Виктор Пронин - Каждый день самоубийство
– Приехали, – хмуро сказал водитель.
– Раз приехали, надо выходить, – вздохнул Демин. И по этому вздоху Кувакин понял, что тот волнуется перед разговором, что нет у Демина уверенности, предчувствия победы.
– Ждать? – спросил водитель.
Демин оглянулся, посмотрел в темное ветровое стекло машины, в то место, где должно быть лицо водителя, и опять вздохнул.
– Ну а как ты думаешь, Володя?
– Я думаю, когда еду. Чтоб правила движения не нарушать. А когда стою, мозги мои тоже стоят.
– Обижаешь, Володя, – сказал Демин. – Нехорошо начальство обижать. Ты вроде бы того, заподозрил нас в хамстве... Мол, могли бы и отпустить, да забыли по рассеянности.
– Ладно, ладно, – пробурчал водитель. – Разошелся. Мастак говорить, вижу, что мастак. Ты вон с той бабой пойди поговори... Заждалась небось.
– И с бабой поговорю! – неожиданно зло сказал Демин и, повернувшись, пошел догонять Кувакина. Ему было неприятно, что даже водитель заметил его неуверенность.
– Валя! Сюда! Здесь они проживают.
– Кто они? – недовольно спросил Демин.
– Как кто? – улыбнулся Кувакин. – Ирина Андреевна.
Они остановились перед дверью. Черный блестящий дерматин, неизменный «глазок», сверкающие ряды обивочных гвоздей, львиная морда с медным кольцом в зубах вместо ручки.
– Слушай, – удивился Кувакин. – Никак из музея сперла? – Он показал на львиную морду.
– А! – пренебрежительно махнул рукой Демин. – Ширпотреб. В любой скобяной лавке. За два с полтиной вместе с упаковкой.
* * *Произошла странная вещь – именно львиная морда, как претензия на оригинальность, необычность, вдруг успокоила Демина. Он понял человека, который живет за этой дверью. Человек может быть мужчиной или женщиной, иметь любую профессию, возраст, но все это не имеет значения. Этот человек недалек, самоуверен и скрытен. Наверняка у него в доме есть еще много занятных безделушек, дающих ему уверенность в себе, а то и чувство превосходства. И Демин решительно нажал на кнопку звонка.
Яркая точка «глазка» потускнела. Кто-то невидимый в упор рассматривал его, и Демин, не сдержавшись, подмигнул неизвестному глазу. И дверь тут же открылась. Лицо, которое он увидел, разочаровало его. Широкие скулы, маленькие глазки, причудливая высокая прическа и нос, вздернутый так высоко, что прямо на него смотрели черные дырки ноздрей. На женщине почему-то был не очень свежий белый халат с обвисшими карманами.
– Ирина Андреевна?
– Нет... Ирина Андреевна занята... Может быть...
– Да, конечно, не беспокойтесь, – вежливо сказал Демин, широко перешагнув через порог. Затем он пропустил мимо себя Кувакина и запер дверь. – Я с ней разговаривал сегодня по телефону, даже не один раз... Поэтому она, возможно, ждет меня, – сказал он, улыбаясь своей невинной лжи, которую, в общем-то, и ложью назвать было трудно – он действительно разговаривал с Равской по телефону, и если она его не ждала, то он, право же, в этом не виноват.
– Тогда конечно, – сразу успокоилась женщина, и с ее лица исчезла настороженность. – Сюда, – показала она на дверь, ведущую в большую комнату. – Ира, это к тебе!
Сняв в прихожей плащ и берет, Демин вошел. Да, теперь он был уверен – перед ним Ирина Андреевна Равская. Сидя перед большим зеркалом, она рассматривала его, не торопясь повернуться. В руке она держала кисточку для нанесения лака на ногти. Прическа Равской являла собой законченное произведение искусства, никак не меньше.
Оглянувшись на женщину в белом халате, Демин, увидев в ее руке большую алюминиевую расческу, понял, что это парикмахерша. Нет, алюминиевая расческа не могла быть в доме Равской, это профессиональный инструмент.
– Простите? – вопросительно проговорила Ирина Андреевна, предлагая Демину представиться. Это слово она произнесла врастяжку, словно приглашая подивиться ее произношению. А произношение было вполне достойно львиной морды на двери: «Просцице?»
И только увидев появившегося Кувакина, который спешно приглаживал ладонью взмокшие волосы, она повернулась наконец на вертящемся стульчике лицом к гостям.
– С кем имею честь? – спросила и быстро, мимолетно окинула взглядом Демина и Кувакина. И те как бы вновь увидели, что одеты неважно, что вид у них довольно помятый, туфли мокрые, потерявшие форму. Равская дала им понять, что разговаривать с ней на равных они не могут, не имеют права.
Демин прошелся взглядом по комнате, с интересом осматривая чеканки на стенах, ковер, стенку из светлого дерева, усмехнувшись, постучал пальцем по полированной полке, поправил галстук.
– Вы ведете себя как оценщики, – усмехнулась Равская. – Правда, те здороваются, когда приходят в дом.
У хозяйки была великоватая челюсть, узкое лицо, правильный нос, а в глазах... Нет, он не мог ошибиться... Она играла. В ее взгляде чувствовалась готовность говорить с кем угодно, о чем угодно, каким угодно тоном. Трезвость, цепкость, непритязательность. Вот-вот, удовлетворенно подумал Демин, это человек, которого почти невозможно оскорбить. Она может разыгрывать оскорбленность, но не более. Оскорбиться искренне, глубоко, безоглядно она вряд ли способна.
– Итак, – уже сердясь, сказала Равская. Она, видимо, недавно покрыла ногти лаком, ярким, красно-кровавым, и пальцы держала врастопырку, чтобы не повредить маникюр. Но Демину почему-то показалось, будто она похожа на человека, который только что драл кого-то в кровь этими вот острыми длинными ногтями.
– Моя фамилия Демин.
– Очень приятно.
– Я работаю следователем.
– Даже так? – Равская удивленно вскинула брови.
– А это мой товарищ. Кувакин. Он тоже следователь.
– Два следователя на одну женщину? – усмехнулась Равская.
– Почему же, – Демин пожал плечами. – По женщине на следователя. Или вы ее не считаете?..
– Да нет, что вы... Она... Она ведь здесь не живет. Ты можешь идти, Лариса, – сказала Равская. – Я, наверное, задержусь. У товарищей, как я понимаю, вопросы... Они даже разделись, не ожидая приглашения.
– Мы очень культурные люди, – улыбнулся Кувакин. – Не входить же в плащах, запорошенных снегом, в столь изысканное жилище.
– Понимаю. Вы просто хотели понравиться мне. Итак, Лариса, до встречи.
– Одну минутку, – остановил Демин метнувшуюся к выходу женщину. – Вас зовут Лариса?
– Да... – настороженно ответила та, косясь на Равскую. – Я парикмахер, и Ирина... Ирина Андреевна иногда приглашает меня сделать прическу...
– Не надо, Валя, – сказал Кувакин, рассматривая чеканку, изображавшую красавицу на фоне камней и решеток. – Пусть идет. Ее показания у меня уже есть. Это Тищенко. Одна из подружек Григория Сергеевича.
– Да какая подружка, что вы! – воскликнула женщина возмущенно.
– Вы его тоже причесываете? – спросил Демин.
– Кого? Татулина? – Она хохотнула. – Да там причесывать нечего. Сам справится.
– До свидания, – сказала ей Равская.
– Ирина Андреевна, как вам не терпится отправить человека в ночь, в снегопад, в сырость... А может быть, она тоже хочет побеседовать...
– Нет, что вы, я уже и так засиделась... Мне сына надо из садика забирать... У меня сын в садике, – пояснила она с некоторой гордостью.
– Ну, счастливо, – сказал Демин, усаживаясь в кресло. Он помолчал, ожидая, пока затихнет возня в коридоре, пока захлопнется за Тищенко входная дверь. И только дождавшись полной тишины, повернулся к Равской. – Ирина Андреевна, у нас к вам несколько вопросов. Вы не против?
– Вообще-то я очень тороплюсь... У меня сегодня важная встреча. – Она кивнула на растопыренные пальцы, как бы объясняя, почему она в таком виде.
– О, у нас совсем немного вопросов. Пока лак высохнет, мы и управимся.
– Разве что так, – Равская усмехнулась, взглянула на себя в зеркало и, убедившись, что все в порядке, как-то очень уж по-деловому повернулась к Демину. – Итак?
– Ирина Андреевна, – начал Демин, тщательно подбирая слова и потому говоря медленно, – вы, очевидно, знаете, что недавно задержан некий Татулин Григорий Сергеевич, задержан при попытке продажи крупной суммы иностранных денег.
– Да, я слышала об этом.
– Татулин – ваш друг, приятель, знакомый... Не знаю, что из этих определений вы предпочтете?
– Я бы, с вашего позволения, остановилась на последнем.
– Знакомый? Отлично.
– Опять этот Татулин, – досадливо поморщилась Равская. – Вечно он оказывается замешанным в какую-то дурацкую историю, не в одну, так в другую, в третью! Знаете, есть, наверное, люди, призвание которых – доставлять неприятности своим знакомым! Вы часто встречаетесь с разными людьми, скажите мне – есть такая категория?
– Есть, – подтвердил Кувакин. – И довольно многочисленная.
– Вот видите! – непонятно чему обрадовалась Равская. Она поднялась с круглого пуфика, прошла к стенке, взяла пачку сигарет. Демин проводил ее внимательным взглядом, отметив и покрой брюк, и стройность ног, и вполне приличную в ее возрасте талию. Зад, правда, тяжеловат, подумал он и тут же опустил глаза, будто боясь, что она прочтет его мысли. – Закурите? – спросила Равская. – «Кэмел», между прочим.
