Николай Иванов - Наружка

Тренер, хотя и зорко наблюдавший за схваткой, но практически не вмешивавшийся в ее ход, подал одну из немногих своих команд:

— Ямэ!

Курсанты тотчас освободили круг и замерли за белой чертой.

— Общий зачет, — не стал делать детального разбора преподаватель, посчитав возможным выделить лишь одного участника: — Особо следует, вы меня поддержите, отметить нашу Зою Глазко. И пожелать мужчинам не попадаться на ее пути.

— Ну вот, — польщенно и игриво надула губки девушка. — Так всех женихов можно распугать.

Тренер, принимая критику, поднял руки:

— Уточняю: пожелаем Зое Глазко встретить на своем пути как можно больше мужчин. Свободны.

Курсанты, прося друг у друга извинения за жесткость ударов во время зачетного боя, направились в раздевалку. Тренер же подошел к директору и молча замер; тот все видел, оценку давать ему. Хотя он сам, тренер, доволен тем уровнем подготовки, который приобрели ребята всего за полтора месяца.

— Неплохо, Сергей Леонидович. Неплохо, — согласился и директор. — После вручения дипломов первую пятерку — ко мне в кабинет.

— Есть, — по-военному четко, подчеркивая тем самым свою подчиненность, ответил преподаватель.

— Ты тоже готовься, прокатишься с ними.

— Что нас ждет и где нас ждут?

— Четыре часа лета — и енисейская тайга у ваших ног.

— Нет вопросов. Работаем по?..

— Автомобиль, катер, железная дорога, вертолет — пока не знаю. Но вы-то, как я увидел, готовы ко всему, — потрафил тренеру.

— Кое-что умеем, — не стал скромничать Сергей Леонидович.

— В Красноярске нужно помочь моему товарищу. Насколько я понял, у него есть желание взять под свой контроль десяток-другой золотых приисков. Или кого-нибудь из начальников артелей.

— Поможем.

«Наружка» поверху не летает, она ходит по низам. Так на флоте: есть те, которые во время праздника застывают в парадном строю на палубе корабля вдоль борта, и их фотографируют, им машут флажками и платочками, шлют воздушные поцелуи. А есть трюмные, заслуживающие не меньшего внимания, но вынужденные оставаться внизу и обеспечивать успех и праздник другим.

Наивно и бесполезно выискивать вокруг себя «наружку». Даже если это захочется сделать самим налоговым полицейским. В лучшем случае можно узнать ее начальника, который сам в мероприятиях уже не участвует, но в здании Департамента изредка появляется, чтобы отчитаться, получить задание, разрешить всякие хозяйственно-финансовые вопросы.

Все остальные негласники сидят на «КК» — конспиративной квартире, «кукушке». Стоит где-нибудь в городском уголке здание с какой-нибудь вывеской (или без оной). Это может быть якобы конструкторское бюро, спортивный клуб, мастерская, диспетчерская, лифтовая, курсы гражданской обороны, офис посреднической фирмы, клуб филателистов. Впрочем, нет, под филателистов не «косят»: собиратели марок народ любознательный и одержимый, и кто-то из них, увидев вывеску, обязательно начнет рваться в двери.

Словом, «кукушка» придумывает себе вполне непривлекательную для района ее расположения легенду и несколько лет существует, не привлекая ничьего внимания. Чтобы однажды вновь куда-нибудь переехать. В детстве играли в прятки: из-за угла пропеть «ку-ку» и скрыться. Так что название соответствует.

Соломатин, получив задание вылететь в Сибирь, созвонился с Лагутой: летим вместе? Как брать билеты? Давай подъеду, обсудим командировку.

— Я подъеду сам, — ответил майор.

И не просто подъехал, а вызвал по внутреннему телефону Бориса на улицу, чтобы не светиться в здании. Соломатин, же знакомый со всякими конспиративными штучками «наружников», лишний раз убедился в их необходимости: у здания толпились со своими охранниками банкиры, приглашенные на «круглый стол» с руководством Департамента. Они внимательно осматривали каждого входящего и выходящего сотрудника, видимо стараясь получить представление о тех, кого наделили правом потребовать с них отчеты о Приобретенном капитале. Только «наружке» здесь не хватало нарисоваться.

Лагута поджидал Соломатина в «Кондитерском» напротив. После одного проведенного вместе вечера поздоровались как старые знакомые. Скорее по профессиональной привычке легендироваться в любом месте, где оказался, майор покупал наверняка ненужную ему коробку клубничного чая в пакетиках. Однако тут же нашел ему применение:

— Захватите с собой на сибирские морозы.

— Во-первых, там температура сейчас на десять градусов выше, чем в Москве, — озвучил утреннюю радиосводку погоды Соломатин. — А во-вторых, почему «захватите»? А ты?

— С тобой едут Катя и Моряшин. Под твоим началом, естественно. Будет трудно — позовете на помощь. Не очень трудно — подключите местных «пехотинцев». Хотя особенно на них не надейтесь. Их группа вылетела в Норильск, там у них работа краевого масштаба, кого-то пасут.

— Да уж лучше с вами, как-то сработался, — откровенно признался Борис.

— О, этих «сработок» у опера за жизнь пройдет столько, что всех «наружек» полиции, МВД и даже «Трех братьев» не хватит.

— Братьев? — удивился капитан. — Каких братьев?

Профессиональный сленг выходцев из госбезопасности удивлял его не столько образностью, сколько неиссякаемостью. И чтобы быстрее опериться, не выглядеть голым птенцом Средь нового своего окружения, капитан решил не стесняться и спрашивать.

Лагута отнесся с пониманием и даже провел небольшую экскурсию по аббревиатурам госбезопасности:

— Долгие годы, как ты знаешь, существовал КГБ — «комитет глубокого бурения». Подчеркиваю слово — «глубокого».

— То есть все последующие — шушера?

— Не совсем так, конечно, но доля истины есть. Ну, а потом пошли пертурбации: чекистов соединили с милицией — получили «чекментов», затем создали ФСК — «физкультурно-спортивный комплекс». Кстати, очень точное название — после очередных перестановок и перенацеливаний на новые задачи все плюнули на службу и если стали куда-то ходить регулярно, то как раз в спортзалы. А вот на сегодняшний день мы имеем «Трех братьев» — ФСБ: Федор, Степан и Борис. Наверное, тоже не последний вариант. Боюсь только как бы не стало поздно: из госбезопасности, по словам нынешних начальников, уже ушли самые честные и опытные. Остались самые преданные. Но это все-таки разница. Терциум нон… э-э… датур — третьего не дается.

Соломатин подумал о своей судьбе, об армии. То, что из нее уходят далеко не худшие офицеры, это, к сожалению тоже общеизвестно. Он сам мог перечислить многих и многих, чьими именами гордилось бы любое ведомство. Кто пришел на их место? Станут ли они хребтом Вооруженных сил? Война в Чечне показала, что солдатское геройство в армии осталось, но напрочь исчезла мудрость в ее руководстве. Да и откуда ей взяться, если чуть ли не высшим своим достоинством министр обороны считает умение разбить кулаком кирпич. Хорошо, что еще не головой…

Борис сам стукнул кулаком по стене дома, возле которого они проходили. Лагута искоса посмотрел на него, но не сказал ничего. Некоторое время шли молча, наверняка думая об одном и том же.

— Ладно, все это лирика, — прервал раздумья майор. — О чем хотел попросить — присмотри там за моими ребятами, особенно за Моряшиным.

— А за Катериной? — спросил Соломатин. Неожиданно захотелось, чтобы разговор зашел о ней, прозвучало ее имя.

— Ракитина умница, по работе она многих мужиков за пояс заткнет, — выполнил его тайное желание майор. — Я бы ее, конечно, не посылал, но у местной «наружки» вообще ни одной женщины нет. Так что ее береги как резерв Верховного Главнокомандования.

— Слушаюсь, товарищ Сталин.

— Поязви-поязви. Возьми лучше деньги на билеты и их удостоверения. И, как сочинил наш красный Белый, «Налоги — наш компас земной, а льготы — удача за смелость»…

Он замолчал, хотя палец, которым отдирижировал мелодию, не опускал. Посмотрел на оперативника: довериться или нет? Выхода все равно, видимо, не было, и Лагута попросил:

— Если честно, я задерживаюсь потому, что в субботу мне нужно быть в Питере. Из Сибири, сам понимаешь, намного сложнее выбраться. А в понедельник я у вас и с вами ин прориа пэрсона — собственной персоной. Так что, по возможности, не форсируй события, ладно?

— Приветус Питерусу, — вместо ответа произнес Борис почти на латыни.

За билетами явился разухабистый Моряшин. Все в том же Кондитерском» он кадрил одну из продавщиц, а увидев капитана, страдальчески состроил на лице фугасно-разрывную мину — забирают, а как не хочется. Еще бы чуть-чуть, и южно идти в загс.

Вышел вслед за Соломатиным на улицу. И сразу затараторил:

— Привет. Слушай, выручай: там Некрылов рвется вместо меня. Позвони нашему Латинусу Лагутесу, скажи, что со мной тебе будет намного интереснее.

— Так билет уже куплен на тебя, — успокоил парня капитан.