Николай Леонов - Профессионалы
– Ты же, когда не спишь, дышишь совсем иначе.
– Может, мне не дышать? – шутил он.
– Да нет, лучше уж дыши, – отвечала она.
Такая чуткость и умиляла, и радовала, и раздражала, и утомляла.
И сегодня Рита села, зевнула:
– Встаю. Ольге надо раньше, чего-то они собирают – то ли ржавое железо, то ли старые газеты.
Он, не открывая глаз, видел, как жена кулачками, по-ребячьи, трет глаза, проводит ладошкой по рыжим вихрам и тянется за халатом. Она бесшумно выскользнула из комнаты, он вытянулся на спине, шумно, безбоязненно вздохнул. Последние дни в их взаимоотношениях наступило похолодание, временами переходящее в заморозки. Лева, в семье человек легкий, иронично-шутливый, почти всегда в хорошем настроении, после убийства девочки больше отмалчивался, и его собственные девочки реагировали болезненно. А что он мог? Как выражаются женщины – поделиться? Рассказав о случившемся, с себя он груза не снимет, а Риту придавит, она женщина, у нее сестренка, начнет видеться всякое. И вообще, мужчина имеет право делиться только радостью. Горбы забот и неприятностей он обязан таскать молча.
В квартире звякнуло, брякнуло, послышался грохот, словно вошел взвод солдат. Встала Ольга, понял Лева и постарался переключиться с семейных неурядиц на иную тему, более приятную:
«Петр Николаевич вчера… Как это однажды пошутил Станислав: у нас не отдел, а дивизия. Василий Иванович есть, он имел в виду Светлова. Петька есть, назначим Фурманова, заведем лошадей… и шашки наголо. С Крячко отношения налаживаются? Как сказала бы Ольга: фигушки и без масла. Просто трудно сейчас, а Станислав – мужик, потому терпит и молча пашет. Как только вырвемся, так все и вернется на круги своя. Расстаться нам следует, не моя забота, каким Крячко станет старшим. Пусть Орлов решает, ему на то и оклад, и кабинет персональный, и персональная машина. Так и решим, Петр Николаевич. Вчера он каким-то больным казался. Убийцу предстоит задерживать? А мы что? На новенького? Разных задерживали».
Мысли цеплялись друг за друга и, одновременно перескакивая, убегали в прошлое, потянуло на философию. Задержание преступника? Звучит напряженно, тревожно, чуть ли не как отсчет перед вылетом в неизвестное: пять, четыре, три, два, один, пуск! На самом деле задерживать подавляющее большинство преступников неопасно.
На кухне снова громыхнуло. Это Ольга напоминала, что существует, что в школу еще не ушла.
Опасна при задержании шпана, особенно когда собьется в стаю. Оказавшись в кабинете один, такой супермен зачастую начинает плакать и называет дяденькой. Ну, конечно, опасны индивидуумы, статья у которых предусматривает высшую меру. Лева слышал, что в Греции во времена «черных полковников», подчеркивая опасность борцов против режима, коммунистов приговаривали к трем – пяти расстрелам. Уголовник знает, что стреляют однажды, и этого хватает. Он в тюрьму идти и ждать решения суда не хочет. Людям, которые приглашают такого уголовника пройти с ними, следует поберечься.
А девяносто девять процентов задерживаемых люди покладистые, они свою статью знают, лишнего им не надо, и руку на сотрудника никогда не поднимут.
И чего Петр Николаевич разнервничался? «Я лучше тебя! Группу я должен вести!» Хватит с тебя, сиди в мягком кресле и руководи. Что, майор Гуров не знает дела, не профессионал? Ребят ему дадут ловких, стрелка высококлассного непременно. Его задача?
Лева подремывал и думал о предстоящем легко, в состоянии блаженной эйфории. Не то чтобы ему удовольствие предстояло, просто лежал он дома, в удобной постели, дремал, было ему хорошо.
Старший группы захвата должен определить время, место и обеспечить ситуацию, при которой двое оперативников окажутся от фигуранта на расстоянии вытянутой руки, а один, как правило стрелок, подстраховывает. Старший в такой момент может курить или беседовать с девушкой, которую ему дают для маскировки.
Время и место? Главное и обязательное условие – исключить всякий риск для граждан. Как создать ситуацию, при которой ребята могут незаметно подойти? Существует такое понятие, как отвлекающий фактор. Таких еще до рождения Гурова придумано множество, следует лишь выбрать подходящий. Если у старшего голова на месте, то все происходит тихо, незаметно, буднично. Двое мужчин берут третьего под руки и сажают в подъехавшую машину. Если начинается возня или уголовник закричал, значит, старший лопухнулся. А драки, погоня и стрельба – это уже не работа группы захвата, а кино.
Наверное, вчера вечером полковнику Орлову надо было найти подходящие слова и объяснить Леве, что работа ему предстоит не совсем обычная, а точнее – совсем необычная.
Несерьезно для своего возраста и должности размышлял Лев Иванович Гуров. Ну, как говорится, жизнь научит.
Когда дверь в квартиру захлопнулась, оповещая, что Ольга отбыла, и люстра в спальне перестала качаться, Лева спокойно поднялся. Вскоре, свежевыбритый, благоухая французским одеколоном, он появился на кухне.
– Большое спасибо, – Рита выложила на тарелку яичницу.
– Еще большее пожалуйста, – Лева поцеловал жену в щеку.
– Слушай, Гуров, – Рита налила себе чашку кофе, села напротив. – Нам надо…
– Не надо, – перебил он. – Яичница замечательная! Произведение искусства! Как тебе только удается? Я говорю совершенно искренне. Ведь известно, что я вру только в крайних случаях!
Проверенный сотнями поколений мужчин, совершенно безотказный прием, или, как выражаются оперативники, фактор отвлечения, не сработал.
Рита ответила в стиле полковника, словно прошла у него курсы повышения квалификации:
– Яичница великолепная, а кофе еще лучше, – она подвинула Леве чашку. – Поэтому ответь мне, пожалуйста, кем я тебе прихожусь? Я не устраиваю тебе сцен, ничего не требую, просто интересуюсь. Ты мне как-то рассказывал о социальной психологии и ролевом управлении. Я должна знать, какова моя роль в твоем доме. Любовница? Соседка? Приходящая прислуга?
– Ты моя любимая женщина и друг, – серьезно ответил Лева, но тут же не удержался и добавил: – Факт регистрации, штамп в паспорте, твоя постоянная прописка несколько омрачают.
– Хватит, Гуров, – перебила Рита. – Значит, любимая и друг?
– Значит, – признался Лева.
– Ты пятые сутки молчишь, лишь отвечаешь на вопросы и отворачиваешься, – Рита забрала у Левы чашку кофе и отхлебнула. – Я понимаю, работа у тебя секретная, ты не можешь рассказывать все. Но что-то можно? В конце концов необязательно говорить о работе. Ты приходишь, ешь, спишь и уходишь. Когда ты сидишь рядом, целуешь меня, смотришь вместе со мной телевизор, физически ты существуешь, но ты манекен, ты не человек.
– Только без красивостей, – сказал Лева и не заметил, что голос у него звучал, как у майора Гурова. – Мне казалось, ты повзрослела. Жизнь не игра в хочу и не хочу, приятно неприятно. Учись терпеть.
Рите казалось, что знает Леву Гурова. Она увидела, какие нехорошие у него глаза, и испугалась.
– В моей жизни мало секретного, – он почувствовал страх жены, тона не изменил, решив, что в ближайшие несколько суток ему нужны все силы, и пусть Рита отодвинется, позже урегулируем. – Женщина плюнула мне в лицо. Ничего секретного в этом нет. Мой подчиненный, мальчик, потерял себя, я не могу ему помочь. Я сказал. Тебе легче? Терпи. Все проходит. Я люблю тебя.
Лева вышел из-за стола, тронул сухими губами волосы жены и пошел к дверям.
Петр Николаевич Орлов оглядел группу захвата. Рядом с Гуровым сидела миловидная девушка в форме лейтенанта милиции. Слева от нее громоздились инспектора Виктор Терентьев и Александр Прохоров. Их широкие плечи, могучие шеи, тяжелые кисти рук, расслабленно лежавшие на распиравших брюки бедрах, излучали спокойствие и силу. Оба мастера спорта по борьбе, один по вольной, другой по классической, с точки зрения полковника, несерьезно молоды. Петр Николаевич пытался отвести их кандидатуры. «Я не на соревнования команду выставляю, мне не действующие спортсмены нужны, а опытные, физически сильные оперативники». Ответ генерала звучал аргументирование: мол, ребята выглядят молодо, и хорошо, их легко камуфлировать под студентов или физкультурников. Орлов согласился, а сейчас, глядя на розовые мальчишеские лица Вити и Шуры, вновь засомневался.
Чуть дальше сидел лейтенант, мастер спорта по стрельбе из пистолета Леня Симоненко, длинноногий, худой, даже хрупкий, он походил на студента, который существует на одну стипендию. Орлов знал, что Симоненко – оперативник никакой, но входит в сборную страны, вечно на сборах, где кормят его отлично, и чего он такой худющий, непонятно. С пистолетом Леня обращался если не как Бог, то как его первый зам по стрельбе.
Молчали. Наконец Петр Николаевич сосредоточился и сказал:
– Ситуация такова. Сегодня в семь утра в лесопарковой зоне Сокольнического района обнаружен еще один труп. Убит из того же пистолета марки ТТ, что и трое в области. Молодой мужчина, выстрел произведен вчера, примерно около двадцати трех часов, почти в упор. Рядом с рукой трупа обнаружена незажженная сигарета. Следов ограбления нет, убийство немотивированное, есть основания полагать, что парень обратился к убийце с просьбой прикурить.
