Фридрих Незнанский - Интервью под прицелом
Елисей Тимофеевич, поразмыслив и придя к выводу, что сотрудника Генштаба лучше беспокоить дома, нежели на работе, дождался вечера и взялся за телефонную трубку:
— Лешик? Здравствуй, сынок! Елисей Тимофеевич беспокоит, ежели ты еще не забыл старика…
— Дядя Елисей! Да что вы! Как и подумать могли, что я вас позабыл!
— Ну-ну, Лешик, и когда же ты меня последний раз вспоминал?
— Случилось что, дядя Елисей? — обеспокоился молодой офицер. — Как здоровье? Может, помощь какая нужна?
Голобродский выждал паузу.
— Случилось, Лешик. И помощь твоя ой как нужна!
— Вы дома? В больнице?
— Типун тебе на язык, Алексей! — неожиданно рассердился старик. — Рано ты меня в больницу решил упечь, мы еще повоюем. Вот по этому поводу я тебе и звоню.
— Слушаю внимательно, Елисей Тимофеевич! — официально ответил ему Алексей.
— Нужно мне узнать, к какому ведомству принадлежит объект, координаты которого я тебе сейчас назову. Не думаю, что это информация секретная, ее любой пацан-школьник в Интернете найдет, так что Родину ты не продашь, Лешик, а, наоборот, сильно ей поможешь. Интернетом, как ты сам понимаешь, я не пользуюсь, только по радио про него слышал, так что у меня на тебя вся надежда…
Конечно, Голобродский утрировал. Отыскать в Интернете военный объект по заданным координатам — задача вряд ли посильная любому школьнику. Но насчет секретности полковник рассуждал здраво: уж если объект сдают сторонней гражданской фирме, то угрозой обороноспособности Родины тут пахнет вряд ли.
— Чем могу помочь?
— Определи-ка мне вот это местечко, Лешик! — И Голобродский, глядя на карту области, продиктовал координаты ангара.
В трубке было слышно, как Савченко шелестит своей картой.
— Знаю я это место, дядя Елисей. Это действительно несекретный объект. Дела давно минувших дней.
— Ну так скажи, не томи, раз не секрет.
— Складские помещения, оставшиеся на одной из старых баз ПВО.
— Система «Беркут»?
— Точно. «Берия — Кутепов». Полвека уж, как введена была. Два кольца локаторов и зенитных ракет вокруг Москвы. Бетонками-то все водители до сих пор пользуются.
— Я помню, Лешик. Мы же по тем бетонкам еще с отцом твоим, земля ему пухом… А на тех, кто про наше техническое отставание от Запада талдычит, — тьфу! Ведь тогда и пяти лет после войны не прошло, а страна за пятилетку создала такую систему обороны, какой нигде ни у кого в мире не было. И это — без аналогов, без импорта, без денег всех этих Эм-вэ-эф. — Голобродский поморщился. — А сейчас могли бы мы за двухтысячный — две тысячи четвертый годы, скажем, такую махину приподнять? Сомневаюсь…
— Ну систему ПРО все же подняли, прежде чем Горбачев эту списал, — задумчиво отозвался Алексей. — А вот если вдруг сегодня понадобится…
— Вот-вот, и я говорю. Ладно, давай ближе к нашему делу. Эти склады, значит, на втором кольце — девяностокилометровом. А есть ли еще что-нибудь похожее? И где?
— Так на кольце же и есть — вокруг всей Москвы. Координат не назову точных, но города, к которым базы привязывались, — без проблем.
— И?
— Малино, Малая Дубна, Дмитров, Руза, Клин.
— И все?
— Да. Этого вполне хватало для снабжения всей системы.
— Значит, вполне могут быть и шесть филиалов, — пробубнил под нос Елисей Тимофеевич.
— Что, дядь Елисей? — не понял Леша.
— Ничего. Это про себя я. Размышляю. Ты мне здорово помог, Лешик. Родина тебя не забудет. — Голобродский усмехнулся. — Но ты уверен, что хозяйство это принадлежит ПВО?
— Абсолютно. Могу тебе даже начальника всех этих объектов назвать.
— И кто же у нас начальник? Опять какой-нибудь старый знакомец? — Полковник все не мог прийти в себя от новой «встречи» с Тоцкой.
— Ну уж этого я знать не могу. А имя его Красников. Олег Петрович Красников, генерал-майор. Знакомы?
— Не-ет, — медленно протянул Голобродский. — Не имею чести, но, видимо, придется.
— Что случилось-то, дядя Елисей?! — в который раз спросил Алексей.
— Ох, Лешик, долго рассказывать, что случилось. Разбираемся потихоньку. — Елисей помолчал. — Значит, говоришь, ПВО…
— ПВО. Не сомневайтесь… Как раз недавно отчет по их ведомству был.
— И что с отчетом?
— Да жалобы сплошные, финансирования нет, объекты стратегического назначения находятся в запустении, обычная история.
— А для коммерческого использования они не годятся?
— Да в том-то и дело, что поступал от Красникова запрос — о возможности использования подотчетных ему объектов. Но развернули его тут же. Там объекты стратегического назначения, это нереально. Хотя правда, государственного финансирования бывает действительно недостаточно для поддержания военных объектов. Вот вы мне объясните, дядя Елисей, почему в нефтедобывающей стране нечем заправлять боевые самолеты?
— Да, Алексей! Я и сам многого не понимаю, — мог только вздохнуть Голобродский.
Елисей Тимофеевич понимал, что мало будет доказать связь между темными делишками Анастасии Тоцкой и руководством стратегических объектов. Надо также выяснить, куда поступает продукция «Параллакса». Решать начали с обычных районных аптек. Опыт показывал, что метод телефонного опроса результатов не приносит. Тогда Рафальский и Силкин взяли на себя достаточно муторную и непростую обязанность: одну за другой они обходили аптеки и аптечные киоски, спрашивали лекарственные препараты согласно списку. Сам список составлялся согласно отрывочным сведениям — по обгоревшим надписям на упаковках, обнаруженных в ангаре под Серпуховом, и по информации, которую удалось добыть Голобродскому с помощью сотрудников из Института микробиологии. Пенсионеры приходили в аптеки, спрашивали лекарства, просили посмотреть упаковку, внимательно изучали, чьего производства данный препарат. Самое ужасное было в том, что спектр лекарств, производимых фирмой Анастасии Тоцкой, был от самых дешевых, копеечных средств — до редких, дорогих лекарств. Некоторые медикаменты приходилось покупать на собственные деньги и отправлять их в лабораторию Института микробиологии на анализ. Это малое из того, чем могли помочь Голобродскому его бывшие сотрудники. Результат этих анализов был ужасающ: в лучшем случае безвредный мел, подменяющий жизненно важные препараты. Или состав необходимых лекарственных средств в некоторых таблетках присутствовал, но был занижен настолько, что ни о какой эффективности и речь не шла. Но случались варианты гораздо хуже. В основном речь шла о БАДах — биологически-активных добавках, которые на самом деле представляли собой смесь порошка для искусственного вскармливания и костной муки, то и другое крайне низкого качества и, как правило, просроченное. Причем на всех БАДах было пропечатано напоминание, что они не являются лекарственными средствами. Просрочены были и некоторые другие препараты, хотя даты на их упаковке свидетельствовали об обратном.
«Комиссии Голобродского» удалось выяснить, что на самом деле фирма «Параллакс» не имеет лицензии на изготовление фармакологических средств — а только на утилизацию средств просроченных. Однако все аптечные полки были заполнены продукцией этой фирмы, и список со временем постоянно ширился.
Рафальский, набравшись смелости и изучая упаковки лекарств в аптеке, вдохновенно — на голубом глазу — врал:
— Знаете, мне так помогло средство от кашля фирмы «Параллакс»? Казалось бы, этот мукалтин — он везде одинаковый, однако вот зарубежные лекарства я брать боюсь, к тому же они и по ценам кусаются, а вот наши — да, наши самые лучшие, скажите, а что у вас еще есть от «Параллакса».
А было много — и не только «безобидных» таблеток от кашля, были и сердечно-сосудистые препараты, и желчегонные средства, а также редкие лекарства, которые, согласно аннотации, якобы дублировали необходимые медикаменты для онкологических больных, и многое другое.
Тайно инспектируя аптеки, соратники Голобродского выяснили следующее: список льготных лекарств, установленный законом, не соответствует действительности. Как правило, эти лекарства просто отсутствуют в «социальных отделах» аптек, однако фармацевты всегда предлагают купить в соседнем отделе аналогичное средство. Стоит ли говорить о том, что цена на него может оказаться вдвое, а то и втрое выше, чем на то, на которое выписан рецепт. Комиссия решила взять и этот вопрос под свой контроль.
Также супруге Силкина — Марии Александровне — от своей давней приятельницы удалось узнать следующее. Софья Тихоновна работала в городской больнице медсестрой. Она рассказала, что неоднократно к ним в больницу поступали редкие лекарственные препараты — или от частных спонсоров, или в качестве гуманитарной помощи из-за рубежа, однако до больных эти лекарства попросту не доходили, исчезали из больницы, причем в таких количествах, что реализовывать их имело смысл только через аптечные сети. А обыкновенным больным вместо дорогого престариума доставался эналоприм (аналог лекарства от гипертонии, только дешевле в десять раз и, конечно, со сниженным эффектом), а венгерскую ношпу заменял простенький папаверин. Больница, в которой трудилась Софья Тихоновна, вряд ли отличалась от многих других, скорее всего, и в остальных лечебных госучреждениях картина с лекарствами была схожей. Действительно, старики это знали не понаслышке: если здоровье заставляло соглашаться на госпитализацию, почему-то всегда оказывалось, что в больнице не хватает лекарств, бинтов, шприцов и прочего, иногда даже постельное белье требовали принести из дома.
