Александр Кулешов - Дежурный по городу слушает
Резкий, точный удар ноги, которым Владимир попытался выбить у преступника оружие, оказался недостаточным. «Повар» только взвыл от боли, но ножа не выпустил. Он на секунду остановился и, молниеносно перехватив нож в другую руку, снова кинулся на Владимира.
Владимиру не повезло. Он сумел мгновенно восстановить равновесие, потерянное после неудачной попытки выбить нож, сумел отбить удар, который «Повар» нанес ему левой рукой, но в это время нога его поскользнулась на мокрых после прошедшего дождя листьях и он чуть не упал. «Повар» воспользовался этим и ударил снова. Владимир успел качнуться в сторону, и нож рассек одежду, глубоко вспоров мякоть руки.
«Повар» быстро перехватил нож в правую руку — он сделал это инстинктивно, — правой рукой действовать было привычней.
Это была ошибка. И ошибка непоправимая. Не обращая внимания на боль, Владимир левой рукой отбил кисть нападавшего и в то же время правой резко рванул к себе руку «Повара» за локоть. Молниеносным движением Владимир завел ее «Повару» за спину и нажал. Преступник взревел от боли, нож со звоном отлетел на асфальт. Владимиру достаточно было теперь сделать легкое движение, чуть-чуть нажать и он сломал бы Коростылеву руку.
Вот, казалось бы, и наступило самое время осуществить свою месть — «задушить», «сжечь на медленном огне». Ведь боль, когда медленно ломается рука, чудовищна… Но Владимир чуть-чуть ослабил захват, ровно настолько, чтобы задержанному не было больно и в то же время чтоб он не смог шевельнуться.
Владимир внутренне усмехнулся: подполковник Голохов мог не предупреждать — Владимир и так никогда не забывал, что он прежде всего работник советской милиции!
Он держал в руках убийцу Николая — своего самого близкого, самого дорогого друга. Он держал в руках страшного, неисправимого преступника, матерого бандита, на чьей совести была не одна погубленная жизнь, грабежи, нападения, насилия; преступника, наверняка обреченного на смертную казнь… Но в эту минуту Коростылев был для него лишь «задержанный». Лейтенант Анкратов — работник милиции, а не судья или заседатель.
Его обязанность — задерживать преступников, не судить, не карать.
Из раны обильно текла кровь, каждое движение вызывало острую боль, а руку приходилось держать напряженной. Видимо, удар ножа оказался серьезней, чем думал Владимир.
Он вывел «Повара» на улицу и огляделся. Кругом никого не было. Он потащил задержанного на улицу Веснина, где около посольства стоял милиционер. Именно потащил: «Повар» упирался, шаркал ногами по земле, грязно ругался, стонал в бессильной ярости, огромный кулак свободной руки то сжимался, то разжимался.
Владимир находился в постоянном напряжении — малейшая потеря внимания, и «Повар» мгновенно воспользовался бы ею.
Когда они вышли на улицу Веснина, Владимир увидел, что рядом с милиционером стоит шофер его такси. Оправившись от толчка, парень прошел, наверное, за ними следом по дворам и, выйдя на улицу, подбежал к милиционеру, чтоб узнать чем кончилась погоня.
Но милиционер не мог ответить — он и сам ничего не знал. Они стояли и обсуждали, куда же могли деваться преступник и преследовавший его работник милиции.
Когда шофер увидел Владимира, он бросился к нему навстречу. В глазах его было столько злости, а в движениях — решительности, что Владимир предостерегающе крикнул:
— Не трогать!
Однако парень, подбежав, изо всей силы ударил «Повара» кулаком.
— Не трогать! — повторил Владимир, поворачиваясь так, чтобы загородить собой задержанного.
Но шофер излил в ударе всю свою злость, он больше не пытался бить преступника и лишь шипел сквозь зубы:
— Гадина! Не человек ты, понял? Гадина! Моя бы воля, я б тебе не то что руку, голову свернул! Человека убил, подонок…
Он топтался вокруг, не зная, как поступить, чем помочь.
Постовой у посольства, еще издали завидев Владимира, не стал терять времени. Он не мог покинуть пост, но тут же бросился к телефону и позвонил в отделение милиции, находившееся в соседнем переулке.
Не прошло и пяти минут, как из-за угла вылетела дежурная машина. «Повара» схватили, связали, запихнули в машину и повезли в отделение. Один из милиционеров, получив подробные указания Владимира, где искать нож, отправился за ним.
Минут через двадцать в отделение прибыл Голохов. За это время Владимиру кое-как перевязали руку, он умылся.
Приехавший с дежурным по городу врач сделал перевязку заново. Щуря глаза за очками, он бормотал:
— Ты смотри, как повезло. Вот повезло, совсем рядом с веной, миллиметры… Да и то резанул! Я ж говорил: не нож — стилет. — Он косился на принесенный милиционером нож, который Голохов, покачивая головой, вертел в руках.
Владимир сидел бледный — крови он потерял все же немало, рана продолжала гореть, хотя врач и смазал ее чем-то.
— Сменишься, надо обязательно сходить перевязать, — сказал врач.
Голохов направил было Владимира в находившуюся по соседству поликлинику, но тот категорически отказался. Он коротко и ясно доложил о ходе «операции по задержанию преступника Коростылева, по кличке «Повар». Приехавшие с Голоховым сотрудники и местные милиционеры, разделившись на группы, отправились одни к брошенным такси, другие к месту схватки, третьи записывали показания свидетеля-шофера. «Повара» увезли на Петровку.
Голохов сел в машину и увез с собой Владимира.
Не успел дежурный по городу войти в свой кабинет, позвонил начальник Управления.
Он звонил из квартиры. Несмотря на ранний час, комиссар не спал, его глубоко взволновало убийство сотрудника милиции. Уж, кажется, чего только не повидал начальник Управления за свое хоть и недолгое пребывание на этой должности; вряд ли был в Москве другой человек, который ежедневно сталкивался с таким количеством трагедий, несчастий, подлостей, слез и крови. Но он от этого не стал равнодушным к человеческим судьбам, и каждое горе задевало его. Особенно же тяжело переживал он гибель своих сотрудников.
Дежурный по городу точно и коротко доложил подробности ночной операции.
— …Анкратов, товарищ комиссар. Лейтенант Анкратов… — повторил он дважды фамилию Владимира, отвечая на какой-то вопрос начальника Управления. — Ясно, товарищ комиссар, передам! — закончил он разговор. — Лейтенант Анкратов, — Голохов повернулся к Владимиру, — начальник Управления объявляет вам благодарность. — И, не дав Владимиру ответить, добавил: — А теперь давай-ка в поликлинику.
Но Владимир снова решительно отказался — он хочет додежурить до смены. Пряча улыбку, Голохов приказал:
— Тогда шагом марш вниз, отдыхать!
Когда Владимир вошел в комнату на первом этаже, его окружили. Это не было простое любопытство, это был интерес коллег и товарищей, любому из которых приходилось бывать в таких же переделках, как Владимиру, любого из которых могла постигнуть такая же судьба, как Николая.
Лица были спокойны и суровы. Вопросы задавали деловые, профессиональные.
Так же по-деловому, стараясь скрыть жалость и печаль, обсуждали, что надо сделать для Нины, как сообщить ей страшную весть.
Об отдыхе Владимир и не думал.
В девять часов он позвонил Тане.
— Володька! — радостно кричала она в трубку. — Ну чего ты так поздно? Я совсем заждалась. Мне тут такие кошмары ночью снились — что все твои бандиты за нами гонятся, а мы удираем, а потом ты как выстрелишь, еще, еще… И проснулась, а это Клавдия Ивановна стучала — молоко принесли. А то бы не проснулась. — Она весело смеялась, потом заговорила озабоченно: — Володь, ты хоть поспал? А? Хоть немного?
— Ну конечно, я…
Но Таня перебила:
— Ты помнишь? Мы ведь сегодня к Николаю идем. Я Нинке пирог мой знаменитый обещала испечь, пойду тесто ставить. Я сейчас ей позвоню, может, Николай еще дома…
— Нет! Не звони!
Было, наверное, в голосе Владимира что-то такое, что заставило Таню сразу замолчать. Потом она тихо спросила:
— Почему? Что-нибудь случилось? Володя…
Но Владимир уже овладел собой.
— Не надо, Таня, он сегодня есю ночь работал, устал, спит еще, не звони. Я приду, тогда вместе… А Николай, он спит, — медленно повторил Владимир.
— Хорошо, подожду тебя, ты скоро?
— Скоро. Понимаешь, я тут ударился немного… споткнулся на лестнице, света все никак не сделают, забегу только в поликлинику и приеду. Хорошо?
— Расшибся? — Таня разволновалась. — Сильно? Володя, бедненький мой! Тоже мне милиция — солидное учреждение, не могут свет на лестнице провести! — сердито кричала она. — Ну скорей, Володенька, скорей! И не завтракай там. Будем вместе. Ладно? Я буду ждать…
Владимир долго сидел у телефона, неподвижно глядя в пространство. Да, верно. Сегодня они с женой должны были идти в гости к Ветровым. С пирогом, который Таня будет сегодня старательно печь и который Николай уже никогда не попробует…
