Следствием установлено... - Вильям Михайлович Вальдман
— Чем богаты... — невозмутимо отпарировал Манукян. — Дареному коню в зубы не смотрят.
— Ладно, черт с тобой, приходи вечером.
— Вот это мужской разговор! — довольный Манукян сел и занялся изучением собственных ногтей.
— А здесь что? — Туйчиев развернул сложенный вчетверо листок, который лежал на галстуках.
— Я же говорил тебе. Нагрузка.
Это была квитанция на ремонт магнитофона «Филиппс» № 713428, принятого мастерской от Лялина В. Т.
— Молодец! Нашел! — обрадовался Арслан и погрозил ему кулаком. — Вот это подарок. Ты начинаешь входить в форму, Манукян. Так держать!
Ровно в четыре Лялины явились. Высокая молодящаяся дама в модной импортной шубе с красивым, но сильно располневшим лицом заметно нервничала. Ее сын, худенький паренек лет пятнадцати, с нескрываемым интересом смотрел на следователя большими серыми глазами.
— Садитесь, пожалуйста, — Туйчиев достал бланк протокола допроса.
— Может быть, мальчика можно оградить? Я сама в состоянии ответить на все интересующие вас вопросы. В его возрасте это такая психическая травма, — Лялина поправила прическу. — Я хотела взять с собой супруга, но он в командировке в Москве. Ведь он замдиректора завода, вы знаете?
— Мама! — умоляюще произнес сын.
— К сожалению, оградить от вопросов вашего сына нельзя. Обещаю, что никаких психических травм он не получит. Но сначала вопрос к вам. У вас был магнитофон?
— Почему был? — обиделась Ольга Дмитриевна. — У нас есть магнитофон.
— Давно купили?
— Месяца два назад, кажется.
— А до этого у вас не было магнитофона?
Лялина замялась. Она зачем-то открыла сумочку, порылась в ней, закрыла снова, посмотрела в окно.
— Можно мне?.. — начал Лялин-младший, но мать перебила его:
— Подожди. Я сама. Конечно, у нас и раньше имелся магнитофон.
— Какой марки?
— Право, не знаю.
— «Филиппс», — подсказал сын.
— Где вы приобрели его?
— В комиссионном, около вокзала. Там наш знакомый работает, Брискин.
— Вы его ремонтировали?
— Да, вроде...
— Это квитанция на ремонт вашего магнитофона? — Туйчиев протянул Лялиной квитанцию.
— Наверное.
— Ну а теперь расскажите, где он сейчас?
— Мы его продали. — Ольга Дмитриевна посмотрела на следователя и отвернулась. — Этот, теперешний, купили, а тот продали.
— Кому?
— Совершенно посторонним людям, я их не знаю.
— За сколько?
— Не помню сейчас, кажется...
— Мама! — громко перебил Венька. — Зачем ты так. Никому мы его не продавали, я сейчас все расскажу...
В тот ветреный декабрьский день Венька, забрав из мастерской магнитофон, лениво брел по скверу. Когда первые капли дождя упали на землю, он забежал в телефонную будку. Через мгновение ливень уже хозяйничал на улице. «Конец света, — подумал Венька, — и, кажется, надолго». Он повесил магнитофон на крюк под аппаратом, порылся в кармане. Двухкопеечной не оказалось, пришлось опустить гривенник.
— Капитолина Андреевна? Здравствуйте. Это Веня. Наташа дома?
— Здравствуй, — ответила Наташкина мать. — Ее нет.
— Извините. Я попозже позвоню.
Дверь будки медленно открылась, и рядом с Венькой очутился высокий парень в синей куртке. Он добродушно улыбнулся Веньке, загородив собой дверь.
— Подожди, абитуриент. Сначала помолись: сейчас буду бить, — весело предупредил он и сочувственно добавил: — Ничего не попишешь, так надо.
— Да ты что? Пусти...
Сердце у Веньки застучало быстро и глухо; предательски выдавая испуг, задрожало левое веко.
— Ладно, — внезапно сменил гнев на милость парень. — Обойдемся без мордобоя. Не правда ли? — он снял с крюка магнитофон. Затем стянул с себя куртку, задев локтем Венькин нос, завернул магнитофон.
Зажатый в угол, Венька не шевелился, только тяжело дышал.
Парень молниеносно разобрал трубку, вынул мембрану.
— В случае нападения звоните «02», — посоветовал он Веньке и исчез в потоках ливня, который уже переходил в снег.
— ...Я очень жалею, что Веня рассказал вам все. Теперь его затаскают по судам, а я буду жить в страхе, что ему отомстят. — На глазах Лялиной показались подкрашенные тушью слезы. — Никаких претензий мы не имеем. Прошу занести в протокол.
— Ваша позиция вредит не только вам, Ольга Дмитриевна, — в голосе следователя зазвучали жесткие нотки. — Она постоянно травмирует вашего сына, чего вы так боитесь. — Он помолчал немного и добавил: — Но главное даже не это — с помощью вашего магнитофона совершено тяжкое преступление.
Лялина побелела.
— Да, да. И кто знает, заяви вы об ограблении, может, ничего бы и не случилось. Отсюда и наши претензии к вам, — подчеркнул Туйчиев. — Веня, ты помнишь, какие записи были на магнитофоне?
— Поп-музыка, несколько шлягеров. Две, нет, кажется, три песни Высоцкого. Пожалуй, всё.
— А как насчет классики?
Веня недоуменно улыбнулся:
— Это же и есть классика.
* * *— Расскажите, Бражников, подробно, что вы делали восемнадцатого января?
Вопрос, заданный Туйчиевым, вызвал у Бражникова удивление.
— Да я же говорил.
— Ничего, повторите еще раз.
— Утром за гравием поехал на карьер, по дороге машина закапризничала, часа полтора провозился, пока чинил, потом
