Алексей Макеев - Убийство на бис (сборник)
С визгом миновав поворот, Крячко влетел на автостоянку, поставил машину на свободное место и направился в зал ожидания. По счастью, посадку еще не объявили.
Станислав Крячко никогда не видел Антонио Тедески, но это его сейчас не пугало. Гораздо больше оперативника радовало то, что этот итальянец тоже ни разу не встречался с ним, следовательно, не сможет его вовремя узнать и дать деру.
Войдя в зал, Крячко сразу перестал спешить. Он двинулся по проходу не торопясь, придав лицу рассеянное выражение, но при этом зорко осматривал все помещение.
Высокого итальянца с ярко-красной сумкой через плечо он приметил довольно скоро. Тот торчал возле кофейного автомата и потягивал горячий напиток из бумажного стаканчика. Крячко остановился чуть поодаль и занял наблюдательную позицию.
Тедески, разумеется, даже не подозревал, что за ним следят. Поглощая кофе, он, кажется, пребывал в уверенности в том, что ему удалось спокойно улизнуть от всех проблем. Во всяком случае, в аэропорту этот субъект явно чувствовал себя в безопасности, видимо, мысленно уже находился за границей.
Только здесь, в этот самый момент Станислав Крячко осознал, что оказался перед очень сложной задачей. Когда он гнал свой автомобиль в аэропорт, в его голове билась одна-единственная мысль — успеть. Надо найти Антонио Тедески и задержать его. Это соображение затмевало все остальные.
Теперь Тедески находился буквально в двух шагах от него. Полковник имел полную возможность схватить его за шиворот. Первоначальная задача была решена, но Крячко понял, что настоящие проблемы только начинаются. Попасть в аэропорт в режиме цейтнота оказалось легче, чем осуществить задержание данного господина.
Крячко смотрел на Тедески, благопристойного, мирного, и понимал, что у него нет законных оснований не то что для его ареста, а даже просто для доставки в управление. Если проверить его документы, то они все окажутся в порядке.
Протрясти багаж? Конечно, есть шанс обнаружить в его вещах что-нибудь не слишком легальное, но очень уж крохотный. Вряд ли у него там лежит пистолет. А брать итальянца надо, потому что еще несколько минут — и будет поздно. Тедески взмоет в воздух и растворится в голубых небесах.
Крячко посмотрел на часы. До посадки оставалось пятнадцать минут. Станислав мучительно соображал. Он не знал, что сделал бы на его месте Гуров, да и не полагался на методы своего друга. Если это не твоя роль, то не стоит и пытаться ее играть — все равно споткнешься и все завалишь. Надо оставаться самим собой. А поэтому…
Крячко вздохнул. Поэтому нужно брать его нахрапом, но не тупым, а психологически выверенным. Расчет должен быть очень точным — манеры, интонации, голос!.. В первую очередь нужна непоколебимая уверенность в своей правоте, но лишенная всякого апломба.
Придется блефовать так, чтобы этот итальяшка даже на миг не заподозрил, что его, грубо говоря, берут на пушку. Подобная задача была вполне по силам Станиславу Крячко. Как раз в таких психологических методах он был очень даже силен.
Крячко уже давно подсознательно проанализировал данные о Тедески, которые были ему известны. Все они отлично укладывались в схему, придуманную им на ходу, прямо сейчас. То, что он трус, альфонс, нечист на руку и прочее. Теперь нужно только решительно идти вперед и не сбиться с выбранного курса.
Крячко оттолкнулся от стены и с непроницаемым лицом двинулся в сторону Тедески. Тот уже допил кофе, скомкал стаканчик и наклонился над урной, чтобы выбросить его.
— Антонио Тедески? — твердокаменным голосом, лишенным интонаций, спросил Крячко.
Тедески вздрогнул, начал выпрямляться и кивнул в знак согласия.
— Полиция, — мрачно произнес Крячко. — Главное управление внутренних дел. Попрошу вас следовать за мной.
— Что вы говорите? — Тедески растягивал слова, отчаянно имитировал акцент, давал понять, что не разобрал ни слова из того, что сказал Крячко, хотя все отлично понял. — Я не понимать по-русски.
Крячко достал удостоверение и ткнул его в лицо Тедески.
— Полиция, — повторил он с нажимом. — Полис, ясно?
Тедески лихорадочно соображал и тянул время. Он выдавил из себя жалкую улыбочку и продолжал ломать комедию.
— А в чем дело? Я есть иностранный гражданин. Я… улетать! — Он махнул рукой в сторону окна.
— Улетать не получится, — пригвоздил его Крячко. — Сначала вы отвечать на ряд вопросов. А потом мы решать, можно ли вам улетать. Разрешите ваши вещи? И документы приготовьте, пожалуйста! — Не дожидаясь ответа, он протянул руку и сдернул с плеча Тедески спортивную сумку.
Станислав абсолютно все делал так, словно был не только убежден в том, что Тедески замешан в чем-то противозаконном, но и имел тому железные доказательства. Дело было даже не в его конкретных действиях, а в поведении в целом. Это был высший пилотаж, образец настоящего актерского мастерства. Впоследствии Крячко жалел, что не видел себя в тот момент со стороны. Но тогда он думал только об одном: лишь бы не сбиться с роли, не допустить малюсенькой роковой промашки.
Крячко выиграл и сразу почувствовал тот момент, когда Тедески сломался. Он безропотно позволил Станиславу взять его сумку и двинулся к выходу. А ведь полковник всего лишь показал ему взглядом на дверь!
«Да, он боится, — понял Стас. — Значит, знает, что у него рыльце в пушку! Но при этом господин Тедески не в курсе, что известно полиции. Посему он предпочитает пока ничего не говорить, старается выведать побольше, рассчитывает на то, что я проболтаюсь».
Итальянец на ходу продолжал что-то робко лепетать о том, что он иностранный гражданин. Тут, мол, какая-то ужасная ошибка. Но сердце Крячко билось ликующе. Боится, да еще как! Первый тайм был подчистую за Станиславом.
— В машину! — Он кивком указал на переднее сиденье рядом с водительским.
Тедески послушно опустился, куда ему было велено.
Крячко бросил его вещи назад, сел рядом и сказал:
— Надеюсь, не нужно надевать на вас наручники? Обойдетесь без глупостей?
— Нет-нет, не надо наручники! — Антонио замахал руками.
Крячко криво усмехнулся и осведомился:
— Значит, по-русски ты все-таки понимаешь?
Он смерил разволновавшегося и порозовевшего Антонио презрительным взглядом и нажал на газ.
Лев Хаимович Лейбман оказался на удивление приятным собеседником. Против ожиданий Гурова он не юлил, не уходил от ответа, не бросал сквозь зубы короткие фразы и вообще всем своим видом выражал расположение, готовность помочь и полную искренность. Просто душа человек, а не свидетель.
Однако полковник Гуров не был настолько наивен, чтобы принимать Лейбмана за невинного простачка. Это человек, который много лет подряд был продюсером международных проектов. Он сумел поднять очень и очень немалые деньги, договаривался с мировыми деятелями. Конечно же, Лев Хаимович вовсе не блаженствовал за оградой райского сада. В жизни и в людях он разбирался очень хорошо.
Гуров это учитывал. Он просто беседовал с ним, не пытался ставить ловушки, но внимательно следил за словами этого умного человека и манерой его разговора вообще.
— С Анной мы работали уже пятнадцать лет, начинали еще в России, — проговорил Лев Хаимович. — Тогда, конечно, все было не так, как сейчас. Русская культура находилась в полном упадке, равно как и экономика. Я мыкался по союзам композиторов, артистов, по различным инстанциям, пытался раздобыть хоть какие-то деньги, объяснял, убеждал, даже грозил. Увы, нам доставались лишь крохи. Тогда я решил, что нужно менять политику. Пора выходить на другой уровень, на иностранцев. Россия тогда выбиралась из глубочайшей экономической ямы, ей было не до спонсирования талантливых проектов.
— Судя по вашему нынешнему положению, вам это удалось, — вставил Гуров.
— Хвастать не стану, но без ложной скромности скажу: я удовлетворен тем, что сделал за эти годы. Да и Анна была довольна. Вас ведь, видимо, интересует прежде всего финансовый аспект наших отношений, не правда ли?
— Почему? — удивился Гуров.
— Ну как же! — Лейбман всплеснул руками. — Из-за чего совершено убийство? Разумеется, из-за денег!
Сыщик недоверчиво посмотрел на Лейбмана, лицо которого выражало полнейшую убежденность в правоте собственных слов.
— А вы не допускаете иного мотива? — спросил Гуров.
— Бросьте! — Лейбман небрежно махнул рукой. — Если бы где-нибудь в Астрахани пьяный муж ткнул ножом свою жену, тогда иной мотив был бы налицо — бытовой. А здесь ситуация совершенно не такая. Следовательно, деньги. Собственно, главных мотивов преступлений в России всего два — пьянство и деньги. Порой они перемешиваются, но это не тот случай. В остальном мире деньги лидируют.
— Вы рассуждаете довольно цинично, — заметил Гуров.
