Фридрих Незнанский - Неделя длинных ножей
Выходит, он снова вернулся к своей догадке, его заказали Анисимову. Этот мент поганый, как сявка, принял заказ к исполнению, а его начальники договорились с телевизионщиками? Значит, правильно сделал, что его угрохал!
Он посмотрел на часы. В сумраке, при свете уличных фонарей, сначала было трудно разглядеть стрелки, а когда рассмотрел, присвистнул: около одиннадцати…
Когда в дверь коротко позвонили, он сначала прислушался, потом подошел ближе, стараясь не шуметь, приложил ухо. Послышался — или показалось — стон… Потом снова короткий звонок в дверь, и будто что-то по ней прошелестело…
Он выглянул в глазок, хотя прежде этого опасался. Вроде никого. Пустая, плохо освещенная лестничная клетка. И снова, более явственно, стон… Люба?
Он быстро, почти лихорадочно, стал открывать замки один за другим. Дверь с трудом открывалась, что-то ей мешало. Он осторожно приоткрыл ее и выглянул.
Люба лежала без сознания, вся в крови, ее раскрытые сумки были рядом.
Он как можно аккуратнее открыл дверь еще немного, потом втащил Любу внутрь квартиры, еще раз оглядев лестничную клетку. Там было пусто и тихо. Мертвенно горела лампа дневного света, где-то в соседнем подъезде гудел лифт.
Он поднял ее на руки, донес до тахты, уложил, раздел, принес воды, смочил лоб.
Она застонала и пришла в себя.
— Еле дотащилась… — слабо улыбнулась она. — Слав, не смотри на меня так…
Он беспомощно и растерянно топтался, не зная, что делать. Вдруг понял, почувствовал, может быть впервые, что никого, кроме нее, у него нет и уже не будет. О прежних своих марухах, которым нужны были его деньги, он давно забыл, как только она заплатила за него в небольшом ресторанчике в Чертанове, куда он ее впервые пригласил. У него с собой были только доллары, а обменного пункта поблизости не имелось. Пока официант топтался, потея и плохо соображая, но не желая выпускать из рук портрет полюбившегося российскому населению Бенджамина Франклина, изображенного на зеленовато-серой купюре, Люба мило улыбнулась, положила Дону руку на плечо и расплатилась сама. Как выяснилось потом, почти всей своей получкой. И уже после этой истории не пожелала брать у него долг, как он ни старался вернуть…
Я бандит, как-то признался он ей, напившись. Я людей убивал и калечил, от триппера сто раз лечился! Гони меня в шею, может, еще найдешь путного мужика!.. В ответ она только прижимала к себе его голову, гладила пальцами волосы. Ты хороший, если захочешь… Только злой больно на всех. Но это пройдет.
— «Скорую»!.. — он рванулся к телефону.
— Не надо… — слабо сказала она, когда он уже набрал ноль-три. И, приподнявшись на локте, забрала у него трубку и положила на рычаг.
— Принеси лучше анальгин, йод, тряпку и тазик с теплой водой… Там, на кухне.
Она слышала, как он чертыхался на кухне, что-то роняя на пол…
— Да включи там свет! — сказала она погромче, отчего почувствовала боль в висках.
Наконец он принес все, что она просила.
— Они это сделали специально, неужели не понимаешь? Чтобы разозлить тебя!
— Кто они? Узнала кого? — он сжал кулаки.
— Я вышла из метро, они стоят… курят. Думала, малолетки, девиц своих ждут. Они меня увидали, друг друга подтолкнули, за мной пошли…
Она прикрыла глаза рукой.
— Извини, голова опять закружилась… Только ты не ходи туда. Черт с ними. А то еще побежишь, а они только того и ждут.
Он поддержал ее, поправил под головой подушку.
— Слава, это они нарочно, — снова и снова повторяла она. — Чтоб тебя из дому выманить. Ты ж бешеный…
— Где они? — спросил он, надевая куртку.
— Откуда я знаю?.. Может, эти ушли, так другие объявились, тебя поджидают. Не ходи туда, Слава, убьют тебя! — она заплакала.
— Замолчи…
Он мотался по комнате, не зная, что предпринять. Вернее, не решался.
— Ну козлы… Хорош реветь! — он замахнулся на нее. — Замолчи! Слышно ведь… Где, ты говорила, они меня караулят? Может, возле дома?
— Может быть, — она всхлипнула. — Не ходил бы ты…
— Так ты видела кого возле дома или нет? — спросил он снова.
Она жалобно смотрела на него, слезы текли из широко раскрытых глаз. Наконец убедилась, что его не удержать.
— Какие-то мужики возле машин стояли, — сказала она. — Как всегда. По-моему, мент был один, толстый.
— Где?
— Вспомнила, возле гаражей. Я мимо тащилась, они увидели, замолчали… Да, вот… хотела попросить помочь, смотрю, с насмешкой глядят. Я и не стала просить. Посидела на лавке и дальше потащилась…
Он подошел к ней, сидевшей на кровати, обнял, она прижалась к нему лицом.
— Может, не надо, а, Слава?
— Да что ты, в натуре! За кого меня держишь? Не надо…
Он махнул рукой и подошел к окну. Там черно. Уличные фонари едва освещают сами себя. Да и кого там разглядишь возле темных гаражей, слившихся в бесформенную приземистую массу?
— Как твоя голова? — мрачно спросил он, вернувшись к кровати.
— А что? — она страдальчески смотрела на него. — Уйдешь им мстить за меня? И оставишь здесь одну?
— Без помощи не оставлю… — он уже набирал номер. — «Скорая»?
— А? Да, точно. «Скорая», «скорая»… — будто растерялся мужской голос.
Дона это сначала удивило, потом он продиктовал адрес и симптомы.
— Только побыстрее, — сказал он. — Больная плохо себя чувствует…
— Скоро приедем, — заверил мужик. И повторил адрес. — А дверь нам будет кому открыть? — спросил он, когда Дон все подтвердил.
— Я сам тебе все раскрою, — сказал Дон. — Нараспашку! И дверь, и еще кое-что.
Он положил трубку. Черт, подумал он. Со всех сторон уже обложили… Даже к телефону подключились. Да, дела… Но лезть сюда они пока боятся. Ночи ждут.
Она смотрела на него во все глаза.
— Слава, ты что задумал? — тихо спросила она.
— Ничего особенного… Если позвонят, дверь никому не открывай, ты поняла?
— Все-таки пойдешь? — ее голос снова дрогнул.
Он подошел к ней. Сел рядом, она положила голову ему на плечо.
— Хоть полегче стало? — спросил он негромко.
— Да. Когда ты меня вот так обнимаешь… И анальгин, наверно, подействовал. — Она всхлипнула.
Ну, сейчас начнется, подумал он, и осторожно снял ее руки со своей шеи.
— Запомни. Если вернусь, звонить в дверь не буду, три раза стукну, — сказал он. — И никому, слышишь? Никому без меня не открывай!
9
Он вышел на кухню, там открыл окно, выходившее на безлюдный двор, встал на подоконник, протянул руку к водосточной трубе, уперся, потом рывком ухватился за ограду соседнего балкона, повис на нем, болтая ногами… Он был на уровне второго этажа, а внизу, над крыльцом, ведущим в служебный вход продуктового магазина, находился навес.
Дон давно заприметил эту возможность отхода, и вот — пригодилось. Продолжая висеть, он вытянул носок ноги, стараясь достать навес из некогда оцинкованной, а ныне проржавевшей кровли… Ведь если спрыгнуть — шуму не оберешься.
Но шуму здесь хватало и без него. Из приоткрытых форточек доносились звуки телевизионного шоу, было слышно, как смеялись зрители в студии и у экранов… Выступал, кажется, Жванецкий. Или Карцев. Про раков по три рубля.
Чувствуя, как немеют пальцы, Дон все-таки решил дождаться очередного взрыва смеха за окнами. Теперь многое, если не все, зависело от талантов юмориста… И дождался. Когда донесся дружный громовой хохот зрителей, видимо, некоторые заранее себя подогрели, а где-то рядом, почти одновременно, вдруг завыла и закудахтала охранная сигнализация стоявшего во дворе автомобиля, Дон отпустил руки, свалился на навес, моля Бога, чтобы не проломить его своей тяжестью, и скатился по нему в грязный сугроб, где замер, уткнувшись лицом в жесткий наст. Потом поднял голову, огляделся. Вроде обошлось.
Он осторожно вылез из сугроба, обошел дом вокруг, затем дворами вышел к гаражам, зайдя с противоположной стороны от дома, где он только что прятался. Он выглянул из-за угла ближайшего гаража. Так и есть. Несколько ментов стояли возле патрульного «газика» к нему спиной и курили, поглядывая в сторону дома, где проживает Люба. Еще кто-то сидел в машине. Возле них стояли несколько парней и пара девиц в куртках, без головных уборов. Негромко переговаривались…
Он напряг все свое внимание и слух.
— Ну что, Кент, где твой Дон? — спросил толстый мент. — Долго еще ждать?
— Наверно, с марухой своей возится… — хмыкнул кто-то из парней, чей голос показался Дону знакомым. — У них эта, как ее, вроде любовь, говорят.
Было слышно, как девицы захихикали.
— Перестарались поди? — недовольно спросил толстый мент. В его руке Дон разглядел антенну милицейской рации. — Видели мы ее отсюда. Еле тащилась.
— Ну так помог бы женщине… — огрызнулся парень.
— Я ж вам говорил! Не очень-то! Не перестарайтесь.
