Т. Паркер - Красный свет
– Я хочу еще раз побывать в доме Уиттакер, – произнесла она. – Проверить одежду из шкафов и из химчистки, не из нее ли те нити, которые обнаружил Джиллиам.
– Я поеду с тобой.
Мерси обрадовалась этому. Она считала, что напарники действуют успешнее, чем одиночки. Две пары глаз, два ума. Два пистолета, если до того дойдет.
Но кроме того, ей была ненавистна мысль об одиночестве, особенно в чужом доме. С тех пор как Вырыватель Кошельков одурачил ее. В конце концов Мерси лишила его жизни, но он лишил ее мужества. Она постоянно ощущала страх, бурлящее беспокойство, способное почти мгновенно обернуться паникой. Паника вызвала холод в костях, тяжесть в мышцах, туман в глазах, делала Мерси медлительной и беспомощной.
Она постеснялась бы признаться кому-нибудь о том, что вызывает у нее страх: темные дома, лифты, автостоянки. Машины ночью или рано утром. Ванные комнаты. Пользование туалетом. Вентиляторы в туалетах, которые включаются, когда зажигаешь свет. Душевые. Ходьба из спальни в комнату Тима поздно ночью. Обратный путь. Океан. Деревья без листвы. Все, что Мерси делала или собиралась делать одна, вызывало чувство одиночества.
Против страха у нее были средства: освещение во дворе; проверка машины перед тем, как в нее садиться; пистолеты, надежно спрятанные в каждой комнате, пристегнутые к лодыжке и лежащие под сиденьями служебной «импалы» и ее собственного «транс-ам»; патрульные машины по ночам в ее районе; установленная в старом доме дорогая система сигнализации; тренировки на стрельбище.
Отчасти присутствие в доме отца.
Отчасти встречи с Майком.
Средством были сборища после работы раз в месяц по четвергам.
Но ни одно из них не избавляло от страха. Он все равно таился внутри, готовый заявить о себе, словно желудочный вирус, подцепленный в какой-то экзотической стране. Собственно, даже хуже. Он скорее напоминал замерзающую реку, уносящую, покрывающую льдом, влекущую навеки в такой мрак и холод, где невозможно даже дышать.
Мерси позвонила Рэю Торнтону в Эрроухед. В отделе кадров нашли номер его телефона. Торнтон сказал, что поговорит с ней завтра, если она хочет, объяснил, как ехать, посоветовал захватить цепи противоскольжения. Снег там уже образовал двухфутовый покров и продолжал идти.
Кроме того, он попросил привезти папку с делом, чтобы пробудить воспоминания в «старой, усталой голове».
Потом Мерси позвонила отцу и сообщила, что домой вернется поздно.
– Клуб НСШ?
– Да.
Клуб необщительных сотрудников шерифа – как окрестил его О'Брайен, мастер на хорошие названия, – собирался каждый второй четверг месяца в семь часов в ресторане «Канкун».
– Не пускай на дождь Тима. Я соскучилась по вас.
– А мы по тебе. На дорогах сейчас хаос. Будь осторожна.
Глава 10
Из-за дождя в низких местах на шоссе образовались огромные лужи, машины скользили, сталкивались. Мерси почти ничего не видела в ветровое стекло, хотя стеклоочистители работали вовсю и стеклообогреватель был включен на полную мощность. Дождь барабанил по металлическому листу в трех дюймах над головой. Дорога от шерифского управления до дома Обри Уиттакер в Сан-Клементе заняла больше часа. Саморра выехал после Мерси, но прибыл раньше ее.
Он находился уже в гостиной, по-прежнему в черном плаще, смотрел, как буря разгулялась в океане. Мерси увидела розовый, трепещущий зигзаг молнии в темной воде. Включила несколько светильников, в одной руке она держала взятую из химчистки одежду Обри, вешалки врезались ей в пальцы.
– Так, – сказала она, – вещь из смеси черной шерсти с орлоном, возможно, свитер, вязаная шапочка, перчатки или кашне.
– Я займусь кухней, – произнес Саморра. – Она беспокоила меня.
Кухней так кухней. Мерси зажгла свет в спальне, положила привезенную из химчистки одежду на кровать, открыла зеркальную дверь шкафа и повесила чистую одежду в одной стороне. После чего начала снимать в другой по три-четыре вешалки и складывать их на кровать.
Мерси, неважный оценщик дорогой одежды, на первых двадцати вешалках насчитала примерно несколько тысяч долларов – там были платья от модельеров, о которых она только слышала краем уха. На элегантном платье из красной кожи с золотыми пряжками на ремешках сохранился ценник – 1700 долларов.
У Мерси самым дорогим было платье за 335 долларов, купленное чуть более двух лет назад. Длинное, черное, простое, всего лишь однажды надеванное.
От одежды пахло духами. После платьев пошли юбки, затем блузки, затем более небрежные наряды. По другую сторону были пальто, жакеты, брюки, несколько откровенно соблазнительных кожаных и виниловых вещей. Мерси не представляла, как их надевают. Мерси пыталась вообразить себя в такой одежде, но не могла.
«Ты не прикасаешься. Не целуешь. Не мечтаешь».
Испуганная, бесполая корова, подумала она. Но ведь это не самое худшее, кем можно быть? А вдруг она возглавит группу расследования убийств к сорока годам?
У Мерси возникло желание примерить кой-какие вещи Обри, посмотреть, как они выглядят, но она подавила его, сочтя глупым.
Сложенные свитеры лежали с левой стороны верхней полки. Черный кашемир, черный хлопок, черная ангора. Черной шерсти не было. На правой стороне полки Мерси обнаружила несколько вязаных шапочек и беретов, две пары вязаных перчаток, три кашне. Шерсти было много, но черными были только перчатки. И, судя по этикеткам, без орлона.
Потом она осмотрела взятые из химчистки вещи. Ничего совпадающего с тем, что обнаружили в лаборатории.
Мерси обыскала корзину с приготовленными для стирки вещами в углу: много белья и одежды, но ничего шерстяного. Обратила внимание на туфли и сапоги, сандалии и шлепанцы, коробку на двести сорок презервативов возле высоких кожаных сапог. Ну и способ зарабатывать на жизнь, подумала Мерси. И подсчитала, что Обри за год провела, видимо, больше времени в половых сношениях, чем она за всю жизнь. Почему-то ей это было неприятно.
«Ты не планируешь. Не мечтаешь. Не делаешь ничего».
В шкафу в противоположной части комнаты оказалось больше белья, чем, как представлялось Мерси, у кого-либо из женщин. Там было все, что только могло прийти на ум.
Под лайковыми трусиками в верхнем ящике она обнаружила пачку вскрытых конвертов, в основном с поздравительными открытками. Мерси села в кресло и включила стоящий рядом торшер. На разноцветных конвертах обратного адреса не было. Взглянула на почтовые штемпели – Санта-Ана. Адрес написан мелким, аккуратным почерком, при виде которого у нее часто забилось сердце. Мерси разложила конверты в хронологическом порядке и начала с первого.
Синий конверт в тон синей открытке с изображением птицы.
Пари там. Нелегко, но оно того стоит.
Доброжелатель.
Зеленый конверт в тон зеленой открытке с изображением кита.
Иногда труднее всего делать то, что правильно.
Доброжелатель.
Красный конверт в тон красной открытке с изображением сосны.
Сердце лучше всего исцеляет природа.
Доброжелатель и поклонник.
Все надписи были сделаны аккуратным почерком сержанта Майка Макнелли, хорошо знакомым ей.
Она написала бы ему в открытке:
Мое трепещущее сердце говорит: пошел вон, неверная тварь, жри дерьмо и сдохни.
Мерси Рейборн.
Белый конверт в тон белой открытке с изображением кактуса.
Горжусь тем, что ты сделала сегодня. Спасибо.
М.М.
Желтый конверт в тон желтой открытке с изображением шмеля.
Не могу передать, сколь высокого о тебе мнения.
Не столь уж тайный обожатель.
– Меня может вырвать, – прошептала Мерси, ни к кому не обращаясь.
Услышала, как закрылся шкафчик на кухне. Пол пытался разобраться в борьбе между живым мужчиной и мертвой женщиной, лежавшей в десяти футах.
Она положила на место открытки и обнаружила в том же ящике под спортивными майками другую стопку конвертов стандартного размера, белых. С тем же штемпелем, без обратного адреса. Адрес напечатан на компьютерном принтере или на хорошей пишущей машинке, с двумя интервалами, обычным шрифтом.
* * *11 ноября
Дорогая Обри!
Хочу сказать тебе, что ты поступила правильно. Моладан должен пойти под суд, а ты – помочь мне уличить его. Наверное, тебе сейчас так не кажется, но ты поступила ПРАВИЛЬНО. Когда мы позаботимся о нем, нам будет легче позаботиться о ТЕБЕ.
Будь осторожна,
Майк.
* * *
17 ноября
Дорогая Обри!
Странно писать письмо тому, кого я почти не знаю. Оно будет первым. Я не собираюсь твердить одно и то же, но хочу, чтобы ты знала, как я ГОРЖУСЬ тобой и тем, что ты делаешь. Иногда, находясь рядом с людьми, я ощущаю, что им уготовано какое-то счастье. Я чувствую, что они выпутаются из своих бед и воспрянут, станут значительными, как им предначертано судьбой. Я вижу это в ТЕБЕ. И рад играть в этом некую маленькую роль. Просто наблюдать это – уже удовольствие. Когда все будет окончено, я помогу тебе придумать план. Я очень хочу, чтобы ты избавилась от своих цепей. Мечтаю видеть, как ты ВЗЛЕТИШЬ к солнцу и станешь невидимой в его свете.
