Пер Валё - Полиция, полиция, картофельное пюре!

По полученным данным, Матсу Линдеру было тридцать лет, и его внешность точно соответствовала его возрасту и положению. Высокий, подтянутый, хорошо тренированный. Карие глаза, аккуратный пробор, сухощавое лицо с твердым профилем и решительным подбородком. Строгий костюм.

Мартин Бек посмотрел на Монссона и почувствовал себя мятым и потным, как никогда.

Он назвался и пожал руку Линдеру.

Уселись в кожаные кресла.

Линдер, поставив локти на стол, поднял руки. Кончики пальцев касались друг друга.

— Ну, — сказал он, — вы взяли убийцу?

Монссон и Бек одновременно покачали головами.

— Чем я могу вам помочь?

— У директора Пальмгрена были враги? — спросил Мартин Бек.

Глупый и простой вопрос, но с чего-то надо начинать. Линдер тем не менее воспринял его с преувеличенной серьезностью и тщательно обдумывал свой ответ. Наконец сказал:

— Когда человек ведет дело такого размаха, он едва ли может обойтись без недругов.

— А кто бы конкретно это мог быть?

— Слишком многие, — тускло улыбнулся Линдер. — Господа, деловой мир сегодня весьма жесток. Конъюнктура не оставляет места для благотворительности и сантиментов. Очень часто вопрос стоит так: убить или быть убитым. С точки зрения экономической, конечно. Но мы, деловые люди, пользуемся иными методами, чем стрельба друг в друга. Поэтому, я думаю, можно спокойно отложить в сторону теорию, согласно которой некий обиженный конкурент приходит в первоклассный ресторан с пистолетом в руках, чтобы лично, так сказать, подвести итог.

Монссон шевельнулся. Казалось, ему в голову пришла какая-то идея, но он ничего не сказал. Бек продолжал спрашивать:

— Вы имеете какое-нибудь представление о человеке, который стрелял в вашего шефа?

— Я его, собственно говоря, и не видел. Во-первых, я сидел рядом с Викки — так мы обычно называли его в узком кругу — и, следовательно, спиной к убийце. Во-вторых, я не сразу понял, что случилось. Я услышал выстрел, он был не слишком громкий и не вызвал у меня тревоги, потом Викки упал ничком на стол, я тут же встал и наклонился над ним. Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что он серьезно ранен. Когда я посмотрел по сторонам, стрелявший уже исчез, к нам со всех сторон бежали люди. Впрочем, все это я уже говорил полиции еще в тот вечер.

— Знаю, — сказал Мартин Бек. — Возможно, я выразился не совсем ясно. Я хотел спросить, к какому, на ваш взгляд, типу людей принадлежал этот человек?

— Он идиот, — сказал Матс Линдер, ни секунды не колеблясь. — Только душевнобольной способен на такие поступки.

— Стало быть, Пальмгрена можно считать случайной жертвой?

Линдер задумался. Потом улыбнулся своей тусклой улыбкой:

— Это уж полиция должна выяснить.

— Насколько я понимаю, Пальмгрен вел дела и за рубежом?

— Верно. Круг его интересов был весьма широк. Но здесь, в Мальмё, мы занимаемся тем, с чего когда-то начиналась фирма: экспорт и импорт рыбы, частично консервная промышленность. Фирму основал старый Пальмгрен, отец Викки. С ним я никогда не встречался, слишком молод для этого. Что же касается зарубежных дел концерна, то тут я мало что знаю.

Он сделал паузу.

— Но весьма вероятно, что теперь мне придется познакомиться с этими делами поближе.

— А кто теперь отвечает за деятельность… концерна?

— Шарлотта, я полагаю. Она единственная наследница. Ни детей, ни родственников у Пальмгрена нет. Впрочем, это уже дело юристов. Главному адвокату фирмы пришлось срочно прервать свой отпуск. Он приехал в пятницу вечером и вместе со своими помощниками просматривал дела за последние дни. А пока мы работаем, как обычно.

— Рассчитываете ли вы занять место Пальмгрена? — вдруг спросил Монссон.

— Нет, — ответил Линдер. — Не рассчитываю. У меня нет ни того опыта, ни тех способностей, которых требует дело такого размаха…

Он остановился, а Монссон не стал развивать этой темы дальнейшими вопросами. Бек тоже молчал. Линдер продолжил сам:

— Пока меня полностью удовлетворяет мое положение. Могу вас заверить, что и этой работой не так-то просто руководить.

— А что, прибыльно это — торговля сельдью? — спросил Мартин Бек.

Линдер снисходительно улыбнулся:

— Но ведь мы занимаемся не только сельдью. Во всяком случае, можете не сомневаться: экономическое положение фирмы весьма прочное.

Мартин Бек решил начать наступление с другого фланга.

— Я полагаю, вы лично знаете всех присутствовавших на ужине?

Линдер на мгновение задумался.

— Да. Кроме секретарши Бруберга.

Не промелькнула ли тень неприязни по его лицу? Бек, чувствуя, что вот-вот что-то обнаружится, продолжал:

— Директор Бруберг, кажется, старше вас и по возрасту, и по должности, которую он занимает в концерне?

— Да, ему лет сорок пять.

— Сорок три, — уточнил Мартин Бек. — А давно он работает на Пальмгрена?

— С середины пятидесятых. Лет пятнадцать.

Было очевидно, что Линдеру эта тема не по вкусу.

— И все же вы находитесь в более привилегированном положении, чем он, не так ли?

— Это зависит от того, что считать привилегиями. Хампус Бруберг сидит в Стокгольме, занимается недвижимостью. И акциями тоже.

Линдер явно был не в своей тарелке. Надо бить в одну точку. Рано или поздно он проговорится.

— Но ведь совершенно ясно, что директор Пальмгрен доверял больше вам, чем Брубергу. И это несмотря на то, что он работал у него пятнадцать лет, а вы только… Да, кстати, а сколько вы здесь работаете?

— Почти пять лет, — ответил Матс Линдер.

— А Пальмгрен не очень-то полагался на Бруберга?

— Наоборот. Слишком полагался, — сказал Линдер и сжал губы, словно хотел взять свои слова обратно и вычеркнуть их из протокола.

— А вы считаете Бруберга ненадежным? — быстро спросил Бек.

— На этот вопрос я не хочу отвечать.

— Бывали ли разногласия между ним и вами?

Линдер помолчал. Казалось, он пытается взвесить ситуацию.

— Да, — наконец сказал он.

— По каким вопросам?

— Это уж наше внутреннее дело.

— Вы считаете его нелояльным по отношению к концерну?

Линдер молчал. Но теперь это уже не имело значения, ибо он в принципе дал ответ на вопрос.

— Ладно, нам ведь все равно придется говорить и с Брубергом, — небрежно сказал Бек.

Линдер взял тонкую длинную сигару, снял целлофан и осторожно закурил ее.

— Я совершенно не понимаю, какое отношение все это имеет к убийству моего шефа.

— Может быть, никакого, — пожал плечами Мартин Бек. — Посмотрим.

— У вас есть еще вопросы ко мне? — спросил, затягиваясь, Линдер.

— В среду днем у вас было заседание. В этом кабинете?

— Нет, в конференц-зале.

— О чем шла речь на этом заседании?

— Внутренние дела. Я не могу и не хочу рассказывать о том, что там говорилось. Скажем так: Пальмгрен на какое-то время должен был отключиться от работы и хотел получить обзор положения дел в Скандинавии.

— Делались ли во время докладов выговоры кому-либо? Был ли Пальмгрен чем-нибудь недоволен?

Ответ последовал после короткого колебания:

— Нет.

— Но вы, возможно, считаете, что выговоры кому-то следовало сделать?

Линдер не отвечал.

— Вы, может быть, имеете что-нибудь против того, что мы поговорим с Брубергом?

— Наоборот, — пробормотал Линдер.

— Извините, я не понял, что вы сказали?

— Ничего.

— Во всяком случае, ясно, что Пальмгрен доверял вам больше, чем Брубергу.

— Может быть, — сухо сказал Ландер. — Так или иначе, к убийству это отношения не имеет.

— Это мы посмотрим, — произнес Мартин Бек.

В глазах Линдера сверкнул огонек. Он был взбешен и с трудом скрывал это.

— Ну извините, мы и так уже отняли у вас много драгоценного временя, — сказал Мартин Бек.

— Верно замечено. И чем скорее мы этот разговор закончим, тем лучше. И для меня, и для вас. Я не вижу никакого смысла в том, чтобы пережевывать одно и то же.

— Что ж, согласен, — сказал Мартин Бек, поднимаясь.

— Спасибо, — устало выговорил Линдер. В его тоне чувствовался сарказм.

И тут Монссон, выпрямившись в кресле, медленно произнес:

— Простите, пожалуйста, но я хотел вас кое о чем спросить.

— О чем же?

— В каких вы отношениях с Шарлоттой Пальмгрен?

— Я с ней знаком.

— Насколько хорошо?

— Это, очевидно, мое личное дело.

— Конечно. Но я все-таки хотел бы получить ответ на свой вопрос: состоите ли вы в каких-либо отношениях с Шарлоттой Пальмгрен?

Линдер смотрел на него холодным и неприязненным взглядом. После минутного молчания он раздавил сигару в пепельнице и сказал:

— Да.

— В любовных отношениях?

— В половых. Я сплю с ней, если уж выражаться так, чтобы это было понятно даже полицейскому.

— И как долго эти отношения у вас продолжаются?

— Два года.

— Знал ли о них директор Пальмгрен?

— Нет.

— А если бы знал, ему бы это, наверное, не понравилось?