Фридрих Незнанский - Борт С747 приходит по расписанию
Она сидела за рулем с победительным видом, стекло двери было опущено почти до отказа, и ветерок развевал ее светлые волосы. В динамиках ревела какая-то попса. Надежда знала, что выглядит сейчас очень эффектно, замечала, что многие водители плотоядно поглядывают на нее, и девушку совсем не удивило, когда за перекрестком поравнявшийся с ней байкер принялся заигрывать.
Это был огромный брюнет с голубыми глазами. Из-под шлема вылезали длинные, до плеч, волосы. Очевидно, детина катался в компании с двумя приятелями. Сейчас те ехали чуть сзади и напоминали почетный эскорт. Первый же байкер шел вровень с «Ауди» Святковской, он буквально завис рядом с открытым окном водительской дверцы. У него оказалась богатая мимика — он обольстительно улыбался, жестами показывал Надежде, что восхищен ею, предлагал место на байке позади себя. Девушка смеялась и отрицательно мотала головой, мол, ей и в машине неплохо.
Тогда байкер сделал вид, что обижен на девушку. Он вырвался вперед и принялся демонстрировать мастерство езды. Сделает рывок на одном колесе, потом сбавит скорость, дождется машину Надежды и опять уйдет в отрыв.
Эти кошки-мышки прекратились у первого светофора, где и Святковская, и все три байкера остановились на красный свет.
— Геннадий, — представился ее новый поклонник.
— Очень приятно. Надежда.
— Здорово ездишь.
— Да уж не хуже тебя.
— Это как знать, — усмехнулся Гризли. — Машина одно, а круче байка все равно ничего нет. И не было. И не будет.
— Чепуха, — сморщила носик Надежда. — С вами просто никто связываться не хочет. При желании любой за пояс задвинет, даже «Запорожец».
— Обижаешь! — Геннадий с вызовом посмотрел на девушку. — Может, покатаемся? Устроим небольшое ралли. Не Париж — Дакар, но все же…
— Неудобно.
— А что так?
— Я тебя сделаю, как ребенка.
Все это говорилось не для собеседника, а для себя. Каждый настраивался на схватку, будил в себе демона азарта. Появившийся вместо красного зеленый свет дал старт. Они все одновременно сорвались с места — и «Ауди», и три мотоциклиста. Помчались по пустынному шоссе, все наращивая и наращивая скорость. Стрелки спидометров наклонились вправо.
Гризли оказался не только умелым тактиком, но и психологом. Он весьма грамотно заводил Надежду, играя с ней: то отрывался от нее, то давал ей возможность догнать себя, после чего мигом уходил в отрыв. Байкер был хозяином положения, регулировал ход гонки, следил за тем, чтобы девушка чувствовала — вот-вот догонит маячивший перед ней мотоцикл. Нельзя допустить, чтобы она сбавила скорость, мол, все равно проиграла, и поехала тише, а то и вовсе, развернувшись, направилась обратно в город.
Пока ничто не предвещало окончания игры. Надежда потеряла последние крохи инстинкта самосохранения, да и здравого смысла тоже. Она вцепилась в руль, стиснув зубы и прищурив глаза. Только бы догнать этого наглеца, кичащегося своим супердорогим черно-серебристым бай-ком. А тот, сверкая своими никелированными частями, с треском несся перед самым капотом «Ауди», дразня Надежду.
Редкие попутные легковушки, слыша позади себя треск и видя несколько ярких фар, благоразумно предпочитали прижаться к обочине, уступая дорогу оголтелой компании.
В какой-то момент Гризли начал было отрываться и существенно уходить вперед. Более того, два его компаньона тоже прибавили скорость, обошли «Ауди», догнали своего лидера и поехали рядом с ним.
Это уже был верх нахальства. Сейчас Надежда видела перед собой только три спины, обтянутые одинаковыми кожаными куртками. Их нужно было во что бы то ни стало догнать…
И вдруг лицо Надежды исказил ужас — с боковой дороги неожиданно выехала поливочная машина. Она уже никуда не свернет. Оранжевая цистерна загородила трех мотоциклистов. Надежда с силой вдавила педаль тормоза. Но было слишком поздно — на такой скорости сразу остановиться невозможно…
Услышав сзади мощный удар, мотоциклисты постепенно погасили скорость и вернулись к месту происшествия. Машина Надежды врезалась в середину цистерны, которая от удара лопнула. Из разрыва лилась вода, через бесформенную дыру, оказавшуюся на месте лобового стекла «Ауди», хлестала в салон машины, попадала на мертвую Надежду…
Водитель поливалки протяжно стонал от боли. Судя по всему, у него была сломана рука, а возможно, и ребра. Мотоциклисты принялись названивать: вызвали «скорую помощь», ГАИ, объяснили, что к чему. Затем Гризли, как обещал, позвонил Вершинину, который по-прежнему сидел в том пивбаре перед почти опорожненной бутылкой водки.
Выслушав его, Борис заплетающимся языком спросил:
— Она как это… сразу скончалась?
— Увы. Даже испугаться не успела.
— Может, это и к лучшему.
— Возможно, — подтвердил Гризли.
Борис сказал, имея в виду денежные расчеты:
— Завтра созвонимся, встретимся и окончательно решим все наши дела.
* * *Многочасовое пребывание в помещении «Меркурий-сервиса» и напряженная возня с документами донельзя измочалили Андрея Корешкова. Приехал он туда утром на служебном автобусе, который в течение дня циркулировал между управлением и автосалоном, откуда увозил нужные документы. Автобус уезжал, а потом возвращался за новым грузом. Каждый раз уезжали двое полицейских, возвращался же порожним рейсом один из них. К концу дня полицейских в салоне осталось мало. Автобус вообще не приехал. Поэтому налоговики разъезжались по домам как бог на душу положит. Большинство отправились к метро, до которого было минут пятнадцать ходу. Андрею же такой маршрут был не с руки. Ему добираться на метро с двумя пересадками, да потом еще от «Петровской-Разумовской» ехать на автобусе. Поэтому он плюнул на затраты и решил ехать на такси, черт с ними, с этими пятьюстами рублями.
Если бы возвращался обычным способом, зашел бы в магазин. А то ведь дома даже хлеба нет. Кое-какая провизия в холодильнике имеется, а вот хлеба, без которого Андрей не мыслил себе еды, как назло, нет. Решил заморить червячка — сделал овсяную кашу быстрого приготовления, ее можно есть и без хлеба. Повалялся на диване со свежими газетами и в одиннадцатом часу отправился в клуб.
Народу в «Левиафане» было совсем мало. Андрея же, кроме еды, сейчас ничего не интересовало. Заядлый приверженец даров моря, он взял крабовый салат, заливную рыбу с хреном, жареную форель, сдобрив все это водочкой. Почувствовав себя сытым и умиротворенным, решил завершить трапезу мороженым — изредка у него появлялась тяга к сладкому.
Все блюда Андрей вкушал не торопясь, поэтому ушел из «Левиафана» далеко за полночь. Паркинг перед зданием клуба был живописно освещен матовыми шарами и огорожен горшками с растениями. Благодаря обильной закуске Корешков совершенно не чувствовал хмеля, поэтому собрался поехать домой на машине. Кроме его «Ранглера» на стоянке стояли еще три иномарки. Андрей подошел к своему автомобилю, нажал на брелок, однако сигнализация почему-то не сработала. Он еще несколько раз нажал — безуспешно. «Придется отпирать дверь ключом», — подумал он и вдруг заметил, что из белой «Тойоты», стоящей возле выезда со стоянки, вылезли четверо амбалов. Все, словно в униформе, в темных брюках и куртках, все коротко стриженные, они представляли собой хрестоматийный тип нынешнего поколения криминалитета, которых в народе незатейливо называют «пальцы веером».
Все четверо вразвалочку направились к Андрею. Тот прекрасно понял, что сейчас произойдет. Это не какое-нибудь «друг, закурить не найдется», тут дело гораздо серьезней.
Корешков молча смотрел на приближающихся амбалов. На полпути группка разделилась попарно. Двое стали таким образом, чтобы отсечь ему дорогу к дверям клуба. Двое других почти вплотную приблизились к его машине. Теперь как бы шустро ни действовал Андрей, вряд ли ему удалось бы вскочить в салон, завести двигатель и уехать. Бандюги наверняка успели бы открыть дверь и вытащить водителя из машины. Уж не говоря о том, что их «Тойота» мешала выезду.
Андрей неподвижно стоял, однако ни тени страха не было на его лице. Более того, его ноздри хищно раздувались, а глаза чуть насмешливо сузились, словно предстоящая «веселуха» должна доставить несказанно большое удовольствие.
Поочередно смерив всех взглядом, он обратился к одному из них, самому грозному на вид:
— Ах ты мой птенчик желтоклювый! Подойди ко мне поближе. Я тебя приласкаю.
«Птенчик» удивленно переглянулся с товарищами. На лице его отразилась высшая степень недоумения. Мол, что за ахинею несет этот типчик? Или он от страха рехнулся?
Не получив от приятелей ответа на свой безмолвный вопрос, «птенчик» без лишних слов набросился на Корешкова. Большой и грузный, типичный костолом, он ни на йоту не владел, если так можно выразиться, техникой драки. Пока он замахивался рукой, намереваясь нанести Андрею сокрушительный удар по голове, тот успел изо всей силы ударить его ногой в пах, затем другой ногой в солнечное сплетение и, когда тот накренился и готов был свалиться наземь, нанес правой рукой зубодробительный удар по подбородку.
