, ты вообще ничего не помнишь, даже как меня зовут?

Неужто она так напилась?!

— Ну все, — решительно объявила она после паузы. — Это мой рабочий телефон. Пожалуйста, больше на него не звони.

— Так дай мне номер домашнего телефона.

— Не думаю, что это необходимо.

— А как же мне с тобой общаться? Я даже не знаю твоей фамилии!

— И это очень хорошо, — закончила разговор Энни, почувствовав тяжесть в груди.

Телефон снова зазвонил. Она машинально нажала на клавишу ответа.

— Послушай, — опять прозвучал голос Эрика, — я понимаю, мы не совсем правильно начали.

— Мы ничего не начали. И ничего не будем начинать, — отрезала Энни.

— Господи, я ведь не предложение руки и сердца тебе делаю, позволь хотя бы пригласить тебя пообедать…

— Я занята.

— Все время?

— Практически да.

— А завтра?

— Буду мыть голову.

— В среду?

— Собрание в ассоциации съемщиков жилья.

— В четверг?

— Встреча с одноклассниками.

— В пятницу?

Энни, помолчав недолго, ответила:

— Поездка к родителям.

— Ага! Но ты задумалась, прежде чем ответить. Я точно это слышал.

— Послушай, Эрик, — произнесла Энни таким тоном, в котором, как ей казалось, собеседник должен был услышать и рассудительность, и решительность. — Прости, но я больше не желаю продолжать эту игру. Не хочу быть ни грубой, ни резкой, но мне не нужны сейчас никакие отношения. Так что извини.

— Но я ведь только пригласил тебя на обед. И все.

По опыту Энни знала, что после обеда как раз и бывает «все».

— Прости, но мне твое предложение неинтересно.

— В чем я провинился? Когда я проснулся, тебя уже не было.

— Ты ни в чем не провинился. Если кто и виноват, так это я. Прости. Больше не звони мне.

— Только не выключай телефон!

И снова Энни поступила вопреки здравому смыслу: она не отключилась.

— Ты слушаешь? — спросил он после недолгой паузы.

— Да.

— Отлично… Поужинай со мной. Давай встретимся в четверг в «Черной лошади»?

Паб «Черная лошадь» находился в Уитби, в старом городе, на мощенной булыжником улице под разрушенным аббатством. Это было достаточно приличное заведение, в которое частенько заглядывали сослуживцы Энни. А с какой стати она вообще думает об этом? Уходя — уходи.

— Извини… — начала она.

— Я буду ждать тебя в полдень, — заторопился Эрик. — Ты помнишь, как я выгляжу?

Энни представила молодое лицо, растрепанные волосы, темную щетину, сильные плечи, поразительно нежные руки.

— Я помню, — ответила она. — Но не приду. — И нажала на кнопку отбоя.

Она еще минуту держала телефон в дрожащей руке, сердце колотилось так, словно вместо него в груди бухало тяжелое орудие… но телефон больше не звонил. И тут из глубин памяти всплыло очередное очень неприятное воспоминание.

Энни купила новый мобильный телефон всего неделю назад. Это была навороченная модель, с помощью которой можно было звонить, писать эсэмэс-сообщения и получать электронную почту. Она все еще никак не могла разобраться с сигналами и свистками, которые подавал мобильник, не говоря уже о встроенной камере. Она вспомнила, что у Эрика был телефон такой же модели, и он продемонстрировал ей, как использовать некоторые его функции.

Дрожащей рукой она вывела на дисплей недавно сделанные фотографии. Вот они: их склоненные друг к другу головы, их весело гримасничающие лица заполнили почти весь экран, а над головами сверкают огни клуба. Он нащелкал эти фотографии и прямо там переслал их ей. Вот как он узнал ее номер! Ну разве можно быть такой дурой?

Она положила телефон в сумочку. Чем она, черт побери, занимается? Пора бы понять, что нельзя давать себе волю в подобных ситуациях. К тому же Эрик почти ребенок. Надо выбираться из этого дерьма. Как она вообще могла дойти до такого? Она взяла со стола листок бумаги. Пора идти на встречу с социальным работником, устраивавшим Карен Дрю в Мэпстон-Холл, и постараться узнать, как жила эта несчастная женщина до роковой аварии.

Ближе к полудню в понедельник Бэнкс приехал в иствейлский городской морг. Он сразу же отметил, что доктор Элизабет Уоллес в прозекторской выглядит более собранной и сосредоточенной, нежели ее предшественник Гленденинг. Уоллес и ее ассистентка Уэнди Гейдж готовились к работе, и, когда доктор кивком головы ответила на приветствие Бэнкса, ему показалось, что лицо ее сделалось несколько смущенным и даже настороженным. До начала работы им надо было убедиться в том, что все нужные инструменты находятся на своих местах, а висящий над операционным столом микрофон, в который патологоанатом станет надиктовывать комментарии по ходу вскрытия, работает нормально. Доктор полностью сосредоточилась: губы твердо сжаты, лицо застыло. Бэнкс не мог представить ее с сигаретой, перекуривающей вместе с ним, как они, бывало, перекуривали с Гленденингом, нередко отпуская при этом весьма скверные шуточки насчет трупа.

Для начала доктор Уоллес произвела внешний осмотр тела, делая все последовательно, тщательно, без волнения и спешки. Тело уже подверглось осмотру на предмет обнаружения следов постороннего воздействия, выделений и секретов внутренних желез. Все, обнаруженное на одежде и на теле Хейли Дэниэлс доктором, констатировавшим смерть, экспертами СОКО и при внешнем осмотре в морге, в том числе и лоскуты кожи, втиснутые в рот, чтобы не дать ей закричать, было отправлено в лабораторию на анализ. Бэнкс посмотрел на обнаженное бледное тело Хейли, лежавшее на столе. Его взгляд то и дело непроизвольно останавливался на обритом лобке. О том, что лобок девушки обрит, ему говорил доктор на месте обнаружения тела, но сейчас, увидев тело собственными глазами, он воспринимал это совсем иначе. Чуть выше лобкового холмика виднелась татуировка: две маленькие голубые рыбки, плывущие в разные стороны. Рыбы. Ее знак зодиака.

Доктор Уоллес заметила, куда направлен его пристальный взгляд.

— В такой татуировке нет ничего необычного, — пожала плечами она. — Это не значит, что она была проституткой или вела разгульный образ жизни. Она стала бриться, вероятно, несколько месяцев назад, свежих следов бритвы нет, так что убийца сделать этого не мог. Татуировки на таком месте сейчас популярны, и многие девушки либо сбривают волосы, либо делают эпиляцию воском. Это называется «Бикини бразилиан».

— Зачем? — в недоумении спросил Бэнкс. — Ведь это, наверно, больно?

— Зато модно, стильно. Говорят, при половом сношении получаешь больше удовольствия.

— Это действительно так?

Ее лицо стало каменным.

— Откуда мне знать? — Уоллес снова принялась осматривать тело, то и дело останавливаясь для более внимательного изучения отдельных участков кожного покрова и повреждений на нем и бормоча при этом что-то в микрофон.

— А что это за коричневое пятно у нее под левой грудью? — спросил Бэнкс.

— Родинка.

— А на руках и между грудей?

— Кровоподтеки. Образовались еще до наступления смерти. Он придавил ее коленями. — Доктор повернулась к ассистентке. — Раздвинь-ка ей ноги.

— Вам пока нечего мне сказать? — поинтересовался Бэнкс.

Доктор Уоллес прервала осмотр и, опираясь ладонями о металлический край стола, чуть наклонилась вперед. Две пряди светло-каштановых волос выбились из-под головного убора.

— Можно с уверенностью сказать, что она была задушена руками. Не шнурком. Причем душили ее спереди, вот так.

Вытянув вперед руки, она сложила ладони и пошевелила пальцами, как бы сжимая чью-то шею.

— Отпечатков пальцев или субстанции для анализа ДНК на коже нет?

— Всегда есть шанс, что частицы кожи убийцы или даже каплю его крови можно обнаружить на теле жертвы. Но здесь он, по-моему, закончив свои дела, стер все следы. Будем надеяться, что хоть что-то пропустил.

— На ее бедре было блестящее пятно, похожее на сперму, — напомнил Бэнкс.

Доктор Уоллес кивнула:

— Я видела. Не беспокойтесь, все уже в лаборатории, но на анализ нужно время. Вам ли этого не знать! Отпечатки пальцев? Не думаю, что их удастся идентифицировать. На всякий случай отпечатки сняли, но они размытые. Так бывает, например, когда открываешь дверь, поворачивая круглую ручку. Пальцы скользят по поверхности, и отпечатки получаются смазанными.

— Она сопротивлялась?

Доктор Уоллес отвела взгляд в сторону:

— Конечно же она сопротивлялась.

— Царапалась?

Доктор Уоллес глубоко вздохнула: