Бруно, начальник полиции - Мартин Уокер
«Не совсем, не похоже на людей, которые придут завтра. Мы с Памелой вместе учились в школе и с тех пор дружим, так что я не снимаю квартиру, но хожу по магазинам и покупаю вино. Я зашел в супермаркет и в ту большую винную пещеру у подножия дороги. Затем я остановился на заправочной станции и вернулся сюда».
«Так вы здесь в отпуске, мадемуазель?»
«Не совсем. Я остаюсь здесь, пока работаю над книгой. Я преподаю историю в университете в Англии, и мне нужно закончить эту книгу, поэтому я работал все утро до обеда. Я не думаю, что встречал вашего арабского джентльмена, и я не припоминаю, чтобы видел другую машину или кого-либо еще по дороге в супермаркет и обратно».
«Пожалуйста, скажите мне, что произошло, месье Курруж», — сказала сумасшедшая англичанка, которая явно вовсе не была сумасшедшей. «Это кража со взломом? Хамид пострадал?»
«Боюсь, что на данном этапе я не могу сказать, уверен, вы понимаете», — сказал он, чувствуя себя немного нелепо, как обычно, когда от него требовали играть официальную роль полицейского. Он подумал, что ему лучше попытаться загладить свою вину. «Пожалуйста, зовите меня Бруно. Все так называют. Когда я слышу, как кто-то говорит «месье Курруж», я оглядываюсь в поисках старика».
«Хорошо, Бруно, и ты должен называть меня Памелой. Ты уверен, что я не могу предложить тебе выпить, может быть, минеральной воды или фруктового сока? День был теплый».
Бруно, наконец, согласился, и они устроились на белых металлических стульях у бассейна. Появилась Памела с кувшином свежеприготовленного citron pressй, и Бруно откинулся назад, наслаждаясь моментом. Прохладительный напиток в восхитительной обстановке не с одной, а с двумя очаровательными и интересными женщинами был редким удовольствием и бесконечно предпочтительнее того, что сейчас превратилось бы в сумасшедший дом из ссорящихся жандармов, детективов и судмедэкспертов в коттедже Хамида. Это навело на отрезвляющую мысль о том, что его следующей задачей будет пойти и сообщить Мому о смерти отца — если мэр не опередил его — и организовать официальное опознание. Не было ли чего-то особенного в мусульманских погребальных обрядах? Он должен был бы проверить.
«Я не знал, что у вас здесь есть собственный теннисный корт», — сказал он. «Так вот почему мы никогда не видим вас в теннисном клубе?» Бруно гордился клубом с его тремя кортами с твердым покрытием и единственным крытым кортом, где они могли играть зимой, а также зданием клуба с ванными комнатами и раздевалками, баром и большой кухней. Мэр использовал свои политические связи в Париже, чтобы получить правительственный грант на оплату этого.
«Нет, это бетонные корты», — объяснила Памела. «Некоторое время назад я повредила колено, катаясь на лыжах, и хард-корт вреден для этого».
«Но у нас есть крытый корт с резиновым покрытием. Вы могли бы играть там».
«Летом, когда начинают приезжать гости, я бываю здесь довольно занят. Когда все три комнаты заполнены, это занимает большую часть моего времени. Вот почему так приятно видеть Кристину здесь и поиграть с ней в теннис. Это не самый лучший корт, вряд ли Уимблдонский, но если вы когда-нибудь захотите попробовать травяной корт, просто позвоните мне. Мой номер телефона есть в записной книжке под именем Нельсон».
«Как ваш знаменитый адмирал Нельсон Трафальгарский?»
«Боюсь, не родственник. Это довольно распространенное имя в Англии».
«Что ж, Памела, я непременно позвоню тебе и договорюсь об игре на траве. Возможно, ты хочешь, чтобы я привел друга, и мы могли бы сыграть в миксте». Он посмотрел на Кристину. «Вы надолго здесь задержитесь?»
«До конца месяца, когда у Памелы будет аншлаг. Итак, у меня есть еще три недели здесь, в прекрасной Дордони, затем я возвращаюсь в Бордо, чтобы провести дополнительные исследования в архивах, проверить сноски».
«Сейчас самое лучшее время, пока туристы не приехали во время школьных каникул и не перекрыли дороги и рынки», — сказала Памела.
«Я думал, национальный архив находится в Париже», — сказал Бруно.
«Да. Это региональные архивы, и в Центре Жана Мулена есть специализированный архив».
«Жан Мулен, глава Сопротивления? Тот, кого убили немцы?» Спросил Бруно.
«Да, здесь хранится один из лучших архивов о Сопротивлении, а моя книга о жизни во Франции при режиме Виши».
«Ах, вот почему вы так хорошо говорите по-французски», — сказал Бруно. «Но, я думаю, это болезненный период для изучения. Болезненный для Франции и очень противоречивый. Здесь все еще есть семьи, которые никогда не разговаривают друг с другом, потому что во время войны они были по разные стороны баррикад — и я имею в виду не только коллаборационистов. Вы знаете старого Жан-Пьера, который управляет магазином велосипедов в городе? Он участвовал в коммунистическом сопротивлении, франко-фашистах и партизанах. Прямо через дорогу живет Башло, сапожник, который был в ArmйE Secrute, голлистском сопротивлении. Они были соперниками тогда и являются соперниками сейчас. Они ходят на одни и те же парады и маршируют бок о бок, даже восемнадцатого июня, и никогда не разговаривают. И все же прошло шестьдесят лет с тех пор, как это произошло. Воспоминания остались надолго.»
«Что такого особенного в восемнадцатом июня?» Спросила Памела.
«Это был день в 1940 году, когда де Голль призвал Францию продолжать борьбу. Он выступал по Би-би-си», — сказала Кристин. «Этот день отмечается как великий день Сопротивления, когда Франция восстановила свою честь, а Свободная Франция заявила, что будет сражаться дальше».
«Франция проиграла битву, но она еще не проиграла войну»», — процитировал Бруно речь де Голля. «Мы все учимся этому в школе».
«Тебе говорили, что это также годовщина поражения Наполеона в битве при Ватерлоо?» Поддразнивающе спросила Кристина, подмигивая Памеле.
«Наполеон побежден? Невозможно!» Бруно ухмыльнулся. «Никто из тех, кто построил наш великолепный каменный мост здесь, в Сен-Дени, никогда не сможет потерпеть поражение, и меньше всего англичане с Вероломного Альбиона. Разве мы не изгнали вас из Франции во время Столетней войны, начавшейся здесь, в Дордони, под великим предводительством Жанны д'Арк?»
«Но англичане вернулись!» Сказала Кристин.
