Питер Аспе - Дети Хроноса
– Да, именно. Мы надеялись застать его здесь. Его нет?
– Вы его здесь видите? – поинтересовалась она с издевкой.
Ван-Ин не собирался злить пьяную бабу. Он взял стул и сел. Версавел последовал его примеру, при этом чуть не наступив на засохший яичный желток.
– Мы можем подождать, пока он не вернется домой, – решительным тоном пообещал Ван-Ин.
– Тогда вам придется долго ждать. Он позавчера уехал.
«Это, наверное, был не первый раз», – хотел сказать Ван-Ин.
– Когда он вернется? – спросил он.
Линда стояла, прислонившись к кухонному шкафу. Ее халат внизу распахнулся и обнажил неуклюжие ноги. Она намеренно подождала, пока мужчины отведут взгляд, прежде чем поправить одежду.
– Этот ублюдок больше не вернется, – внезапно вырвалось у нее.
– Почему вы так думаете, госпожа Артс?
Ван-Ин достал из нагрудного кармана сигарету и прикурил ее. Вонь на самом деле больше невозможно было выносить.
– Можно мне тоже одну?
Линда ринулась к нему, как медведь к медовым сотам. Ван-Ин отдал ей свою предпоследнюю сигарету, это ее немного успокоило. Тут же прикурив, она сделала несколько судорожных затяжек.
– Он взял с собой фотографию своей матери. – Она указала на пустое место на каминной полке. – Раньше он никогда ее с собой не брал.
Версавел подумал о своей маме. С тех пор как она три года назад умерла, он носит ее фотографию у себя на шее как драгоценный талисман. Она и Франк были единственными людьми, которые на протяжении всей его жизни были рядом с ним в горе и в радости, и он скучал по ней. Ван-Ин последовал за взглядом Линды. Ее взор застыл на пустой бутылке «Эликсира д'Анвер». Ее пальцы, судорожно сжимавшие сигарету, тряслись.
– То есть это не первый раз, когда ваш муж покидает супружеский дом.
Сейчас он все-таки это сказал.
– Супружеский дом! – заржала она. – Если бы я знала, что он будет волочиться за каждой юбкой, я бы никогда не вышла замуж за этого крокодилотрахаля.
Версавел посмотрел на Ван-Ина. Они оба еле сдерживались, чтобы не засмеяться.
– То есть вы полагаете, что он больше не вернется, – пробормотал Ван-Ин сквозь зубы.
Линда бросила наполовину выкуренную сигарету на пол и выпросила новую. Ван-Ин отдал ей свою последнюю сигарету. При этом в ее пачке было еще минимум штук шесть.
– То, что этот мерзавец мне изменяет, мне безразлично. Но он должен держаться подальше от моих денег.
Неприятное было сказано. Они были уверены, что муженек Линды сбежал с ее деньгами. Согласно закону, он был вором, а копам платят, чтобы они ловили воров.
– Ваших денег?
– Да, моих денег. Этот похотливый бананосос – обычный вор.
– Если я правильно понимаю, вы хотите подать иск на вашего мужа.
– Если вас не затруднит, – огрызнулась она.
– О какой сумме идет речь, госпожа Артс?
– Шестнадцать миллионов. Больше половины этих денег заработала я.
Поскольку ни Ван-Ин, ни Версавел раньше Линду не знали, они не могли себе представить, как ей это удалось.
– Шестнадцать миллионов – это куча денег, – произнес Версавел с недоверием.
Ксантиппа когда-то доводила мудрого Сократа до отчаяния. Версавел понимал, что доведенные до белого каления мужчины иногда выкидывали подобные номера, чтобы уйти от своей судьбы. При этом всегда брали немного денег, но шестнадцать миллионов… Если бы у него было столько отложено на черный день, он бы бросил эту бабу много лет назад.
– Ваш муж играет в азартные игры?
Линда испугалась. Она обернулась. Версавел старался смотреть на нее как можно невиннее.
– Только на баб, – ответила она грубо. – В любом случае никаких явных доказательств тому нет.
Версавел в растерянности посмотрел на Ван-Ина. Тот делал все возможное, чтобы сохранить серьезный вид.
– У вас есть какие-нибудь идеи по поводу того, у кого он может скрываться? У друзей? У родственников? У любовницы?
Лицо Линды застыло. Она вдруг пожалела, что сгоряча доверилась копам. Вилльям мог быть отменным льстецом, но он был прав относительно того, что касалось полиции. Это действительно была шайка безмозглых болванов.
– Вы в самом деле думаете, что я настолько глупа? Конечно, я позвонила его дружкам.
– И значит, у них его нет, – осторожно заключил Ван-Ин. Он между тем лихорадочно соображал, как сформулировать следующий вопрос, потому что обиженная супруга после белой акулы, наверное, самое опасное существо на земном шаре. – Лодевейк Вандале, случайно, не относится к этим… э-э-э… друзьям, с которыми вы созванивались?
– С чего вы это взяли? – фыркнула она. – Что Вилльям будет искать у Вандале?
Это был первый раз, когда она назвала своего мужа по имени.
– Так ведь Вилльям работал на Вандале?
Версавел, как и Ван-Ин, подумал, что она вот-вот взорвется.
– Работать не работал. Вилльям – независимый. Он ни на кого не работает.
– Я говорю о работе в секс-бизнесе и зарабатывании денег на проституции, госпожа Артс, – холодно произнес Ван-Ин.
– Проституция, черт возьми. С чего вы это взяли? – Ее хриплый голос превратился в осипший визг. – Это что, доисторический период? Я приземлилась на другую планету? Проституция! Сейчас 1997 год, хрены. Сейчас все могут свободно натирать свои флагштоки. – Она пронзительно засмеялась.
Ван-Ину пришлось признать, что она владела очень оригинальным запасом слов.
– Согласно закону, секс среди совершеннолетних не запрещен, если это происходит добровольно. В остальных случаях мы говорим об изнасиловании, а это уголовно наказуемо, госпожа Артс.
Это был слабый аргумент, но он был единственным, который пришел ему в голову.
– Изнасилование, хрен вам, – захохотала она. – Я тут пытаюсь подать заявление о краже, а вы начинаете про секс. Знаете, кто вы? Парочка извращенных любителей резиновых палок.
– Ну-ну. Успокойтесь. Если вы будете продолжать в таком духе, нам придется составить протокол об оскорблении. Следите немного за своим языком.
Линда Артс выпрямилась во весь рост.
– Идите к черту! – закричала она. – Вон из моего дома, или я вызову жандармов!
Она с возмущением ринулась в другую сторону кухни. Там на стене висел телефон.
– Я даю вам тридцать секунд, – воинственно фыркнула она.
Ван-Ин в гневе захлопнул дверцу машины. Версавел сел на пассажирское кресло и пристегнулся.
– Что мы будем теперь делать, Питер?
Ван-Ин тщетно шарил у себя в нагрудном кармане.
– Эта стерва выклянчила все мои сигареты, – возмутился Ван-Ин. Он был бледный от бешенства. Еще никто никогда не обзывал его любителем резиновых палок.
– Свяжись с дежуркой. Я хочу, чтобы они немедленно выслали фургон с четырьмя полицейскими. Если эта стерва сделает хоть шаг на улицу, пусть они ее задержат и доставят на Хауэрстрат.
– На каком основании? – спросил Версавел.
– Появление в пьяном виде в общественном месте. Эта баба пьяна в стельку и сидит почти без сигарет. Я думаю, она не будет медлить с покупкой нового запаса.
Версавел передал приказ своего начальника по радио.
– А мне кажется, что «любители резиновых палок» звучит смешно, – ухмыльнулся он.
– Это она тебя имела в виду, – съязвил Ван-Ин. – Мне-то что делать с резиновой палкой?
– Резиновой дубинкой, Питер. Мы их называем резиновыми дубинками.
– Ах, пошел ты к черту, Версавел.
Когда приехал фургон с подкреплением, Ван-Ин дал полицейским необходимые указания, включил на своей машине первую скорость и с визгом шин тронулся с места. Версавел порадовался тому, что пристегнулся, потому что во время сумасшедшей поездки в полицейский комиссариат Ван-Ин совершил по крайней мере десять нарушений. На Крёуспорт они проехали на красный свет и чуть-чуть не врезались в двадцатитонный грузовик.
Ван-Ин успокоился, только когда выкурил три сигареты подряд. Каждые пять минут он связывался с полицейскими, которые заняли пост перед «Клеопатрой». Он едва ли обратил внимание на сообщение, которое Ханнелоре переслала по факсу. Он думал только о том, что должен был получить и получит ту стерву.
Через сорок пять минут все закончилось. Агент Десхахт сообщил, что они наконец-то арестовали госпожу Артс.
– Тебе надо было их предупредить, что она не котенок, которого можно брать без перчаток, – заметил Версавел, когда Десхахт закончил свой отчет.
Ван-Ин довольно потирал руки. Его не волновало, что они преследовали Линду до Малдегема и что загнать ее в тупик стоило больших усилий. Сообщение о том, что она уложила одного из агентов на лопатки, для него прозвучало как музыка. Ведь это только осложняло ее положение.
Когда агент Десхахт вошел в кабинет 204, он выглядел потрясенным.
– Подозреваемая сидит под надежным замком, – доложил он с облегчением.
– Как дела у раненого полицейского? – озабоченно спросил Версавел.
– Ронни перевели в отделение скорой помощи. Врач опасается, что у него перелом ключицы.
