Шаг в сторону - Леонид Семёнович Словин

Денисов вспомнил университетский курс, «Криминальную психологию» М. Геринга: «Многие убийцы отлично едят и спят после убийства…»

- Какой у вас обычно первый тост? - Сабодаш попытался взять быка за рога.

- Как когда! - Валов и Антон - полнотелые, крупные - чем-то были похожи друг на друга.

- В прошлую субботу, например!

- За дружбу. Может, за встречу. Другого не придумаешь.

- Разреши, Андрей? - Кротов, как в школе, поднял руку. - Я объясню, поскольку все-таки методист… - Он заговорил с апломбом: - Тридцать третья группа! Прошу запомнить. Случись с ними что-нибудь, - он показал вокруг стола, - и я приду на помощь. А произойдет со мной - и Андрей, Олег, Виктор Павлович или Инесса. Или Клайн…

- Клайн? - переспросил Сабодаш.

- Наш сокурсник, он болен… Они не оставят меня в беде. Понимаете? - Ничего нового своим объяснением он не внес.

- Песни пели? - Антон впрямую реконструировал события.

- Как же. «Пульс языка и сущность слов, души деревьев и души китов…» Гимн группы.

Болотвина напела пару фраз.

- Марсанов, кстати, написал. На мотив английской народной песни.

Мелодия показалась Денисову знакомой. Он вспомнил, где ее слышал.

«Репетиция сочельника. Класс Ачильдиевой…» Вошел официант Павел, с порога заметил нанесенный закускам урон, добавил ветчины, салата. Принес сациви, лаваш.

- Положить вам? - Рыжак обернулся к Денисову. Их разделял стул опаздывавшей переводчицы. - Ничего не едите! И вы тоже… - Это относилось к Сабодашу.

- Не стесняйтесь, - поддержал Калядин. - Пожалуйста!

Антон положил салата, ветчины; Денисов налил себе минеральной, несколько пузырьков лениво пробились на поверхность.

В коридоре, за дверью, простучали каблучки, женский голос спросил:

- Сюда?

Пригибая голову под притолокой, вошла Кольцова - в кожаном пиджачке, который Денисов видел на ней в поселке, в брючках, близорукая, стесняющаяся носить очки, энергично накрашенная. Полоса неудач, на которые жаловалась переводчица, по всей вероятности, закончилась.

- Привет! - Она поискала глазами. - Ваза есть? - В руке у нее были гвоздики. - Это Марсану.

Официант принес вазу, поставил цветы. Кольцова прошла к свободному стулу.

- Как ты сохраняешь фигуру, Катя? - вздохнула Болотвина.

- Чашка чая, тридцать граммов сыра, яблоко. В двадцать часов стакан кефира… - Переводчица наконец устроилась рядом с Рыжаком. - За Марсана вы пили?

- Да. - Бокал Рыжака стоял нетронутым.

- За помин души, Юлик! Хотя ты и заподозрил в своих друзьях приспособленцев и прохиндеев, - произнесла она, поднимая фужер.

Кольцова не заметила или не захотела замечать сидевших за столом посторонних. Проинструктировать ее не успели.

Запретные слова были произнесены, Мигалатьев, сидевший во главе стола, от неожиданности поперхнулся.

«Конечно же…» - подумал Денисов.

Он много раз в различных сочетаниях соединял обрывки фраз, пока не получилась некая последовательность:

«Утверждение списков двадцатого…» - «Пиетет вокруг Мигалатьева». - «Из всей группы на сборе в ресторане только владельцы машин…» - «Звонить в отделение дороги после двадцать третьего…» - «По вопросу гаражного кооператива не принимает…»

Сокурсники заговорили о другом, Денисов же все еще размышлял над последней фразой Кольцовой.

«Конечно же, они собрались в ресторане, чтобы потолковать о гаражном кооперативе. Ведь прием в него зависел от Ми-галатьева. Что с того, что ни один из них не имеет отношения к его организации… Вот они и устроили банкет. «Встреча выпускников»… Икра зернистая, икра паюсная, севрюжка, жюлье-ны! А тут неприятная встреча - Марсанов. Он не был приглашен. Его появление оказалось некстати».

- Марсанов был против затеи с кооперативными гаражами? - Денисов спросил тихо, но за столом сразу воцарилась тишина.

Кольцова смутилась:

- В общем, да. Но дело не только в гаражах. Все вместе. Подталкивание своих, подтягивание… Он был прав.

На другой стороне стола Мигалатьев молча катал хлебный шарик; намек на взятку в виде ресторанного подношения был очевиден, тем не менее он держал себя в руках, не спешил оправдываться.

Сокурсники делали вид, будто ничего не произошло, хотя «вечер воспоминаний», задуманный как дань памяти товарища, с этой минуты все время касался живых, тех сторон их жизни, которые особо неприглядны, когда о них говорят вслух.

- Пять лет он не появлялся, - Юрьев отложил вилку. - Словно ждал часа, чтоб бросить все нам в лицо. Бросить и погибнуть!

- Не пять!

Денисов понял, зачем сокурсникам понадобился «вечер воспоминаний», да еще с приглашением сотрудников милиции, осуществляющих проверку несчастного случая.

«Все они растерялись, когда их допрашивали в первый раз - думали, что речь пойдет о гаражах, о липовых справках, ходатайствах, держались весьма странно. Сбор в ресторане должен был рассеять сомнения на их счет».

Задуманное не получилось.

Снова говорили о погибшем, но уже по другому поводу, с другим оттенком:

- На выпускном вечере его тоже не было. У Юлика была идея фикс, - сказала Болотвина. - Будто мы, где можно, тянем друг друга.

Сабодаш удивился:

- Основания?

- Теперь уже не узнаем. Факт только, что мой муж работал у тестя Димы Калядина. Остальное чистый домысел. Идея фикс: будто меня устроила в «Березку» Валова. А за это Андрею готовят должность в управлении торговли. Вроде тройного обмена.

- Вот он и врезал, - заметил кто-то.

- Что уж он там врезал?! В порядочном обществе за такое подсвечниками!

- Так то в порядочном!

Юрьев оглянулся, на пороге стоял официант:

- Ничего не требуется?

- Все есть, спасибо.

«Бывший участковый прав, - подумал Денисов, - на преступление они не решились бы - разве только опытный уголовник положил на них глаз… - Мысли его приняли прежнее направление. - Два события произошли одновременно. Убийство Марсанова и неблаговидный поступок собравшихся якобы по традиции однокашников…»

На эстраде внизу заиграли что-то веселое.

- В тот раз играли эту же мелодию, - заметила Кольцова. - Юлику, по-моему, она понравилась. В конце вечера он подходил к солисту.

- К какому? - Сабодаш не понял.

- В косоворотке. С кистями. Денисов слышал о солисте впервые.

- Это же Марсанов! Юлик! Так бы и сказали! Администратор киностудии, - воскликнул солист ансамбля, глядя на фотографию.

- Вы знакомы? - спросил старший оперуполномоченный.

- Мы им номер делали для картины, - начал объяснять певец. - Мальчик со слоном идет мимо дворца, а попросту мимо московского дома в мавританском стиле. Интерьер они в Ялте досняли… А я пою под окнами. Слон останавливается. Слушает…

- О чем вы говорили, когда он подошел?

- Собственно, ни о чем. У них традиционный сбор однокурсников… Я спросил про слона, про режиссера.

- Долго разговаривали?

- Нет. Ресторан закрывался. Тут товарищ его подошел.

- Марсанова?

- Да. Юлий нас познакомил.

- Имя помните?

- Нет.

- Какой из себя?

- Не помню. Тут многие подходят…

- А о чем они говорили, помните?

- Прекрасно помню. Вроде у кого-то из тех друзей день рождения. Юля не знал об этом. Когда-то с тем парнем у него были плохие отношения, но это было давно. Он посмотрел на часы: «Дай адрес, - говорит. - Поеду. Будет сюрприз. Тем более болеет. Пять лет не виделись…»

«Речь шла о Клайне, - понял Денисов. - Кто-то из сокурсников нашел повод, чтобы выманить Марсанова ночью за