Алексей Макеев - Театр одного убийцы
– Товарищ генерал-лейтенант, ваши подозрения относительно моей причастности к утечке информации совершенно необоснованны, – сухим официальным тоном проговорил в ответ майор. – Я имею представление о том, что такое честь офицера и чувство долга…
– Ты, может, и имеешь, – перебил его Орлов, подходя вплотную. – Вот только я ни хрена не знаю, какие они из себя, эти твои представления!
Генерал на секунду замолчал, испепеляя Свиридова взглядом. Майор не опустил глаз. Он стоял посреди кабинета, вытянувшись по стойке «смирно», и лишь шевелящиеся пальцы выдавали его волнение.
Орлов усмехнулся.
– Думаю, майор, мне не нужно говорить тебе, что такое служебное преступление, – сухо продолжил он. – О всех подробностях следствия знали только четыре человека – я, Крячко, Гуров и ты. Гуров не мог сам на себе накропать такой матерьяльчик, способный разрушить его карьеру и подорвать репутацию. Крячко этого делать никогда бы не стал. Хотя бы потому, что Лева ему роднее брата. Остаешься только ты! Или, майор, скажешь, что это моих рук дело?!
– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант, – отрапортовал Свиридов. – Но…
– Никаких «но»! – рявкнул на него Орлов. – Ты отстраняешься от ведения дела. Вплоть то того момента, пока не закончится служебное расследование по факту совершения тобой должностного преступления. Оснований для его возбуждения у меня вполне достаточно. Так что тебе придется побыть в шкуре Левы. Узнать, что такое быть под подозрением у коллег.
– Значит, это месть за вашего дружка? – потеряв над собой контроль, ехидно поинтересовался Свиридов.
– Что-о-о?! – диким голосом зарычал генерал и придвинул свое лицо вплотную к физиономии майора. – А за подобное высказывание ты дополнительно поплатишься. Я наложу на тебя взыскание за нарушение субординации и оскорбление старшего по званию. И, майор, моли бога, чтобы факты совершения тобой должностного преступления не подтвердились! В противном случае ты будешь разжалован и уволен из органов без выходного пособия и сохранения пенсии. И, уж поверь, я это сделаю.
– Верю, товарищ генерал-лейтенант, – усмехнулся Свиридов. – Вы это можете. Разрешите идти?
– Идите, – процедил Орлов и отвернулся.
Пока майор выходил из кабинета генерала и шел через приемную, ему удавалось еще сдерживать себя. Но стоило Свиридову оказаться в коридоре, как он вполголоса выругался и почти бегом помчался к своей каморке. Ворвавшись туда, майор сразу схватил телефонную трубку и набрал знакомый номер. Услышав в ответ женский голос, Свиридов дико заорал:
– Ты что себе позволяешь, стерва?!
* * *Станислав о разговоре генерала со Свиридовым ничего, естественно, знать не мог, но приблизительно таким его себе и представлял, сидя в архиве и просматривая на компьютере перечень дел, раскрытых Гуровым. Перечень получился довольно солидным, и Крячко в который раз удивленно качал головой, поражаясь, как много все-таки им удалось сделать.
В раскрытии большинства преступлений принимал участие и Станислав. Они уже настолько долго работали вместе, что иногда даже забывали о том, как все начиналось. И, просматривая дела, Крячко невольно погружался в пучину воспоминаний.
Он был вынужден просматривать все дела с самого начала карьеры Гурова, когда взялся за поиски его врага. Он аккуратно выносил в отдельный файл все имена осужденных, списки обвинений, выдвинутых против них, и их моральные характеристики. Как данные следствием, так и полученные с мест заключения. Работа выходила кропотливая, нудная, и не было ей ни конца ни края.
Главной сложностью было то, что трудно было определить, по каким критериям оценивать степень опасности того или иного преступника.
Что считать самым важным в определении мотивов мести? Статью, по которой они были осуждены? Возраст? Личные характеристики? Сроки освобождения или связи, бывшие у преступников во всевозможных сферах до тех пор, пока они не оказались на скамье подсудимых? Все это казалось очень важным и никак не укладывалось в общие рамки.
В итоге после довольно долгих раздумий и сомнений Крячко решил исключить из составленного списка всех тех, кто проживал за сто первым километром.
Для того чтобы спланировать и осуществить убийство Левицкого, человеку, желавшему уничтожить Гурова, нужно было очень хорошо изучить личную жизнь полковника, да и не только!
Нужно было стать в театре Марии своим человеком. Бывать там настолько часто, чтобы ни у кого из работников театра и мысли не возникло по поводу того, почему этот человек находится во время спектакля в подсобных помещениях.
Конечно, Станислав понимал, что убийца Левицкого мог проникнуть в театр тайно. Но если учесть, сколько человек крутится в районе гримерных во время спектакля, то такая возможность казалась ему маловероятной.
Поэтому Крячко вздохнул и решительно принялся вымарывать фамилии всех тех преступников, кто после освобождения не вернулся в Москву по тем или иным причинам. В итоге вместо огромного списка на экране монитора остались три фамилии. Одному из подозреваемых было почти восемьдесят лет, другой оказался прикован к инвалидной коляске, а третий находился под следствием и «отдыхал» в Бутырках.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – фыркнул Станислав. – С чего начали, к тому и пришли. Удивительно круглый ноль получился!
Крячко недоуменно смотрел на экран монитора, осознавая, что их с генералом теория рассыпалась в прах. Ни один из оставшихся в списке людей самостоятельно не мог убить Левицкого. Все трое, конечно, были способны найти в преступном мире подручных для осуществления своего замысла по дискредитации Гурова, но верилось в это с трудом.
Слишком тщательно были подтасованы улики против Строевой и Гурова. И участие в этом деле широкого круга людей могло быть смертельно опасно для преступника. Убийца прекрасно знал методы работы сыщика и вряд ли мог себе позволить хоть какую-нибудь утечку информации.
И все же исключать вариант с помощниками Крячко не стал. Он знал, что от любой версии в раскрытии преступления можно отказаться лишь тогда, когда ее несостоятельность полностью доказана. Поэтому Станислав распечатал файл с данными на трех подозреваемых и, старательно сложив листок, убрал его в задний карман джинсов. Выключив компьютер, Крячко направился к выходу, когда его окликнул архивариус.
– Товарищ полковник, вас просят к телефону, – позвал он Станислава. – Из экспертного отдела.
Удивленно посмотрев на седого майора, Крячко подошел к его столу. Он неторопливо принял протянутую архивариусом трубку и представился:
– Полковник Крячко. Слушаю.
– Станислав, это Дроздов, – раздалось на том конце провода. – Полдня тебя ищу, а ты словно сквозь землю провалился.
– И что тебе, моя радость, понадобилось? – перебил его Крячко. – Хочешь посоветоваться по поводу перелета на юг?
– Волосы под ногтями Левицкого принадлежат ему самому, – не понял шутки Дроздов. – Гуров тут ни при чем.
– А вот это действительно хорошая новость! – усмехнулся Крячко и, поблагодарив эксперта, повесил трубку. – Нужно срочно связаться с Левой…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Гуров с усмешкой смотрел на Воронцова. Директор одного из ведущих московских театров стоял перед ним и, опустив голову, смущенно переминался с ноги на ногу, будто нашкодивший школьник. В любое другое время подобная ситуация показалась бы сыщику забавной, но сейчас она не смешила, а раздражала его.
– Значит, Владимир Владимирович, вы утверждаете, что попросту не подумали о револьвере, хранившемся в вашем сейфе, после того, как узнали об убийстве? – иронично поинтересовался Гуров. – Как же так получилось? Временное затмение памяти?
– Можно и так сказать, – пробормотал Воронцов, непохожий сейчас на грозного директора, которого уважали и побаивались. – Я просто никогда не был в таких ситуациях…
– Все мы всегда что-нибудь делаем в первый раз, – перебил его сыщик и показал рукой в сторону работников театра, с любопытством прислушивающихся к их разговору: – Может быть, поговорим о револьвере в вашем кабинете?
– Да-да, конечно! – торопливо согласился Воронцов, стрельнув глазами в указанном направлении. – Пройдемте ко мне.
Директор хотел пропустить Гурова вперед, но сыщик отказался. В некоторой степени это был и психологический ход. В ситуации, в которой оказался сейчас Воронцов, присутствие милиционера позади него должно было доставить директору определенный дискомфорт и внушить мысли о неотвратимости наказания.
А Гуров еще и постарался усилить это впечатление. Он поднимался по лестнице почти вплотную за Воронцовым и изредка, словно случайно, касался его спины плечом. Будто подталкивая. Директор косил глазом в ответ на эти прикосновения, но обернуться не решался. Так они и дошли до его кабинета. Воронцов – в роли арестованного, а полковник – в качестве его конвоира. И даже входя в дверь, Гуров не уступил вежливому предложению директора пройти вперед, оставаясь позади.
