Эд Макбейн - Головоломка
— Когда вас в последний раз арестовали за проституцию? — спросил Браун.
— Я же сказала, шесть-семь...
— Да бросьте вы! Я в любой момент могу это проверить...
— Ну ладно, в прошлом месяце. Но с тех пор чиста. Для такого человека, как я, такая жизнь не годится. И тут вы приходите насчет этих карточек... Господи, да за такие дела я могу влипнуть в серьезную историю, правда? — Она неожиданно улыбнулась. — Почему бы тебе не подойти ко мне поближе, приятель, и мы забудем об этих карточках, о'кей?
— Карточка, о которой я говорю — не порнография.
— Нет? Тогда что?
— Это фотография, которая могла попасть к вам шесть лет назад.
— Господи Иисусе, да кто же помнит, что было шесть лет назад.
— Только что вы запросто вспомнили, что было двадцать лет назад.
— Да, но это было... ну, вы знаете, девушки помнят такие вещи. Это было всего один раз, когда я делала что-то подобное... ну, позировала для этих картинок с каким-то парнем. Я позволила снять только один ролик, и все, только один, и получила за это пятьдесят долларов, это даже больше, чем мне платили... ну, сами знаете, за что. Безо всяких фотографий.
— Понятно, — кивнул Браун. — Что вам известно об ограблении “Национальной ассоциации сбережений и кредитов” шесть лет назад?
— Послушайте, вы что-то слишком быстро перескакиваете с одного на другое, — сказала Доротея. — Сперва проституция, потом — грязные картинки, теперь — вооруженное ограбление... Ставки все время повышаются.
— Что вы знаете об этом ограблении?
— Кажется, я припоминаю... я где-то читала об этом.
— И что вы вспоминаете?
— Слушайте... вы даете слово, что все обойдется без неприятностей?
— Даю слово.
— Мой племянник был одним из тех ребят, кто провернул это дело.
— Как его звали?
— Питер Райан. Его убили. Их всех убили во время этого дела... тоже мне, гангстеры нашлись! — с недовольной гримасой сказала она.
— А фотография?
— Какая фотография? Что-то я вас не пойму, мистер...
— Кусочек фотографии. Судя по тому, что вы мне тут только что сказали, ваш племянник вполне мог дать ее вам. Еще до дела. Ничего такого не припоминаете?
— Господи Иисусе, это ж было шесть лет назад!
— Постарайтесь припомнить.
— Когда было ограбление? Вы не помните, какой это был месяц?
— Август.
— Август. Шесть лет назад. Дайте подумать... — Она скорчила гримасу. — Я даже не жила здесь в то время. Черт его знает, где я тогда жила...
— Подумайте, Доротея.
— Вообще-то мне лучше думается, если я выпью, — сказала она и хитро посмотрела на Брауна.
— У вас есть что-нибудь дома?
— Да, но это как бы моя страховка, ясно? В наше время щедрые кавалеры попадаются нечасто.
Браун полез в бумажник. — Вот десять долларов. Выпейте свою страховку, а потом купите себе другую.
— А если я вспомню насчет фотографии?
— Не понял.
— Сколько это будет стоить?
— Еще двадцать.
— Пусть будет пятьдесят. Вы отнимаете у меня много времени.
— Что-то я не заметил очереди перед дверью.
— Ну... они приходят и уходят, приходят и уходят, — сказала Доротея. — Я не хочу упускать клиентов из-за того, что болтаю тут с полицейским. — Она замолчала, потом улыбнулась. — Пятьдесят?
— Тридцать пять.
— Договорились. — Она вышла на кухню, достала с полки бутылку дешевого виски, налила себе полстакана и спросила:
— Хочешь этой мочи? Вмиг окосеешь!
— Нет, спасибо.
— Ну, как хочешь. За твое здоровье, — сказала Доротея и залпом осушила стакан. — Фу, отрава, чистая отрава! — Она вновь наполнила стакан до краев и перенесла его в спальню.
— Не помню я никакой фотографии, — тряхнула она головой.
— Где вы жили в то время?
— Вроде бы в Норт-сайде. Кажется, я снимала комнату в отеле. — Она задумчиво отхлебнула виски. — Шесть лет назад. Да это как целое столетие.
— Подумайте.
— Помолчи, я думаю. Мой племянник все время то приезжал, то уезжал. Черт его знает, давал он мне этот снимок или нет?
— Это должна быть только часть снимка. Не целая фотография.
— Еще лучше, — хмыкнула Доротея. — Даже если он мне ее и давал, знаешь, сколько раз я переезжала за последние шесть лет? Не спрашивай. То, знаешь ли, закон, то налоговый инспектор... Я очень занятая леди...
— Где вы храните свои ценности?
— Какие еще ценности?
— Где вы храните важные документы?
— Ты что, шутишь, что ли?
— Ну, такие вещи, как свидетельство о рождении, карточка социального страхования...
— А, да, где-то они есть, — сказала Доротея и снова отхлебнула.
— Где?
— Я не храню разное барахло. Не люблю воспоминаний, этих проклятых воспоминаний, — она сделала хороший глоток, опустошив стакан до дна, встала с кровати, вышла на кухню и налила еще.
— Ты когда-нибудь слыхал о боксере Тигре Виллисе? — спросила Доротея, возвращаясь в спальню.
— Нет.
— Ну да, ты тогда еще пешком под стол ходил. Лет двадцать пять назад, а может, и больше. Он был в среднем весе.
— А что с ним такое?
— Жила я с ним. У него был настоящий шланг, наверное с ярд длиной, — покачала головой Доротея. — Его убили на ринге. Этот малый из Буэнос-Айреса... ударил его так сильно... он... я была в тот вечер там, в зале... Фредди — это было его настоящее имя, Фредди Виллис, “Тигр” это было для ринга — Фредди всегда устраивал мне местечко у самого ринга, когда он выступал, я ведь в те дни была лакомым кусочком... Этот тип из Буэнос-Айреса, он ударил снизу, почти снес Фредди голову. И Фредди упал, упал как камень, он так сильно ударился... — Она отхлебнула еще и отвернулась. — Ну, ладно, это было так давно.
— Ну, а как насчет фотографии? — мягко спросил Браун.
— Да-да, эта чертова фотография. Дай-ка глянуть, что там в шкафу?
Она пересекла комнату и открыла шкаф. На проволочной вешалке висели черное пальто и голубое атласное платье — больше ничего; на полу стояли две пары туфель на высоких каблуках. На верхней полке — картонная коробка и жестянка из-под леденцов. Доротея сняла с полки жестянку, поставила ее на кровать и сняла крышку.
Там было свидетельство о рождении, свидетельство о браке (Доротея Пайэрс и Ричард Макнелли), фотография молоденькой девушки в кресле-качалке перед старым деревянным домом, прядь волос в дешевом позолоченном медальоне, театральная программка давней премьеры, пожелтевшая поздравительная открытка и номер журнала “Ринг” с изображением Тигра Виллиса на обложке.
— Это все, — сказала Доротея.
— Почему бы нам не вытряхнуть все это на кровать? — предложил Браун. — То, что мы ищем, очень маленького размера. — Он взял программку и потряс ее над кроватью. Ничего. Он взял номер “Ринга”.
— Поосторожнее с ним, — предупредила Доротея.
Он тряхнул журнал только один раз. Страницы с мягким шелестом разошлись, и глянцевый фрагмент черно-белой фотографии упал на грязные простыни.
— Это и есть то, что ты ищешь? — спросила Доротея.
— Как раз то самое, — подтвердил Браун.
— Похоже на Утенка Дональда, — сказала она.
— Или на вымершую птицу додо, — добавил Браун.
— Не помню, чтобы Пит мне ее давал, — тряхнула головой Доротея. — Наверное так оно и было, но я и вправду не помню. — Ее взгляд стал жестче. Она протянула руку к Брауну и сказала:
— Это стоит тридцать пять долларов, мистер!
Роберт Кумбс из Риверхеда жил по адресу Эйвондэйл, 6451, всего в двух милях от дома Кареллы. В половине пятого Карелла въехал на улицу вслед за грузовичком с мороженым, первым в этом сезоне. Большинство домов в этом квартале представляли собой коттеджи на две семьи. Небогатым представителям среднего класса это придавало ощущение пусть скромной, но респектабельности. Был воскресный день, и риверхедские бюргеры сидели на крылечках своих домов, читая газеты и слушая транзисторы. Карелла пока ехал вдоль улицы, насчитал двенадцать ребятишек на велосипедах.
Дом 6451, большой деревянный коттедж с кирпичным фундаментом, был удобно расположен на углу Эйвондэйл и Берч-стрит. Выйдя из машины, Карелла сразу же почувствовал запах жарящегося бифштекса. Утром он съел только гамбургер и был голоден как черт. На газоне перед домом торчала маленькая черная табличка с надписью “Р. КУМБС”. Карелла подошел к парадному и позвонил. Ответа не последовало. Он позвонил еще раз. Подождав какое-то время, он двинулся в обход дома. В нескольких футах от задней двери на огне жарилось мясо, рядом стоял мужчина в белом фартуке с длинной вилкой в правой руке. Еще один мужчина и две женщины сидели напротив за столиком из красного дерева. Все четверо были заняты беседой, но при появлении Кареллы замолчали.
— Добрый день, я ищу Роберта Кумбса, — сказал Карелла.
— Кумбс — это я, — отозвался жаривший мясо мужчина.
Карелла подошел к нему поближе.
— Простите за вторжение, мистер Кумбс. Я детектив Карелла из 87-го участка. Не могли бы мы с вами побеседовать наедине?
