Эд Макбейн - Ненавидящий полицейских
– Ладно, – повторила она.
– Ну хорошо... – Буш помолчал. – Я... лучше пойду лягу.
– Да, лучше ложись.
– Чего я не могу понять, так это...
– Тебе в такую погоду даже простыня не понадобится, – прервала Элис.
– Наверно.
Он подошел к кровати, снял ботинки и носки. Ему не хотелось, чтобы она видела, как она его задела. Он снял брюки и быстро забрался в постель, натянув простыню до подбородка.
Элис глядела на него, улыбаясь.
– Я читаю «Анапурна», – сказала она.
– Ну и что?
– Просто я об этом подумала.
Буш перекатился на бок.
– Мне по-прежнему жарко, – сказала Элис. – Пожалуй, приму душ. А потом, может быть, схожу в какой-нибудь кинотеатр, где есть кондиционер. Ты ведь не против?
– Нет, – пробормотал Буш.
Она подошла к кровати сбоку и постояла минуту, глядя на него.
– Да, пойду под душ. – Она медленно стянула трусики по плоскому животу и по белым бедрам. Трусики упали на пол, она переступила через них и стояла у кровати, глядя на Буша и улыбаясь.
Буш не двигался. Он смотрел в пол, но мог видеть ее ноги и ступни. И все же он не пошевелился.
– Спи крепко, дорогой, – прошептала она и пошла в ванную.
Он услышал, как зашумел душ. Лежа, он прислушивался к шуму воды. Потом телефонный звонок заглушил шум душа в ванной.
Он сел и потянулся к телефону.
– Алло?
– Буш?
– Да.
– Это Хэвиленд. Тебе лучше немедленно подойти.
– В чем дело? – спросил Буш.
– Знаешь этого молодого новичка Клинга?
– Да?
– В него только что стреляли в баре на Кальвер.
Глава двенадцатая
Когда Буш вошел, комната детективов 87-го участка напоминала юношеский клуб. Не менее двух дюжин подростков столпилось между входом и письменными столами. При этом около дюжины полицейских выкрикивали вопросы, звучали ответы на двух языках, и бедлам был полный, а шум такой, как будто взорвалась бомба.
На всех подростках были яркие золотисто-фиолетовые куртки, на спинах красовалась надпись: «гроверы». Буш поискал глазами Кареллу в переполненной комнате и, увидев его, быстро пошел к нему. Хэвиленд, свирепый полицейский с лицом херувима, кричал на одного из ребят:
– Не болтай чепуху, сопляк, а не то я сломаю твою чертову руку!
– Попробуй только, шпик, – ответил юнец, и Хэвиленд ударил его по губам. Парень отшатнулся, падая на проходящего Буша. Буш двинул плечами, и парень отлетел обратно в объятия Хэвиленда, как будто его толкнул носорог.
Когда Буш подошел, Карелла говорил с двумя подростками.
– Кто стрелял? – спросил он.
Ребята пожали плечами.
– Вы все пойдете в тюрьму как соучастники, – пообещал Карелла.
– Что произошло? – осведомился Буш.
– Мы с Клингом зашли выпить пива. Тихо, спокойно. Я его там оставил, а через десять минут, когда он уходил, на него набросились эти подонки. Один из них всадил в него пулю.
– Как он?
– В госпитале. Пуля 22-го калибра, прошла через правое плечо. Видимо, малокалиберный револьвер.
– Думаешь, это связано с другими убийствами?
– Сомневаюсь. Модус операнди не тот.
– Так какого черта?
– Откуда я знаю? Кажется, весь город решил, что открыт сезон охоты на полицейских.
Карелла снова повернулся к подросткам.
– Когда напали на полицейского, вы там были?
Ребята не ответили.
– Ладно, приятели, – сказал Карелла, – хитрите дальше. Увидите, что это вам даст. Посмотрим, сколько продержатся «гроверы» после такого дела.
– Мы не стреляли в полицейского, – сказал один из парней.
– Да? Так он что, сам в себя стрелял?
– Вы думаете, мы свихнулись, – сказал другой парень. – Стрелять в «быка»?
– Он полисмен, а не детектив, – сказал Карелла.
– На нем был костюм, – добавил первый парень.
– Полицейские носят гражданскую одежду вне службы, – ответил Буш, – ну и что из этого?
– Никто не стрелял в полицейского, – повторил первый парень.
– Никто, только кто-то выстрелил.
Лейтенант Бернс вышел из своего кабинета и проревел:
– Ладно, тихо! Замолчите!
В комнате сразу стало тихо.
– Кто у вас главный? – спросил Бернс.
– Я, – ответил высокий подросток.
– Как тебя зовут?
– До-До.
– Полное имя?
– Сальвадор Хесус Сантес.
– Хорошо, подойди сюда, Сальвадор.
– Ребята зовут меня До-До.
– Ладно, подойди сюда.
Сантес подошел к Бернсу. Он шел, виляя бедрами. Подростки заметно успокоились. До-До – главный, он крепкий мужик. Он сумеет поговорить с этим типом.
– Что произошло? – спросил Бернс.
– Маленькая стычка, вот и все, – сказал Сантес.
– Из-за чего?
– Просто так. Нам кое-что передали, и мы сделали что нужно.
– Что передали?
– Ну, вроде как информацию, вы знаете.
– Нет, не знаю. Черт возьми, ты о чем говоришь?
– Слушай, отец... – начал Сантес.
– Только назови меня «отец» еще раз, и я тебя до синяков изобью, – предупредил Бернс.
– Ну ладно, от... – Сантес осекся. – Что вы хотите знать?
– Я хочу знать, почему вы напали на полицейского?
– На какого полицейского? Вы это о чем?
– Слушай, Сантес, не старайся быть чересчур умным. Вы накинулись на полисмена, когда он выходил из бара. Вы его избили, и один из ваших всадил ему пулю в плечо. Что это за чертова история?
Сантес серьезно задумался над вопросом Бернса.
– Ну?
– Он коп?
– А вы думали кто?
– На нем был голубой летний костюм! – сказал Сантес, широко открыв глаза.
– При чем тут это, черт возьми? Почему вы на него набросились? Почему вы в него стреляли?
Позади Сантеса ребята зашумели. Бернс услышал шум и закричал:
– Замолчите! У вас есть главный, пусть он и говорит!
Сантес молчал.
– Так как же, Сантес?
– Ошибка, – сказал Сантес.
– Вот это правильно.
– Я хочу сказать, мы не знали, что он коп.
– Почему вы на него накинулись?
– Я говорю, ошибка.
– Давай сначала.
– Ладно, – сказал Сантес. – Мы вам в последнее время доставляли хлопоты?
– Нет.
– Ладно. Мы занимались своими делами, верно? Вы о «гроверах» даже не слышали в последнее время, только когда мы защищали свои права, так? Последняя драка была на территории «Серебряных Кальверов», когда они задели одного из наших младших. Верно я говорю?
– Продолжай, Сантес.
– Ну вот. Сегодня утром тут болтался какой-то тип, все вынюхивал. Он пристал к одному из наших старших в баре и давай тянуть из него душу.
– К какому из старших?
– Забыл, – сказал Сантес.
– Кто был этот тип?
– Говорил, что он из газеты.
– Что?
– Ага. Сказал, его зовут Сэведж, вы его знаете?
– Я его знаю, – ответил Бернс, сдерживаясь.
– Ну, он стал выспрашивать, сколько у нас пушек, и есть ли пушки 45-го калибра, и, может, у нас неприятности с законом, и вообще. Этот старший – ушлый мужик. Он сразу усек, что тип хочет свалить на «гроверов» двух убитых «быков». Тип – из газеты, а нам надо беречь свою репутацию. Если этот хрен доберется до своей конторы и напечатает про нас всякое вранье, это плохо для нашей репутации.
– И что вы тогда сделали, Сантес? – устало спросил Бернс, думая о Сэведже и о том, с каким удовольствием он свернул бы репортеру шею.
– Тогда старший нам рассказал, и мы решили припугнуть газетчика, пока он не напечатал свое дерьмо. Когда он выходил, мы набросились на него. Только он вынул пистолет, так что одному из ребят пришлось выстрелить в него в целях самообороны.
– Кому из ребят?
– Откуда мне знать? – сказал Сантес. – Один из ребят стрелял.
– Думая, что это Сэведж.
– Конечно. Как мы могли знать, что это был коп? На нем был синий летний костюм, и у него были светлые волосы, как у этого ублюдка репортера. Так что мы его подстрелили. По ошибке.
– Ты все время это повторяешь, Сантес, но, я думаю, ты не понимаешь, какую вы сделали ошибку. Кто стрелял?
Сантес пожал плечами.
– С каким старшим говорил Сэведж?
Сантес пожал плечами.
– Он здесь?
Сантес, по-видимому, потерял охоту разговаривать.
– Ты знаешь, что у нас есть список всех членов вашей чертовой банды, а, Сантес?
– Конечно.
– Ладно. Хэвиленд, возьмите список. Я хочу, чтобы вы сделали перекличку. Арестуйте отсутствующих.
– Подождите, – сказал Сантес. – Я вам сказал, что это ошибка. Вы что, хотите посадить ребят из-за того, что мы не узнали полицейского?
– Слушай меня, Сантес, и слушай внимательно. Последнее время ваша компания сидела тихо, и мы вас не трогали. Назови это перемирием или как хочешь. Но не смей и думать, не смей, Сантес, что ты или твои парни могут стрелять в кого-то на этом чертовом участке и это сойдет вам с рук. Я считаю, Сантес, что вы просто шайка хулиганов. Вы банда подонков в модных куртках, а семнадцатилетний бандит не менее опасен, чем пятидесятилетний. Мы не трогали вас только потому, что вы вели себя прилично. Выходит, сегодня вы перестали прилично себя вести. Вы стреляли в человека на территории моего участка – и это значит, что вы попали в беду. В большую беду.
