Александра Маринина - Призрак музыки
– Я понял вас, – Анатолий прервал ее на полуслове. – Дальше можете не рассказывать. Пока. Скажите-ка мне, только честно: ваш Дударев – убийца? Это он убил жену?
Ольга запнулась. Теперь Анатолий смотрел на нее внимательно и не отрываясь. Она поняла, что хочет того или нет, а отвечать придется.
– Я не знаю, – с трудом выдавила она. – Он говорит, что не убивал.
– А вы ему верите?
– Я не знаю. Иногда мне кажется, что верю, иногда – нет. Я не знаю. Но я должна ему помочь, понимаете? Я должна сделать все, чтобы его не посадили.
– А что будет, если его все-таки посадят? Вы не переживете разлуки с ним? – спросил Анатолий.
– Переживу. Но его не должны посадить. Он на меня надеется, и я не могу его подвести. У него в Москве нет никого, кроме меня, на кого он мог бы положиться.
– Знаете, – Анатолий снова улыбнулся, на этот раз вовсе не по-мальчишески, а как-то очень серьезно, – у меня есть твердое убеждение, что женская интуиция – лучший источник знания. Если вы сомневаетесь в невиновности вашего возлюбленного, то скорее всего он действительно преступник. Сомнения в любящую душу закрадываются не по пустякам, а только тогда, когда к этому есть серьезные основания. Поэтому давайте исходить из того, что вашего Дударева есть за что посадить, а наша с вами задача этого не допустить. Сделать это очень просто, если вы мне поможете.
– Как? – встрепенулась Ольга.
Она никак не ожидала такого ответа, она готовилась услышать слова о том, что защитить Георгия будет трудно, почти невозможно.
– У нас с вами есть два пути, Ольга Васильевна. И идти мы будем обоими одновременно. Какой главный аргумент у следствия? Мотив. У Дударева был мотив для убийства жены. Она завела серьезный роман и намеревалась расторгнуть брак, оставив вашего друга у разбитого корыта, поскольку вся недвижимость принадлежит ей, а у него даже жилья своего в Москве нет. В этой логической посылке мы видим два звена. Первое звено – вопросы собственности – мы оспорить никак не можем, поскольку они закреплены официально. Второе звено – наличие у покойной жены любовника и намерений развестись и вступить в новый брак – можно подвергнуть сомнению. Это не может быть зарегистрировано официально ни в каком виде, это существует только на словах, то есть в показаниях свидетелей. А такие вещи всегда можно опровергнуть. И если нам с вами удастся это сделать, то окажется, что браку ничто не угрожало. Таким образом, исчезнет мотив для убийства. И это будет наш с вами первый путь. Согласны?
– Согласна, – быстро ответила Ольга, радуясь, что адвокат без лишних слов приступил к делу и уже придумал, как и что нужно делать. Нет, пожалуй, он не такой уж неопытный и легкомысленный, как ей показалось вначале. – А какой второй путь?
– Второй путь может показаться вам куда менее приятным, но его тоже необходимо будет пройти, если вы хотите попытаться спасти своего друга. Мы с вами докажем, что ваш муж давно знал о вашей измене, более того, он точно знал, с кем именно вы ему изменяете.
– Но это же неправда! – возмутилась она. – Он ничего не знал до тех пор, пока я сама ему не сказала.
– Ну мало ли что неправда! А нам с вами нужно, чтобы это оказалось правдой. И мы этого добьемся.
– Зачем? Что вам это даст?
– Очень многое, дорогая Ольга Васильевна. Как вы думаете, почему ваш муж вынужден был отдать дело другому следователю? Из личных побуждений? Да ничего подобного. Закон требует. В законе четко прописано, что человек, ведущий предварительное расследование, не должен находиться в каких бы то ни было отношениях с подследственным. Ни в родственных, ни в приятельских. А уж тем более не в таких пикантных, как оказался ваш супруг. Следствие должно быть беспристрастным, а какое же может быть беспристрастие, если следователь – обманутый муж, а подследственный – счастливый соперник? В этих случаях следователь обязан заявить самоотвод, что ваш муж и сделал. Но до этого момента он целые сутки работал по делу, собирал доказательства, допрашивал свидетелей, выдвигал версии и их обосновывал. Мы с вами знаем, что он был при этом совершенно беспристрастен, поскольку не ведал, кто перед ним сидит. Но это знаем мы с вами и ваш муж. А все остальные должны думать, что это не так, что он с самого начала знал, как обстоит дело, и вел следствие неправомочно и, что самое главное, предвзято. У нас есть основания подозревать, что следователь Ермилов, зная о том, что муж потерпевшей Дударевой является любовником его жены Ольги Ермиловой, скрыл этот факт и вел следствие, имея намерение собрать или даже фальсифицировать доказательства вины Дударева, чтобы отомстить ему. Иными словами, мы можем подозревать следователя Ермилова в обвинительном уклоне. Вам понятно то, что я сказал?
– Не совсем, – призналась Ольга. – Какое отношение это имеет к обвинению Георгия? Как это может помочь доказать, что он не убивал?
– Отношение самое прямое. Мы подвергаем сомнению материалы предварительного расследования. Если в суде выяснится, что огромная часть доказательств собрана неправомочно, дело направят на дополнительное расследование. То есть вернут обратно следователям. Времени пройдет много, пока это случится, и собрать заново свидетельские показания точно в том же виде, в каком это успел сделать ваш муж, уже никому не удастся. Кто-то уедет, кто-то что-то забудет, что-то обдумает и преподнесет в совершенно другом виде. Ну и мы, со своей стороны, этому процессу поспособствуем, идя по первому из намеченных путей.
– Значит, нужно ждать до суда? – испуганно спросила она. – Неужели ничего нельзя сделать, чтобы все прекратилось прямо сейчас?
– Дорогая Ольга Васильевна, вы требуете от меня невозможного. Дело уже возбуждено, следствие уже идет, ваш Георгий уже числится подозреваемым, и остановить это не может никто и ничто, кроме человека, который придет в милицию и напишет явку с повинной, признавшись в совершении преступления. Как я понимаю, такой человек вряд ли существует в природе. Если бы вы сказали мне, что убийство госпожи Дударевой совершил не ее муж, а кто-то третий, и вы точно знаете, кто он или хотя бы из каких побуждений он это сделал, я бы действовал по-другому. Тогда моя задача была бы в том, чтобы доказать, что ваш друг убийства не совершал, и не допустить осуждения невиновного. А поскольку преступление совершил все-таки Дударев, то моя задача – не дать осудить конкретно Дударева, иными словами – развалить дело. Я не могу оспаривать его виновность, я могу только поставить под сомнение материалы следствия и приложить максимум усилий, чтобы повторное следствие не смогло собрать доказательств его вины. Так что решайте, будем мы с вами вместе работать или нет. Выбор за вами.
Выбор… Как будто у нее есть выбор! Она и этого-то адвоката с трудом нашла, нет у нее связей и знакомств в юридическом мире. И хоть не нравится ей то, что предлагает этот молоденький Анатолий Леонидович, умом она понимает, что это правильно. Только через какое унижение и позор придется пройти, публично доказывая в суде, что Михаил давно знал о ее измене! Она не только вынесет на всеобщее обсуждение семейное грязное белье, но и навредит служебной карьере мужа. Он ведь не знал ничего, а она будет стараться его оболгать. Ему-то за что такое испытание? Он-то чем провинился? Она сама – ладно, она сама виновата, за это и будет наказана, да что там будет – уже наказана, но Михаил…
– Знаете, – неуверенно начала Ольга, – я бы не хотела вредить мужу. У него будут неприятности по службе, если все будут думать, что он с самого начала знал про Георгия, но не отказался от дела?
– Да что вы, – рассмеялся Анатолий, – никаких неприятностей. Во-первых, все отнесутся к этому с пониманием и будут во всем обвинять подлеца-адвоката и перестраховщиков-судей, а вовсе не вашего мужа. Милиция вообще не жалует адвокатуру и суд и готова свалить на них все смертные грехи. Во-вторых, ситуация по-житейски очень понятная и, кроме сочувствия, ничего не вызовет. В-третьих, следователи на дороге не валяются, а особенно такие, как ваш супруг, с многолетним стажем работы. Чтобы такого уволить или вообще хоть как-то помешать его карьере, нужно знаете сколько всего? Куча. За него будут руками и ногами держаться, только чтобы продолжал работать. И простые человеческие чувства в форме банальной ревности ему наверняка простят. Но закон – это не сослуживцы, он к таким сантиментам не приспособлен. Так что собранные вашим супругом материалы будут считаться недействительными, опороченными, а этого нам с вами и надо.
Ольга чувствовала, как сердце ее разрывается. Надо спасать Георгия, это обсуждению не подлежит, но такой ли ценой? Быстрого решения не получалось.
– Я должна подумать, – сказала она. – Можно?
– Ну конечно. Думайте. Надумаете – звоните, начнем работать.
Он проводил ее до двери и, судя по быстро удаляющимся шагам, снова побежал принимать душ. Ольга побрела к метро, пытаясь собраться с мыслями. Двое мужчин – муж и любовник. Один нуждается в помощи, другой в ней не нуждается. Казалось бы, все просто. Но приходится защищать одного, нанося вред другому. Защищать мужа – означает не спасти Георгия. Защищать Георгия – подставить Михаила. Кому отдать предпочтение? Неизвестно. Конечно, можно было бы вести расчет исходя из любви. Муж от нее отвернулся, во всяком случае сейчас, и неизвестно, собирается он ее прощать или нет. Георгий бросился к ней за помощью, но он такой… Чужой. Отстраненный. Он стал грубым и жестким. И он, кажется, убийца. Она не сможет больше относиться к нему с той же теплотой и нежностью, как раньше. Но она не может не помочь мужчине, которого любила, а может быть, и до сих пор любит, если он попросил ее о помощи. Но ведь Михаил тоже ее любил, а может быть, и до сих пор любит. И он ничем не заслужил то, что она собирается на него обрушить. Хотя Михаил такой сильный, уверенный в себе, у него есть жилье, есть работа, есть будущее, а у Георгия нет ничего, ни работы, ни будущего. Ну что это за жизнь, пусть и в роскошной квартире или в просторном загородном доме, но без дела, без жены, без детей. Он остался богатым вдовцом, но ведь он так одинок, и сама Ольга собирается его бросить.
