Эхо прошлого - Никита Викторович Телеш
– Мартин – позвала женщина сверху.
Алисия по прежнему не видела ее, с ее места просматривалась только небольшая часть коридорчика второго этажа. Обладательница этого почти что дребезжащего голоса вновь позвала мальчика, все еще находившегося внизу в подвале. Вслед за нею скрипнули половицы под ногами по видимому приближающейся старухи. Это словно вырвало Алисию из ступора и она бросилась к входной двери, толкнув ее плечом что было силы. Дверь не распахнулась, как она того ожидала и Алисия, ухватившись за ручку обеими руками, дернула на себя. Вложив как ей казалось все свои силы, она принялась лихорадочно выкручивать дверную ручку, то наваливаясь на проклятую дверь, то наоборот, тянула на себя со всей силы. Она не знала, в какую сторону должна открываться дверь, не могла знать, да и не думала сейчас об этом. Единственной мыслью, занимавшей сейчас ее сознание было выбраться от сюда, выбраться и постараться спастись. Позвать кого ни будь на помощь. Если этот кто то ей повстречается конечно. Отпустив наконец ручку двери, она отошла на два шага назад и с разгона ударила дверь ногой, но тщетно. Оперившись локтем о дверь она попыталась восстановить сбившееся дыхание, когда услышала хриплый кашель, раздавшийся позади нее. Резко обернувшись она увидела довольно дряблого вида старушку, одетую в черное мятое платье, поверх которого был повязан синий в белую клеточку фартук. Одной рукой женщина держалась за перила лестницы а пальцами второй, нервно теребила грязный промасленный край фартука. Глаза ее были устремлены не на Алисию, нет, они смотрели куда то сквозь нее. Глаза она отчетливо рассмотрела со своего места, хотя между ними было расстояние не менее 20 футов. Они были серыми, скорее даже бесцветными. В какой то момент Алисии даже показалось, будто они сияют каким то голубоватым светом, но это было скорее на всего игрой воображения. Эта непоколебимость взгляда в никуда вкупе с жесткими, почти стальными чертами лица, испещренного морщинами, делали ее сейчас похожей скорее на отлитый из мрамора монумент, нежели на человека из плоти и крови. В данной ситуации Алисия не сразу догадалась, что та всего на всего слепа. Старуха медленно обвела взглядом пространство перед собой, затем опустила голову и взгляд ее принялся блуждать по первому этажу дома. Несколько раз он останавливался на Алисии и той казалось, что старуха видит ее. Эти глаза, сам взгляд их, казались Алисии сейчас не просто неприятными, но жуткими. В очередной раз взгляд остановился на Алисии, он был вдобавок ко всему еще и тяжелым, будто налитым свинцом. Алисия замерла на месте, стараясь дышать как можно тише. Она прекрасно знала, что зачастую слепые люди обладают прекрасным слухом, который в разы сильнее и отчетливее, чем у зрячего. Быть может сама природа таким образом пыталась компенсировать им эту тяжкую утрату. Где же отец мальчика, о котором тот говорил ей в подвале и которого так боялся, быть может кроме их двоих и этой старой корги в доме никого нет? – вихрем пронеслось у нее в голове. Нельзя стоять на месте и ждать, что будет дальше. Нужно действовать. На худой конец разбить окно. В любом случае, Алисии сейчас казалось, что удача на ее стороне и лишь время работало не в ее пользу. Эти мысли прервал вновь раздавшийся голос старухи, которая вновь позвала мальчика. В этом голосе не было ни намека на немощность или безысходность, присущие пожилым и больным людям. Нет, в нем Алисия отчетливо разобрала нотки холодного самообладания. Все в нем говорило о властном и быть может даже жестоком нраве его обладательницы, которая не дождавшись ответа, стала медленно спускаться вниз по лестнице. Не смея ждать больше, Алисия схватила со столика керамическую вазу и швырнула в окно, заполнив помещение звоном бьющегося стекла. Старуха взревела так, что у Алисии заложило уши. Теперь она вновь и вновь продолжала звать Мартина, брызжа слюной. Ее голос казалось, был гораздо громче шума от разбито окна. Не обращая внимания на осколки стекла, оставшиеся торчать в оконной раме, она бросилась в разбитое окно, которое сейчас походило на злобную пасть, оскалившуюся десятками острых зубов-осколков. Мгновенно, к ее царапинам на руках, оставленным колючками, прибавились несколько свежих порезов. Но она не чувствовала сейчас никакой боли. Только эхо в ушах от ударов собственного сердца, да дребезжащий голос старухи, который теперь стал более походить на визг капризного избалованного ребенка, которому родители отказали в очередной прихоти. В какую то долю секунды она в буквальном смысле вывалилась в окно и упала на землю. Не обращая внимания на раны на руках, из которых уже сочилась кровь Алисия, вскочила на ноги и без оглядки бросилась к деревянному забору, до которого от дома было около 40 футов. Забор окружал участок по всему периметру, слева от нее, футах в 30 был гараж, выстроенный из бруса и облицованный древесным сайдингом. Рядом с гаражом стоял старенький пикап защитного цвета. За забором сразу начинался хвойный лес, громадной величины ели и сосны стояли сплошной темно-зеленой стеной,
