Хьелль Ола Даль - Человек в витрине
– Почему антиквариат? – вежливо спросил Фрёлик.
– Еще кофе хотите?
– Нет, спасибо. – Фрёлик наблюдал, как хозяин подливает себе портвейна. На конце его синевато-багрового носа росли два седых курчавых волоска. Фрёлик повторил вопрос.
– Ах, долго рассказывать. Все началось с бумаги. – Фольке-Есперсен скрестил руки над животом.
– С бумаги?
– Да. Знаете, никто из нас не получил хорошего образования. Эммануэль в юности работал учеником каменщика. Кстати, это он построил соседний дом – вы проходили мимо, когда направлялись ко мне. Конечно, не один построил, а вместе с другими… А я начинал мелким клерком в банке, который давно разорился. Рейдар был самым умным из нас, но именно он учился меньше всех. Он работал курьером в «Афтенпостен». В молодости Рейдар был идеалистом. Он, например, довольно долго верил, что можно разбогатеть честным путем.
Фрёлик поднял голову и встретился с добродушной улыбкой сидевшего напротив Арвида.
– Вместе с тем Рейдар отличался практичностью. Не выносил, когда выбрасывают хорошие, по его мнению, вещи. Так, он выяснил, что типографии выкидывают много бумаги – той, что остается на рулонах. На каждом рулоне оставалось по нескольку метров. Если учесть, сколько бумаги требуется в газетном производстве, выходило довольно много. На каждом рулоне оставалось примерно вот столько. – Арвид показал пальцами. – Бумага превосходного качества, а ее просто выкидывали, потому что не знали, что с ней делать.
Фрёлик кивнул.
Потеплев от воспоминаний, Арвид наклонился вперед и доверительно продолжал:
– И никто не считал, сколько там этих остатков. Рейдару бумага доставалась даром. Его даже благодарили за то, что он вывозит рулоны с остатками из типографий. А между тем в то время во многих странах мира газетная бумага была в дефиците.
– И Рейдар ее перепродавал?
Фольке-Есперсен кивнул:
– Из его невинного хобби выросло целое предприятие. Он неплохо заработал на бумажных остатках, а потом переключился на антиквариат и предметы старины.
– Кому он продавал бумагу?
– Всем, кому она была нужна. Еазеты выпускают и в Южной Америке, и во многих странах Африки…
Фрёлик кивнул.
– А потом, значит, он переключился на антиквариат?
– Точно, – кивнул Арвид.
– Почему?
– Даже не знаю… – Арвид снова выпрямился. – Наверное, причин было несколько. Естественно, самыми важными стали финансовые. С бумагой, перед тем как продавать ее, нужно было повозиться – ну, то есть перемотать остатки на новые рулоны, чтобы потом ее можно было заново использовать в газетном производстве. Пока Рейдар получал остатки за спасибо, производственные и транспортные расходы окупались, но потом и типографии смекнули, что глупо выкидывать деньги… К тому же во всем мире начался экономический спад, а вырубать джунгли тогда еще не додумались. В наши дни бумагу делают из эвкалиптов и дешевой русской древесины… В общем, бумажный бизнес заглох.
– Но все-таки, почему именно антиквариат?
Арвид вскинул голову.
– Почему не что-нибудь другое? – пояснил Фрёлик. – Почему его так заинтересовали предметы старины?
Арвид пожал плечами, развел руками и широко улыбнулся:
– Понятия не имею!
Фрёлик молча смотрел на него. Арвид мелкими глотками пил портвейн и улыбался.
– Наверное, какое-то отношение к делу имела любовь Рейдара к предметам, красивым вещам, – сказал он. – Может быть, на него повлияла и Маргрете – мать Карстена, которая давно умерла. Маргрете была ужасной снобкой. Обожала окружать себя красивыми, дорогими вещами. Но главное, Рейдар вбил себе в голову, что деньги можно делать на отбросах, то есть на том, что другие выбрасывают на помойку. В этом смысле он… Рейдар мыслил очень прогрессивно, так сказать, оказался впереди своего времени. Теперь все перерабатывают, переделывают, пере… не знаю что. Конечно, вы правы. Все должно было начаться с чего-то конкретного. Я уже не помню, с чего именно. Рейдар вдруг начал скупать и продавать всякие диковинки, а потом выяснилось, что мы, все трое, неплохо на этом зарабатываем. Но с чего все началось – я уже и не помню.
Фрёлик записал: «Почему антиквариат? Арвид Ф.-Е. ответа не знает». Он задумчиво погрыз ручку и спросил:
– Вчера вы больше не общались с братом?
– С которым?
– С Рейдаром. Вы с ним потом, позже не общались?
Арвид медленно покачал головой.
Фрёлик неуверенно улыбнулся, не зная, как лучше выразиться.
– А ведь немного странно, верно? – негромко спросил он.
– Что странно?
– Ну… Он сорвал сделку, ранил вашу собаку…
– Я ему не звонил.
– А Эммануэль?
– Об этом вам лучше спросить у самого Эммануэля.
Фрёлик окинул внимательным взглядом сидевшего напротив старика. Он вдруг показался ему брюзгливым и ото всего отрешенным.
– Вы с Эммануэлем вчера ничего не планировали в связи с Рейдаром?
– Что значит «не планировали»?
– А вот что. – Фрёлик закрыл блокнот. – Если бы я, например, столкнулся с таким ожесточенным сопротивлением собственной сестры – брата у меня нет, – я бы, наверное, попробовал с ней поговорить, объясниться. По-моему, такой шаг вполне естествен.
– Конечно, именно так мы и собирались поступить.
– В самом деле? Но так и не осуществили своего замысла?
– Нет.
– Значит, вы не пытались связаться с Рейдаром?
– Нет.
Фрёлик взял блокнот.
– Заранее извините за неприятный вопрос, – осторожно начал он, – но такая уж у меня работа. Я вынужден спросить, где вы были в пятницу вечером.
– Здесь.
– В своей квартире? Один?
– С собачкой Сильви.
– Кто-нибудь может подтвердить, что вечером вы были дома?
– Думаете, я способен убить родного брата?
Фрёлик напустил на себя виноватое выражение:
– Прошу прощения, но мне нужно получить ответ на поставленный вопрос.
– Н-нет, не думаю, что кто-нибудь может это подтвердить.
– Вам кто-нибудь звонил?
Есперсен покачал головой.
– Может быть, вы выводили собаку на прогулку и вас кто-нибудь видел?
– Сильви делает свои дела в ящике на веранде…
– Вы долго пробыли у ветеринара?
– Когда вернулся, было уже темно. По-моему, мы были дома в пять или пол шестого.
– Хорошо, – буркнул Фрёлик, поднимая голову. – И последнее. Вам что-нибудь говорит число сто девяносто пять?
– Сто девяносто пять? – Арвид медленно покачал головой. – Нет. По-моему, нет…
– А не могло это число иметь какое-то значение для вашего брата?
– Понятия не имею, – ответил Есперсен, вскидывая руки вверх. – Почему вы спрашиваете?
Фрёлик не ответил.
Арвид Фольке-Есперсен задумался.
– Сто девяносто пять… – бормотал он. – Нет, в самом деле понятия не имею. Извините.
Глава 13
СТАРАЯ ФОТОГРАФИЯ
В тот же день инспектор Гунарстранна поехал на склад Фольке-Есперсена на улице Бертрана Нарвесена. Ключ, который он реквизировал у Карстена Есперсена, сработал отлично. Он перешагнул высокий порог и очутился внутри. Дверь на пружинах с грохотом захлопнулась; в просторном помещении послышалось гулкое эхо. Гунарстранна огляделся по сторонам. Повсюду штабелями стояли столы и стулья, кресла-качалки, сундуки, чемоданы, комоды, напольные часы в красивых резных шкафчиках. Он задрал голову и оглядел ряд высоких, под самым потолком, окон, из которых лился тусклый свет. Между вещами были оставлены узкие проходы, пробираться по которым можно было только боком. В дальнем углу имелась лестница – она вела на второй этаж. На верхней площадке Гунарстранна увидел дверь. Прежде чем войти, он повернулся и посмотрел на склад сверху. Между двумя буфетами с ржавыми петлями он заметил старую металлическую угольную плиту. Рядом с ней стояла деревянная резная статуэтка негритенка. Инспектор Гунарстранна задумался. Неужели такой хлам хоть сколько-нибудь стоит? Может быть, для кого-то здесь настоящая сокровищница, а по его мнению – куча мусора.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Перевод С.М. Соловьева. (Здесь и далее примеч. пер.)
2
В самую суть дела (лат.).
3
Вигеланд (1869–1943) – норвежский скульптор, создатель Парка скульптур, в котором каждая из двухсот двадцати семи статуй выражает определенный набор эмоций, часто с глубоким философским подтекстом.
4
«Кавардак» – название песни из «Белого альбома», записанного группой The Beatles (1968).
