Фридрих Незнанский - Миллионщица
– И долго еще у него продержится это состояние?
– Если я прав, к завтрашнему вечеру должен очухаться… Более-менее…
– Спасибо, Петрович, – Турецкий отодвинул от себя недопитую чашку с чаем и поднялся. – Что ж, проводи меня к нашему траванутому!
– Учти, это – мое личное мнение! – нахмурился Казинов. И предостерегающе посмотрел на Сан Борисыча.
…В определенном смысле Илье Рудольфовичу Стулову повезло: в огромной палате, сплошь уставленной койками солдатского образца, кроме него находился всего один пациент, в настоящий момент крепко спящий. Что само по себе для тюремной больницы было большой редкостью.
Поместили Стулова в самом дальнем углу от входа, возле забранного решеткой окна, лишенного занавесок. В палате, наводящей на мысль о казарменном убожестве, витал ощутимый запах хлорки, и Сан Борисыч невольно подумал, что от этого аромата и у здорового человека вполне могло начаться головокружение.
– Лежите-лежите! – замахал на Илью Рудольфовича руками доктор, раньше Турецкого заметивший попытку бизнесмена сесть. – Я же сказал – садиться вам пока нельзя! Вот, знакомьтесь, помощник генерального прокурора, Александр Борисович Турецкий… Ну, я пошел, побеседуйте, только убедительная просьба – недолго!
И пододвинув собственноручно к кровати Стулова единственную имевшуюся здесь табуретку, доктор исчез, оставив Турецкого наедине со своим пациентом.
– Здравствуйте, Илья Рудольфович, – мягко произнес Александр Борисович, сочувственно глядя на болезненно-бледное лицо Стулова, на котором тревожным взглядом лихорадочно горели покрасневшие то ли от бессонницы, то ли от слез глаза… Скорее, от бессонницы: было в лице бизнесмена нечто такое, что исключало способность плакать, даже если потеря дочери для него настоящее горе…
– Здравствуйте…
Турецкий осторожно присел на жалобно скрипнувшую под ним табуретку. Достал из портфеля небольшой диктофон и папку с бумагами.
– Вы ничего не будете иметь против, если мы сделаем звукозапись нашей беседы?.. – Стулов еле заметно покачал головой. – Вот и славно… Вы точно в состоянии говорить?
– Да, – голос бизнесмена слегка дрожал, но при этом в нем слышались твердые нотки.
– Отлично… Денис Андреевич в целом ввел меня в курс вашей ситуации, поэтому давайте-ка начнем с конца… Итак, расскажите, пожалуйста, что вы помните о вечере …июля, в пятницу, когда было совершено преступление? Но вначале назовите ваше имя, отчество, фамилию, год рождения, род занятий и адрес, по которому в настоящий момент проживаете.
На лице бизнесмена появилась жалкая улыбка.
– В настоящий момент, как видите, я проживаю в тюремной медсанчасти… Извините, я все понял, вы можете включать диктофон…
После того как официальная часть опроса была записана на пленку, Илья Рудольфович, выдержав небольшую паузу, начал отвечать на вопрос, заданный Турецким, хотя, как сказал он сам, ответ будет краткий, поскольку ничем особенным пятничный вечер от десятков предыдущих для него не отличался…
– Все дела в офисе я закончил пораньше, около восьми вечера, – начал он. И, заметив удивленно округлившиеся брови Турецкого, пояснил: – Для меня это действительно «пораньше», мои сотрудники работают по скользящему графику, как это в принципе принято в торговле. А я практически без выходных… Мы с партнером затевали расширение одного проекта, но потом так получилось, что партнера я фактически лишился, все дела свалились на меня, в том числе и по разделению фирмы.
– Почему же так вышло и что значит – «лишились»?
– Если вы, Александр Борисович, не против, об этом я скажу позже… Ну, в общем, все последние месяцы я ужинал в одном и том же ресторане. Возможно, вы его знаете – «Гаргантюа», он находится…
– Я знаю, где он находится, – улыбнулся Турецкий. – Там действительно отличная кухня…
Говорить Стулову о том, что оперативники Славы Грязнова успели побывать в «Гаргантюа» накануне, он не стал.
– Да… Я его знаю уже лет десять, прямо с момента открытия.
– Кто вас обслуживал в пятницу?
– Меня всегда, в зависимости от того, какая смена работает, обслуживает либо «Боря в кубе»… Простите, Борисюк Борис Борисович, либо Настасья. Ее отчества и фамилии я, простите, не знаю. В тот вечер была Борина смена…
– Получается, вы всегда сидите за одним и тем же столиком?
– За одним из трех, который свободен. За Бориными. Мы с ним за эти годы стали старыми знакомцами, он в «Гаргантюа» с самого начала, а Настя там недавно. Нет, Борис не мог меня травануть, я, знаете ли, помимо прочего… Ну, чисто из человеческих отношений… Я всегда оставляю очень приличные чаевые…
Стулов закашлялся и, поморщившись, продолжил:
– Я и заказал в тот вечер все, что заказываю обычно: телячьи отбивные под грибным соусом, салат, десерт и бутылку «Киндзмараули» – оно у них поставляется прямиком из Грузии, от производителя…
– Вы ужинали в одиночестве?
– Я всегда ужинаю в одиночестве… Заодно просматриваю прессу. Днем на это просто нет времени, забираю с собой из офиса…
– Вероятно, среди посетителей ресторана у вас за столько лет появились знакомства, хотя бы шапочные… – Стулов кивнул. – Кого из знакомых вы видели в тот вечер?
Илья Рудольфович ненадолго задумался, нахмурившись.
– Кажется, в противоположном от меня углу сидел Каретников, у него в Подмосковье сеть бензоколонок. Мы с ним немного знакомы, как раз из-за пристрастия к кухне «Гаргантюа», приветствуем обычно друг друга… Да, и в тот вечер здоровались, но просто обменялись кивками, Каретников был с дамой…
– И он к вашему столику не подходил?
– Совершенно точно – нет, ему было явно не до меня.
– Каретников, вы сказали, сидел в противоположном от вас углу. А поближе? Скажем, за одним из соседних столиков никого знакомых не было?
– Точно – нет, – уверенно произнес Стулов. – Конечно, я мог кого-то и не заметить, поскольку ел и просматривал прессу, в «Коммерсанте» была интересная статья. Но если бы кто-то из знакомых оказался за соседним столиком, меня наверняка окликнули бы.
Александр Борисович ненадолго выключил диктофон и задумался.
В соответствии с показаниями опрошенного накануне официанта, Илье Рудольфовичу Стулову внезапно, перед самым десертом, вдруг «стало плохо», он повалился лицом на стол. И в тот же момент из-за соседнего столика к нему подбежали двое мужчин, подхватили бизнесмена. Официанту и подскочившему к ним метрдотелю они представились старыми знакомыми Ильи Рудольфовича и сказали, что помогут ему добраться до дома, поскольку это – заурядное опьянение. Мол, перебрал бизнесмен якобы в их обществе, еще до визита в ресторан… Борисюк, обслуживавший в тот вечер Стулова, подтвердил, что Илья Рудольфович появился в ресторане «сильно подшофе»…
– Илья Рудольфович, – Турецкий снова включил диктофон, – скажите, в тот вечер до визита в ресторан вы употребляли какие-нибудь алкогольные напитки?
– Что вы… – Стулов криво улыбнулся. – Когда?.. Я же прямо из офиса туда… Вы можете справиться у моей секретарши Зины, мы с ней работали часа три подряд, пока я не вспомнил, что сегодня пятница и Зине пора отдохнуть.
– Хорошо, – вздохнул Сан Борисович, – давайте продолжим.
– Собственно говоря, продолжать особо нечего. Последнее, что я запомнил, – Борю, которого увидел издали, он направлялся к моему столику с десертом. Больше ничего – вплоть до момента, когда очнулся здесь…
Он горько усмехнулся и замолчал.
– Сами вы кого-нибудь подозреваете в том, что произошло?
Турецкий намеренно не заговорил об убитой девочке. Будучи сам отцом, и тоже дочери, правда, уже девушки скорее, чем девочки, он инстинктивно старался оберегать чувства Стулова.
– Если вы имеете в виду моих конкурентов на рынке – нет, никого. Больно об этом говорить, но мне вообще некого подозревать, кроме… Кроме собственной жены… Но даже ее я не в состоянии заподозрить в убийстве Маринки, это… это уже слишком… Или я опять ошибаюсь?
…Все произошло настолько быстро и естественно, на том самом деловом приеме, устроенном Ильей, словно и впрямь было заранее запрограммировано ее Судьбой.
Уже после отъезда Катьки, которая – надо же! – не сочла даже нужным с ней попрощаться, Лариса, предупредив мужа, пошла наверх – подправить макияж.
Миновав свою спальню и оказавшись в ванной комнате, она для начала плеснула себе в лицо холодной водой из-под крана, чтобы немного снять овладевшее ею возбуждение. А когда подняла голову к зеркалу, увидела за своей спиной Сергея и ахнула… Он не дал Ларисе прийти в себя. Им в тот момент, который она позднее вспоминала много раз с неизменным волнением и восторженностью, владела ничуть не меньшая страсть, чем Ларой.
