Сергей Майоров - Запасной инстинкт
Черников недоуменно перевел взгляд со Смыка на Беню и осведомился:
— Про унитазы разговор будет?
— Дай я ему по башке ведром врежу! — попросил разрешения Домовой.
— Не нужно. — Беня больше не улыбался. — Сейчас не нужно. После разговора врежешь. Нам еще поговорить нужно кое о чем. Смык, ты там закончил с проводами?
Вдруг Сергей с холодом в груди вспомнил, что не сказал Мишке про подвал. Назвал адрес и подъезд, но не упомянул о подвале!
Сейчас Черников полностью отдавал себе отчет в том, что продолжительность его жизни зависит от того, как долго он сможет разговаривать с этими отморозками. Важно и то, насколько крепки их нервы. Ему с грустью подумалось, что через двадцать-тридцать минут разговора Домовой получит от Бени добро, и все закончится…
А выдержит ли он сам те двадцать-тридцать минут?
Провода были размотаны.
Смык со знанием дела вставил два оголенных конца в позеленевшую от сырости и времени розетку, а два других выставил перед собой.
Черникову на мгновение представилось, что вот именно сейчас все для него может и закончиться.
— Ну так что, капитан Черников, вы закончили придуриваться? — спросил Беня и прикурил сигарету.
Он кинул пачку Домовому, и через секунду комната заполнилась дымом.
— Будем разговаривать?
— Конечно, — согласился Черников, не сводя глаз с проводов. — Было бы о чем.
— О, не сомневайтесь, тема есть. Вопрос первый. На какой стадии расследования находится сейчас дело по убийству Вирта?
Как медленно идет время!
Черников наморщил лоб.
— Парни, вы из прокуратуры, что ли? Из отдела по надзору за полицией?
— Ты, мент, совсем ненормальный, что ли? — почти шепотом спросил Смак, готовый к электрической атаке.
Беня вздохнул, сел на корточки перед Черниковым и сказал:
— Да нет, братан. С ним все в порядке. В полном. Он дуру гонит и время тянет. Думает, вдруг откуда ни возьмись помощь прилетит. Так, капитан? — Он вдруг внимательно посмотрел в глаза Черникову, после чего повернулся, подошел к кровати и поднял телефон.
Беня рассматривал его и крутил в руке так, словно видел эту игрушку впервые.
«Черт, ладони сухие!» — вспомнил опер.
Он незаметно поднял скованные руки и провел, словно разминая больную голову, по мокрым волосам. Движение было рассчитано точно. Придурковатые Смык и Домовой ничего не поймут, а Беня стоял к нему спиной.
Беня подошел к Черникову, взял его руки и перевернул их. С ладоней пленника капнула вода. Беня успокоился, сунул телефон в карман и вытер свои руки платком. Однако по его взгляду чувствовалось, что он корил себя за неоправданную глупость — все могло сейчас рухнуть в один момент.
— Смык, потрогай его.
Озарение пронзило больную голову Черникова как молния.
— Стой! — заорал он. — Спятили?! Ты на пол посмотри, урод недоделанный! Ты в школе учился?! Вы же по воде ходите, мучители, мать вашу! — Теперь в голову Сергея врезалась уже боль от крика, а вовсе не озарение. — Сейчас договоримся до того, что после нашего семинара здесь четыре трупа образуется.
Беня округлил глаза.
— Стой, Смык! Выдерни эти гребаные провода из розетки!
Выигрыш времени составил еще минуту. Черников никогда в жизни не испытывал счастья от понимания того, что его сейчас будут бить. Уж чего-чего, а удары он перенесет любые. Если захотят прикончить, то так и сделают. Если станут пинать лишь для боли… Да пошли они!.. Это не так страшно. Главное, около его плеча уже не было этих страшных проводов.
— Сразу колотить будете или вначале спасибо скажете? — осведомился он.
— Спасибо, — поблагодарил Беня и тут же произнес, отходя к кровати: — Приступайте…
Яркая вспышка в левом глазу выключила сознание Черникова. Очнулся он уже на полу. Смык и Домовой, усердно пыхтя, обрабатывали его ногами. Боль толчками разливалась по всему телу. Опять удар в голову…
Теперь Черников очнулся, сидя на стуле. Перед ним двоилось лицо Бени.
— Что вы знаете об Иване Максимовиче Степенко?
— Мужики, я не понял. Вы сантехники… из прокуратуры?
— Продолжайте!
От страшного удара в грудь Черников опрокинулся на спину вместе со стулом и ударился затылком о бетонный пол.
Открыв глаза, он увидел всех троих, сидящих на кровати. Они курили. Смык и Домовой вытирали пот.
— Усадите его на стул, — приказал Беня. — Вылейте на голову ведро воды. Кажется, он меня не видит.
Пока его поднимали с пола, Сергей понял, что у него сломано несколько ребер, рассечены обе надбровных дуги. Про разбитый затылок и сотрясение мозга говорить не приходилось.
Вода смыла кровь с лица и глаз и снова стекла на пол.
— Черников, не молчи. Если все скажешь, я тебя отпущу. В смысле, останешься здесь, а мы уйдем. Но только не молчи, иначе ты просто умрешь. Что вы знаете про депутата Семкина и каким боком пришиваете его к делу? Что тебе сказал Муромов? Что вы уже надоили по этому делу? Это все, чем я интересуюсь. Это же так просто, взять и ответить. — Взгляд Бени вдруг просветлел. — Слушай, может, тебе денег дать? Сколько ты хочешь? Пойдешь на сделку?..
— Много дашь-то?.. — спросил Черников, не открывая глаз.
— Пять штук зеленью хватит? — оживился Беня.
— Десять… — пробормотал Сергей.
— Хорошо, пусть будет десять! — согласился тот.
Он пообещал бы сейчас и сто тысяч. Мертвому Черникову все равно некуда было бы тратить деньги в этой комнате.
— И польский паспорт, — разрушил планы Бени Черников.
Беня почувствовал себя так, словно над его головой пролетел миллион голубей.
— Ах ты сука! — почти бесшумно выдавил он из себя.
Это был не голос, а какой-то свист.
— Тварь поганая! — Одним движением он выхватил из кармана складной нож. — Ты этого хотел?! Да?!
Черников почувствовал, как его руки подтянули за наручники и прижали к полу. Раздался щелчок ножа.
— Этого?!
Сергей почувствовал ужасную боль в левом мизинце, услышал хруст кости. Сил кричать не было. Сознание уходило куда-то вниз, как песок в часах.
Глава 14
Уже выбежав из дома, засовывая на бегу пистолет в кобуру, Мишка твердо знал, что надеяться не на кого. Просил помощи друг, который никогда ранее этого не делал. Сейчас Мишку никто не поддержит. Ему придется действовать в одиночку.
— Приехали. — Водитель резко, как лошадь перед барьером, остановил «восьмерку» у первого подъезда дома по улице Селезнева.
Мишка вылез и осмотрелся. У второго подъезда стояли тонированный черный микроавтобус и «Волга» такого же цвета.
— Серега, в какой же ты квартире? Мать моя!.. — бормотал он, чувствуя, как к нему возвращается способность трезво оценивать ситуацию. — Так, спокойно, Саморуков, спокойно. Главное — угадать, не промахнуться. А это что такое?
Мишка наклонился и стал рассматривать следы жидкости бурого цвета, похожей на кровь.
«В какую сторону направлен розбрызг? В подъезд. А это что? Следы размазанной крови, ведущие в подвал… Конечно, подвал! Какой я идиот! Он в подвале!»
Мишка вынул «ПМ» и стал мягко спускаться вниз, ощущая привычный аромат сырости и вонь, исходящую от трупа кошки, сдохшей тут полгода назад.
Еще шаг, и он услышал голоса. Мишка позволил себе потерять примерно десять секунд, которые, по его мнению, теперь уже ничего не решали, и прижался к шершавой стене.
— Выживет или нет? — послышалось глухо, тихо.
— Я не доктор.
Дальше Мишка слушать уже не стал. Он пинком выбил дверь и влетел в подсобку, расположенную в подвале.
— Полиция! На пол!
Уже произнося первое слово, он понял, что если ему и удастся выйти из этого подвала, то только на носилках и в черном полиэтиленовом мешке. В девятиметровой комнате находились шесть человек. Трое из них были в одинаковых черных куртках «пилот» и свитерах, остальные — в костюмах. После появления неожиданного гостя они проявили фантастическую ловкость. Едва Мишка распахнул дверь, эти мужики тут же взяли его на прицел.
— На пол! — повторил упрямый Саморуков и выстрелил в забитое фанерой оконце под потолком.
— Не стрелять! — скомандовал один из тех, кто носил костюм. — Не стрелять! Это свой, мать его! Миша, опусти ствол.
Саморуков опешил. Больше всего на свете ему сейчас хотелось именно стрелять, но один из тех, кто находился в подвале, знал его фамилию и назвал своим.
— Миша, это я, Зотов! Да опусти ты пушку!
— Зотов?! Интерпол…
— Я!
Саморуков медленно, словно не доверяя, вкладывал «ПМ» в подмышечую кобуру, а люди напротив, как в зеркальном отражении, повторяли его движения.
— Где Серега, Антон? Он мне позвонил и назвал адрес.
Мужчины по кивку Зотова слегка расступились, и опер увидел страшную картину.
Черников лежал на полу и хрипло дышал, будто рыдая. Его лицо напоминало…
