Не от мира сего. Криминальный талант. Долгое дело - Станислав Васильевич Родионов
— Послушайте! — воодушевленно начал он.
Девушка спрятала нос в букет и вопросительно посмотрела из цветов.
— Пойдемте со мной. У меня сегодня… невероятный день.
— Почему невероятный?
— Особенный, радостный день… Я вам все расскажу. Пойдемте, а?
Она смотрела из букета весело, словно оценивала шутку — рассмеяться ли, улыбнуться. В другое время Капличников изобразил бы печаль, которая охватит его если она не пойдет. Но сейчас на печаль он не был способен — сиял, как чайник из нержавейки. Видимо радость действует на женщину не хуже печали, потому что девушка тряхнула головой и пошла к залу. Капличников бросился вперед, распахнул перед ней тяжелый прямоугольник стекла, подхватил под руку. Рука оказалась теплой и плотной, как утренняя подушка. Девушка пахла какими–то странными духами. Он никак не мог уловить этот волнистый запах: то ландышем томным, то клейкими тополиными почками, а то просто скошенной травой, как из того сквера. И ему вдруг пришла мысль: эта незнакомка станет его второй радостью. Почему бы к одной удаче не привалить второй, еще более крупной? Почему бы этой девушке не оказаться той невероятной женщиной, о которой он иногда мечтал? Виктор Капличников еще не знал, та ли это женщина, о которой думалось, но уже чувствовал, что она не похожа на тех девушек, с кем он работал, ходил в кино и стоял в парадных.
Они пересекли зал и в самом углу обнаружили свободный столик на двоих. Это тоже была удача, пусть мелкая, но удача, которые должны сегодня сыпаться, как яблоки с дрожащего дерева — крупные и мелкие.
— Я — Виктор, — представился он, как только они сели.
— Ирина, — сказала она, подняв большие внимательные глаза.
Конечно, Ирина, не Ира, а именно Ирина — чудесное имя, которое он любил всегда.
— Какая же у вас радость? — улыбнулась она, не выпуская букет из рук, словно пришла на минутку.
— Уже стало две.
— Чего две? — не поняла она.
— Две радости. Во–первых, получил диплом об окончании Политехнического института. Инженер–механик. Радость, а?
Она кивнула. Ему показалось, что сильно своей радостью он ее не поразил. В конце концов, что такое он со стороны — еще один инженер, которых сейчас пруд пруди.
— А во–вторых?
— Во–вторых, встретился с вами.
— Еще неизвестно, радость ли это, — усомнилась она и вдруг засмеялась довольно громко и весело. Он подхватил смех, как эхо подхватывает голос. И ему сразу стало спокойнее, ничего уж такого особенного: кончил институт и встретил хорошую девушку. Тысячи людей, десятки тысяч кончают институты и встречают милых женщин. Ему стало спокойнее, потому что очень сильная радость до сих пор сжигала его энергию.
Официант налетел ветром, схватил сирень, тут же приспособил ее в вазу–кувшин из синего ребристого стекла и встал, выразив фигурой ожиданье, не согнув ее ни на сантиметр.
— Что берем? — спросил было Капличников у Ирины, но тут же махнул рукой: — Сегодня я именинник. Итак, салат фирменный, цыплята табака, икра черная четыре порции…
Он все диктовал и диктовал, пока она опять громко не рассмеялась:
— Куда вы набираете?!
— Много, да? А что вы пьете?
— Только не коньяк, терпеть не могу.
— Тогда водку? И шампанское.
— Салат из свежих огурцов употребляете? — спросил официант.
— Обязательно употребим, — заверил Капличников.
Официант ушел, привычно ввинчиваясь меж столов. В полумраке под потолком медленно вращались громадные лопасти, разгоняя табачный дым по углам. Бра на деревянных панелях светились угарной синью, плывущей вверх и пропадающей над светильниками. Шумок стоял ровный, было еще рано, часов девять вечера.
— А вы правда сегодня кончили институт? — спросила она.
Капличников сначала растерялся, — ему всегда верили сразу. Он хотел тут же вытащить диплом, но опустил поднятую руку — надо ли доказывать. Да и не хотелось его доставать: не то все–таки место, где стоило размахивать дипломом, который дался не так–то легко.
— Значит, вы решили, что я придумал такой предлог для знакомства?
— Верю–верю, — улыбнулась она.
— Впрочем, чтобы познакомиться с вами, можно придумать любой предлог, — улыбнулся и он.
Официант ловко уставил белую до синевы скатерть мелькая руками, словно их было штук шесть. Но Капличников вовремя перехватил у него открытые бутылки — наливать он хотел сам.
— Мне только шампанского, — предупредила Ирина.
— Как?! — удивился Капличников. — Вы же просили водки.
— Я сказала, что не терплю коньяка, даже запаха.
— А–а–а, — понял он. — Может, рюмочку?
— Нет–нет. Зато шампанского вот этот громадный фужер.
Он налил ей вина, а себе большую рюмку водки. Официант сразу исчез. На том конце зала тихонько заиграл оркестрик, словно ждал их. Капличников взял рюмку и набрал воздуха для тоста…
— Виктор, добудьте мне сигарету. Вы, я вижу, некурящий.
— Сейчас официанту закажу, — выпустил он воздух и отставил рюмку.
— Его теперь не найдешь.
— Ну, пока стрельну.
Он вскочил и шагнул к соседнему столику, но там сидел некурящий молодой парень в очках с тремя девушками, Капличников пошел к летчику, который уже был охвачен всеобщим ресторанным братством и чуть не засадил его за свой столик выпить по одной. Но от нераспечатанной пачки сигарет ему отбояриться не удалось, хотя просил он две штучки.
Ирина кивнула и закурила с удовольствием, красиво, делая губы трубочкой. Виктор опять взялся за рюмку:
— Тут ничего, кроме старого, доброго «за знакомство», не придумаешь.
— Со свиданьицем, — усмехнулась она.
И Капличников не понял — понравился ей тост или она его высмеяла. Он проглотил водку и тут же подумал, что коньяк прошел бы куда лучше. Холодная жидкость едко опустилась в желудок, но вдогонку поехал огурец — и сразу все там утихло, успокоилось, потеплело. Ирина пила шампанское медленно, отпивая и любуясь им на свет. Что–то в ней было легкое, благородное — в линии рук, в длинных отставленных пальцах, в широких глазах, точнее, в неспешном задумчивом взгляде. Виктор Капличников уставился в фирменный салат, мысленно обругав себя: брякнул дурацкий тост и залпом выжрал водку. Но тут та самая теплота, которая свернулась в желудке, как кошка в кресле, вдруг сразу оказалась в голове.
— Я о вас ничего не знаю, — сказал он.
— Вот я — вся тут.
— Это верно, — засмеялся он. — Но все–таки?
— Так и я о тебе ничего не знаю.
«Тебе» он заметил сразу, как чиркнутую спичку в темноте. Выходило, что она только внешне чопорная, а вообще–то простая, как и все девчата в мире.
— Я что, я уже о себе говорил. Работаю токарем, вот кончил институт.
