Алексей Макеев - Плохая компания
— Да, в Москве. Сергей говорил, что где-то на Щербаковской. Там его офис. Но я не понимаю, для чего вам понадобился мой зять?
— Просто мы опрашиваем всех, кто был близок Вячеславу Андреевичу, — спокойно пояснил Гуров, добавляя в блокнот данные о фирме.
Людмила Юрьевна тем временем поднялась с дивана и стала нетерпеливо постукивать носком домашней туфельки на каблучке, всем своим видом давая понять, что теряет на Гурова время, которое ей очень дорого. Полковник попрощался с вдовой, выразив ей свои соболезнования, и покинул элитную квартиру.
Глава четвертая
После разговора с Людмилой Юрьевной Гуров решил проехать в Павловскую слободу и побеседовать с ее дочерью. А если повезет, то и с зятем. Можно было, конечно, вызвать обоих в главк, но, во-первых, это означало бы потерю времени, а во-вторых, полковнику хотелось понаблюдать за молодой супружеской парой в привычных для них условиях. Ему нужно было увидеть стиль их отношений, а это наиболее удобно делать на их территории. В кабинете оба держались бы наверняка более скованно и неестественно. Кроме того, Гуров рассчитывал поговорить с домашней обслугой, пока Людмила Юрьевна отсутствует.
Однако, увы, побеседовать Гурову удалось с одной лишь Мариной — ее мужа в загородном поселке не оказалось. На вопрос Гурова, где он и когда вернется, Марина ответила, что это ей неизвестно, чем немало удивила полковника.
— Вы берете пример со своей матери? — дружески улыбнулся он ей.
Девушка приподняла брови, показывая, что не понимает, о чем речь.
— Ваша мама призналась, что никогда не контролировала своего мужа и не задавала вопросов, куда он поехал и когда вернется.
— Ах, ну если в этом смысле, то да, — выдавила из себя улыбку Марина.
Дочь Гладких показалась Гурову замкнутой и неулыбчивой особой. Конечно, сложно ожидать, чтобы она прыгала от счастья в день, когда узнала о гибели отца. Но полковнику подумалось, что она такая не только в этот скорбный день. Внешне Марина явно не была похожа на свою мать — брюнетка, лицо продолговатое, глаза карие, близко посаженные, но неглупые. Нос, рот крупные. Лицо довольно приятное, однако флегматичное, какое-то сонное выражение и слегка выпяченная нижняя губа придавали ему унылый вид. Двадцатитрехлетняя дочь богатого чиновника должна была выглядеть, в понимании Гурова, несколько иначе.
Они сидели на веранде полукруглой формы, с белоснежными витыми стенами. На столе с гнутыми изящными ножками стояла глубокая фарфоровая тарелка, наполненная клубникой. Марина меланхолично брала по одной ягоде длинными пальцами и отправляла в рот. Перед полковником стояла точно такая же тарелка, принесенная домработницей. Ягоды были крупными, темно-красными и блестящими, и Гуров не стал отказывать себе в удовольствии поесть вкусных витаминов. На рынке цены на клубнику словно взбесились, небольшая банка стоила под две сотни, а заморская замороженная ягода, продающаяся в супермаркетах круглый год, была совершенно безвкусной и больше походила на вялый огурец.
— Отличная у вас клубника, Марина, — сказал он, стараясь хоть как-то расшевелить и разговорить девушку, но та лишь апатично кивнула.
«Что это, стресс из-за смерти отца на нее так подействовал? — размышлял Гуров. — Или что-то еще?»
Неподалеку в тенечке стояла коляска, накрытая козырьком, из нее свешивались две голые детские ножки — девочка мирно спала, пока ее мать беседовала с полковником. Собственно, беседой это можно было назвать с большим трудом — за все время Марина не произнесла и десятка слов. На вопросы она отвечала механически и односложно.
— Как без мамы, справляетесь? — попробовал Гуров расположить ее разговором об обыденных вещах.
— Вполне, — пожала плечами Марина. — Я же здесь не одна.
— Муж, наверное, помогает? — понимающе кивнул Гуров.
Марина проигнорировала упоминание о супруге и сказала:
— Здесь достаточно прислуги. Ночью с Викой будет няня, так что я смогу нормально выспаться. А завтра утром мне нужно быть в Москве, на похоронах. Вика, конечно, останется здесь.
Это была самая длинная фраза девушки с момента начала разговора, и Гуров, посчитав это прогрессом, решил продолжать в том же духе.
— Спокойная у вас девочка? — продолжал он, словно приехал сюда просто поболтать о том о сем.
— Да, — сказала Марина.
— Видимо, в маму. А папа был рад, что родилась дочка?
— Конечно, моему папе было все равно, кто родится.
Улыбка Гурова стала шире.
— Вообще-то я имел в виду папу девочки, — пояснил он.
— А, — произнесла Марина и замолчала.
«Нет, так не пойдет, — подумал Гуров, который, не будучи отцом, вынужден был ломать голову, что можно расспросить о детях. — Так мы до вечера с места не сдвинемся».
— А ваш муж поздно приезжает домой, Марина?
— Когда как.
— А сегодня когда вернется?
— Не знаю.
Гуров подавил раздражение и сказал:
— А вы не могли бы ему позвонить и спросить?
Марина отрицательно помотала головой.
— А почему? — сразу же спросил полковник.
— Я… У меня… У него недоступен телефон, — выбрала наконец Марина приемлемый, как ей казалось, вариант.
— Почему? — снова спросил Гуров, сверля Марину острым взглядом так, что девушка невольно принялась ерзать на стуле.
Она прекратила есть ягоды и вытянула сцепленные пальцы перед собой.
— Потому что он в другом городе, — ответила наконец Марина. — Он уехал в командировку.
— И в какой же город? — спросил Гуров.
— Ой, этого я не знаю, — моментально снова замотала головой Марина. — Я никогда его не спрашиваю о таких вещах.
— А когда он уехал?
Марина на секунду задумалась, потом сказала:
— На днях.
— Ну, Марина, а поточнее? Вчера, позавчера, два дня назад?
— Я действительно не помню. У меня с ребенком все дни похожи один на другой. — Теперь Марина смотрела на Гурова так, словно изо всех сил просила поверить и оставить ее в покое.
— И что, он вам за это время ни разу не позвонил? — недоверчиво спросил Гуров. — Довольно странное поведение, не так ли?
— Ничего странного, — отводя глаза, промямлила Марина. — Он же поехал по делам.
— Не понимаю, как его делам может помешать телефонный звонок жене, — пожал плечами Гуров. — Я вот, например, когда уезжаю в командировку, обязательно звоню своей супруге каждый день. А то и несколько раз.
И он снова улыбнулся располагающе, но на Марину это не действовало.
— Наверное, вы образцовый муж… — протянула она.
— А ваш? Не образцовый?
— Нормальный…
«Улитка какая-то! — невольно разозлился Гуров. — Уж хоть врала бы как-то более убедительно!»
— Дайте мне номер телефона вашего мужа, — сменив тон на сухой и деловой, потребовал он.
— Зачем? — Кажется, она впервые встрепенулась и оживилась.
— Надо, — отрезал Гуров, доставая блокнот.
— Я не помню…
— Но он должен быть в вашем телефоне.
Марина продолжала молчать.
— Марина Вячеславовна! — Гуров отложил блокнот и пристально посмотрел на девушку. — Ту информацию, которую вы от меня пытаетесь скрыть, получить очень легко. Без вашего участия. И я непременно это сделаю, если вы откажетесь отвечать. Но только следственные органы сочтут это как отказ помогать следствию. Понимаете? И это будет крупный минус вам. Согласитесь, девушка, которая препятствует следствию по делу об убийстве собственного отца, выглядит подозрительно.
Он намеренно употребил слово «убийство», чтобы хоть как-то встряхнуть эту апатичную девчонку. Марина слегка вздрогнула, теперь в ее глазах был явный испуг.
— Если хотите, мы можем прямо сейчас проехать с вами в Управление внутренних дел и там побеседуем официально, с протоколом и прочим. Может быть, в официальной обстановке вам будет проще сосредоточиться?
Марина молча ковыряла носком туфли камешек в садовой дорожке.
— Я никуда не поеду, — тихо сказала она. — Отвезти меня силой вы не можете. И вообще… Я ничего не знаю. Я не отказываюсь помочь следствию, просто мне совершенно нечем помочь. Извините.
И она, поднявшись с места, двинулась в сторону дома, бросив на ходу женщине лет тридцати, сидевшей с газетой в шезлонге в глубине сада: «Ольга, последите за Викой!»
«Черт знает что, ну и семейка! — сердито подумал Гуров. — Нужно бы поскорее выяснить через нотариуса про имущественные дела внутри ее. И заняться этим зятем вплотную. Что-то мне подсказывает, что он не хочет попадаться на глаза полиции».
Молча встав, Гуров прошел к воротам и вышел на улицу. Сел в свою машину, завел двигатель и поехал в Москву. Он надеялся, что, может быть, Крячко за это время удастся выколотить что-нибудь из допрашиваемых свидетелей.
Станислав Крячко уже побеседовал и с персоналом пансионата, и с четой Прохоровых и теперь плотно взялся за Виталия Щелокова. В тот момент, когда Гуров вернулся из Павловской слободы, Крячко как раз сидел за своим столом, а напротив него устроился Щелоков. Гуров отметил, что Стас посадил его на его собственный, гуровский, стул. И, видимо, сделал это намеренно. Заместитель руководителя департамента, не привыкший к жестким сиденьям, постоянно елозил на стуле, перекладывал одну ногу на другую, откидывался на спинку, менял положение и явно маялся. Крячко беспечно делал вид, что ничего не замечает, однако от Гурова не ускользнула злорадная ухмылка, притаившаяся в уголках губ Станислава.
