Ловушка для дьявола - Осман Ричард
Но в данном случае произошла, скажем так, осечка. Героин доставили в антикварный магазин. Ставим галочку. Однако на следующее утро магазин закрылся, а шкатулка пропала. За одну ночь невесть куда исчезла партия героина на сто тысяч фунтов стерлингов, и Лука по понятным причинам расстроен. Особенно на фоне прочих проблем, с которыми они столкнулись в последнее время: перехват поставок, падение прибыли и так далее.
— Ты понимаешь, почему я был обязан это сделать? — спрашивает Лука, немного успокоившись.
— Конечно, — отвечает Митч. — Я бы поступил точно так же. Чтобы расставить все точки над i.
Лука кивает:
— Но шкатулка не могла пропасть просто так, согласен? Значит, кто-то ее взял.
Митч понимает, к чему клонит Лука. Шкатулку украл или курьер Митча Дом, или антиквар, или курьер Луки. Казалось бы, загадка несложная, но решения по-прежнему нет.
А значит, Лука не может не допускать возможности того, что за кражей стоит сам Митч. Вот почему сейчас Митч сидит привязанный к стулу, из головы его течет кровь, а по телевизору с большим экраном, который висит на дальней стене, идет «Путешествие по антиквариату знаменитостей» на полном звуке. В целом, если подумать, Митчу жаловаться не на что.
— Конечно, кто-то взял, — подтверждает он.
В телепрограмме популярный в восьмидесятые годы певец опрометчиво покупает кружку.
Лука снова кивает:
— Дело не в ста тысячах, ты же понимаешь. Речь о будущем всего бизнеса. Мы истекаем кровью.
— Я понял, — отвечает Митч.
Это небольшое соглашение между Митчем и Лукой оказалось чрезвычайно выгодным для обоих. Разумеется, на пути встречались ухабы, но ничего подобного теперешней ситуации никогда не возникало. Ну и, как говорит Лука, деньги на самом деле не главное. Все отношения в этом бизнесе строятся на фундаменте доверия. Если Лука не сможет доверять Митчу, то все предприятие рухнет.
— Пока я вез тебя сюда, — говорит Лука, — мне на глаза несколько раз попадался один и тот же мотоциклист. Он один из твоих?
— Не-а, — отвечает Митч. — Может, полиция?
— Не-а. Не полиция.
Пока Лука его развязывает, Митч успевает осмотреться.
— Славное местечко, Лука, — замечает он. — Где мы находимся?
— Под «ИКЕА», — отвечает Лука. — Невозможно представить, да?
Что ж, это как минимум объясняет, почему все оружие лежит на деревянных этажерках.
Митч знает: хотя они с Лукой и старые, очень старые друзья, но это потеряет всякое значение, как только Лука перестанет ему доверять.
Лука помогает ему подняться на ноги и пожимает руку. Но хватает одного взгляда в глаза старому приятелю (просто Джону-Люку Баттерворту, когда они познакомились в Колонии для малолетних преступников, или Луке Буттачи, когда тот почувствовал необходимость в устрашающем псевдониме), чтобы понять: ситуация вполне может закончиться тем, что один из них убьет другого. Когда страсти накалятся и все такое.
Лучшее, что можно было бы предпринять, — найти героин. Это всех устроит. Митч с Домом полностью перерыли магазин, но ничего не нашли. А ведь он должен быть где-то. Более того, он должен быть у кого-то.
Сейчас примерно четыре утра, а уже в семь ему надо отвести дочь на фигурное катание. Именно в это время каток открывается для серьезных тренировок.
— Мы закончили? — спрашивает Митч.
— На сегодня, — кивает Лука. — Один из моих парней подбросит тебя до дома.
Митч расправляет плечи. Ему нужно принять обезболивающее, посмотреть на тренировку, а потом найти шкатулку, полную героина.
Так получилось, что у него есть уже одна слабенькая зацепка. Дом сказал, что возле склада околачивалась компания пенсионеров и задавала вопросы. Один из старичков работает на Конни Джонсон. Митч выяснит, где они живут, и нанесет им небольшой визит.
Не будет мира нечестивым!
Глава 19
— Жаль, что я не училась в университете, — вздыхает Джойс, пока они ждут у кабинета Нины Мишры.
Элизабет знала, какое впечатление на нее произведет Кентербери. Средневековые стены, булыжные мостовые, магазины чая, называемые здесь «чайными лавками», — для Джойс это как кошачья мята для кота. Она не выходит из транса с тех пор, как они сошли с поезда.
— А чему бы ты там училась? — интересуется Элизабет.
— Насчет учебы не знаю, — пожимает плечами Джойс, — но мне бы очень хотелось покататься здесь на велосипеде в шарфе. А тебе нравилось в колледже?
Элизабет кивает:
— Я умею получать удовольствие в любой обстановке.
— А у тебя там были любовные связи с мужчинами постарше?
— Не все сводится к сексу, Джойс, — отзывается Элизабет.
Конечно, там были мужчины постарше, плюс один или двое помоложе. Но это оказались не столько «любовные похождения», сколько «издержки профессии». В ее колледже учились двенадцать женщин и около двухсот мужчин. Это очень хорошо подготовило ее к миру шпионажа. Элизабет всегда считала, что предпочитает мужское общество женскому, правда, только недавно ей пришло в голову, что в этом вопросе у нее прежде не появлялось особого выбора. Когда несколькими минутами ранее они проходили по кампусу Кентского университета, она была счастлива увидеть, что молодых женщин здесь учится столько же, сколько мужчин.
Джойс заявляет:
— Так и вижу тебя в библиотеке. А напротив — застенчивого мальчика в очках.
— Перестань проецировать, Джойс, — ворчит Элизабет, глядя в окно приемной на каменные здания под серебристым небом. Мимо зданий кучками проходят сгорбленные от холода студенты, стремящиеся скорее добраться до тепла.
Но Джойс уже не остановить:
— Ты ловишь его взгляд, он краснеет и опускает глаза в книгу. Его волосы падают на лицо, как у Хью Гранта. Ты спрашиваешь, что он читает…
Через окно Элизабет видит, как молодая женщина роняет книги. В мире Джойс к ней обязательно подошел бы сокурсник, чтобы помочь собрать книги, и глаза бы их непременно встретились.
— И он отвечает: «Книгу про историю» — или что-то в таком духе, а ты говоришь: «Забудь про историю, давай поговорим о нашем будущем».
— Господи, Джойс! — не выдерживает Элизабет.
Раздражающе красивый молодой человек помогает девушке собрать книги. Она заправляет выбившуюся прядь волос за ухо.
— И ты кладешь руку на стол, и он накрывает ее своей ладонью. А потом он снимает очки — оказывается, он очень красив, как Колин Ферт или даже лучше, — и приглашает тебя на ужин.
Джойс продолжает свою историю, а неуклюжая девушка и красивый юноша тем временем расходятся в разные стороны. В мире Джойс каждый из них оглянулся бы через плечо с разницей в несколько мгновений. Черт, именно так они и делают. Какие предсказуемые!
— И сначала ты говоришь: «Нет». Но потом добавляешь: «Я вернусь сюда завтра, потом послезавтра и однажды скажу да». А он говорит: «Я даже не знаю, как тебя зовут». И ты отвечаешь: «Однажды узнаешь».
Элизабет смотрит на подругу:
— Ты опять начиталась книг?
— Да, — признается Джойс.
Дверь открывается, и Элизабет видит Нину Мишру. Высокая, элегантная, с неуместно фиолетовой прядью в волосах, но выглядит достаточно приятно.
Нина улыбается:
— Элизабет и Джойс? Извините, что заставила вас ждать.
— Вовсе нет, — отвечает Элизабет, вставая.
Встреча началась с опозданием в семь минут, и это абсолютно в границах допустимого. Двенадцать минут — предельный срок, после которого начинается хамство. Нина заводит их в кабинет и садится за свой стол, в то время как Элизабет и Джойс рассаживаются напротив.
— Мне нравится ваша фиолетовая прядь, — говорит Джойс.
— Спасибо, — отвечает Нина. — Мне нравятся ваши серьги.
Элизабет не заметила, что Джойс надела серьги. Они выглядят действительно прекрасно.
— Вы хотите поговорить со мной о Калдеше? — спрашивает Нина. — Ужасное потрясение! Вы были друзьями?
— Он был другом моего мужа, — отвечает Элизабет. — А вы с ним дружили?
— На самом деле он дружил с моими родителями. Но время от времени просил меня об одолжениях. Что касается Калдеша, я никогда не могла ему отказать. Уж такое он производил впечатление на людей.
