Андрей Кивинов - Тревожная кнопка
Светочка постаралась сохранять прежнее выражение лица, хотя это получалось не очень. Да, дело не возбуждали… В обмен на информацию. Но где гарантия, что Колька под шумок не приподнялся? Нет, нет, не мог он. Или мог?
— Откуда знаешь? — уточнил Седых.
— Да сам рассказывал. Сейчас место ищет. Звонил, спрашивал… Нормально, да? Борцы с оборотнями. Самих на кол надо. Мы со своими арбузами — зайчики. Вас-то в Зареченске трясли? — Вопрос был задан новому члену коллектива.
— Так… Плановые проверки, — уклончиво ответила Светочка, — да по жалобам.
— Нас — регулярно. Особенно после питерского случая, когда парня на опорном грохнули. Да по отказникам. Вместе с прокуратурой.
— Меньше вопросы решай, и трясти не будут, — вновь намекнул на превышение служебных полномочий Машков.
— А что я решаю?! — возмутился Никита.
— Ты еще над столом прейскурант повесь. За услуги.
— Нет… Ты конкретно скажи — что я решаю?!
— Ты и Серегу втянул. Парень нормальным был, пока с тобой не связался.
Сапрыкин вырвал салфетку из-за воротника, бросил ее в греческий салат и вскочил со стула, словно тот был электрическим:
— Чего ты гонишь, ветеран перестройки?!
— Гонят самогонку, — Машков посмотрел на коллегу взглядом Тирекса, — угомонись, вьюноша. Молод еще.
Дуэль! Только дуэль! Стреляться немедленно и здесь! Оружие к бою!
Никита схватил Петра Егоровича за рубашку и выплеснул негативную энергию, о которой упоминал ранее. То есть грязно выругался. Майор не остался в долгу, ответил не менее поэтично и тоже поднялся со стула. Спустя пять секунд оба рухнули на старенький диван. Естественно, не в любовном экстазе. А с целью выявить победителя в схватке.
Светочка окончательно растерялась. Ничего ж себе — задала вопрос в тему. Она ожидала чего угодно, но не пьяного махача. Может, у них это в порядке вещей? Каждый вечер? Вроде разминки. Три мушкетера сраных. Атос, Портос и Арамис. Ладно молодежь, так и майор туда же! Где гвардейцы кардинала?! Пусть разнимают!
Из-за дверей грянули гитарные рифы и заухали басы. Кажется, «Нирвана». Нет, это не «Нирвана». Это дурдом! Опорный пункт охраны общественного порядка! Хоть полицию вызывай! Может, в дежурку позвонить?
Третий охранничек, выпивший меньше всех, не дал обнажиться оружию. Прыгнул на диван между дерущимися мушкетерами, рискуя получить от обоих сразу:
— Тихо, вы! Совсем спятили?! Свет, не обращай внимания… Рабочие моменты.
— Ничего-ничего, бывает, — с пониманием ответила та, — только не перестреляйте друг друга. У министерства нет денег на похороны. Нам скидываться придется.
Господа офицеры, услышав последнюю фразу, немного успокоились, прекратили тянуть друг к другу руки. Никита ушел в туалет. До кровищи и выбитых зубов дело не дошло. Петр Егорович поправил рубашку, посмотрелся на свое в отражение в металлическом чайнике, поправил волосы, прошептал «козел» и сел к праздничному столу. Спустя минуту вернулся приведший себя в порядок Сапрыкин. Как ни в чем не бывало разлил вино по стаканам.
— По последней — и работать, — командирским голосом объявил он, — ну, за коллектив!
* * *Звонок «тревожного» мобильника застал Николая Васильевича в машине. В тот самый момент, когда он пытался объяснить прекрасной девушке Олесе, почему их отношения зашли в тупик и почему им желательно расстаться насовсем.
Стереть телефоны из memory, порвать фотографии, забыть электронную почту и «Скайп». Делал это Коля по обыкновению тактично, чтобы расставание прошло безболезненно, без истерик и угроз превратить жизнь в ад. Схема разговора была апробирована давным-давно, применялась многократно и ни разу не давала сбоя. «Знаешь, Олеся, я долго думал о нас. И наконец понял… Такой девушке, красивой, яркой, умной, нужен другой мужчина. Тот, кто сможет поднять на пьедестал. Такому бриллианту, как ты, необходима достойная оправа. А я ее тебе дать не могу. Лучше остановиться сейчас, на волне романтики, чем позволить бытовым неурядицам превратить нашу жизнь в ад. Да, я виноват. Не смог устоять перед влечением к тебе. Да и кто бы на моем месте устоял? Но портить тебе жизнь? Сводить наши отношения к совместному ведению хозяйства? Это выше моих сил. Я не настолько зациклен на себе. Ты достойна лучшего. Да, мне тоже жаль, очень жаль, но…»
Пи-пи-пи…
Сигнал шел из района, где жила чистовская тетушка, и где, согласно легенде, предстояло жить внедренной в банду Светлане Юрьевне.
— Извини, срочный вызов.
— Я с тобой!
— Никаких со мной. Я высажу тебя по пути. Это сигнал тревоги, возможно, придется стрелять.
— Я не боюсь. И не выйду из машины.
Делать нечего, придется взять Олесю с собой. Добровольно она действительно не выйдет.
— Если откроют огонь, прячься под торпеду.
Интересно, что там у Светки стряслось? В компании трех здоровых мужиков? Да что угодно, вплоть до… На часах десять вечера. Она должна быть еще на опорном — смена заканчивается в полночь. Он еще раз посмотрел на дисплей приемника. Точка мигала рядом с конспиративным домом — точность прибора около пятидесяти метров. Можно, конечно, позвонить и спросить, но Коля обещал находиться поблизости и прийти на подмогу по первому зову. А не гулять с девочками из полесья. Честно говоря, он плохо понимал, что значит «прикрывать». Находиться рядом? А смысл? Это ж не перестрелка. Но Царев сказал — Бойков ответил.
Он развернул «девятку» и помчался с серьезным превышением скорости. На крутых поворотах машину бросало в кювет и замирал дух. Ничего не поделать — профессия. Прекрасная профессия! Сам выбрал.
Машину остановил в паре сотен метров, дальше решил изображать случайного прохожего. Олеся залегла в салоне. Кудесница леса.
Он дошел до подъезда, огляделся.
— Я здесь!
Разведчица появилась из-за кирпичной ограды помойки. Она была в форме, в одной руке держала пакет с продуктами, в другой связку ключей. Даже без алкотестера становилось понятно, что в ее крови блуждают промилле.
— Что случилось?!
— Мне дверь не открыть, — она протянула связку, висевшую на пальчике, — и так — на всякий случай. Проверка связи.
— Просто позвонить не могла? Я уж думал, убивают. Чуть машину не угробил. Пошли, — Коля забрал ключи.
Замок действительно немного заедал, пришлось повозиться.
— Старенький просто. Сначала вниз, потом поворачивай.
Вообще-то, Светочка знала, как открывается замок. И даже как закрывается. Но ведь ей нужен повод, чтобы вызвонить объект. Объект? Надо срочно определиться, кого же она разрабатывает? Вернее, кто на первом месте в списке. Красивая комбинация — внедрилась к одним, чтобы разработать другого.
Голова слегка кружилась. Но в рамках приличий.
До полуночи она ждать не стала, ушла с опорного пораньше, сославшись на необходимость подумать о смысле жизни. Участковые больше не дрались, проводить не предлагали.
До нового дома добралась на частнике. Невелика сумма, зато сразу увидит, есть ли хвостик. Села на заднее сиденье и, делая вид, что поправляет макияж, глядела назад через зеркальце. Блин, да какой там хвостик? Кто его ставить будет? Отмороженный Никита?
По пути она попросила остановиться возле небольшого продуктового магазина и купила еды на завтрак и сока. Вспомнила, что не привезла никаких своих вещей. Ничего, съездят после полуночи и заберут.
Чистовская тетушка любила цветы и старый хлам. Все однокомнатное пространство было заставлено горшками и всякой ерундой, начиная от игрушек из «Киндер-сюрпризов», заканчивая пианино без клавиш. Традиционный древний шкаф, делящий комнату на спальню и гостиную, классическая пружинная кровать на высоких ножках. Легкий аромат нафталина. Цветы, кроме кактусов, находились, как минимум, в коме либо уже в предсмертной агонии. А некоторые скончались. Антон Павлович напрочь забыл о тетушкином завете.
— Иваныч не жилец, — констатировала Светочка, потрогав засохшую землю в одном из горшков. Потом обвела взглядом жилище. — А ничего поприличней не было?
— Спасибо, хоть такая хата есть… Ну как первый рабочий день?
— Как принято. Пьянка и драка.
— А серьезно?
— Где ты видишь, чтобы я смеялась? Влилась в коллектив.
— Хорошо, что не коллектив в тебя, — пошло пошутил хмурый напарник, — про Михалева упоминали?
— Так, вскользь. Машков говорит, что он терся с Никитой. Меня, кстати, к Никите прикрепили… Симпатичный мужик.
Коля никак не отреагировал.
Светочка принялась выкладывать продукты из пакета на стол. Бойков сразу зашторил окна. Привычка.
— Коля, это ты разбирался с Ежовым?
— Да… И что?
— Он говорит, что заплатил тебе пять тысяч долларов. За свободу совести.
— А почему не десять? — Ни один мускул не дрогнул на небритом лице: Бойков словно проходил тест на полиграфе. — И ты веришь?
