Алексей Макеев - Сыскари
– Смотри-ка, – вдруг удивленно сказал Крячко. – Кровь, похоже…
Наклонившись, он показал пальцем на россыпь бурых пятен, вмерзших в снег. Их было немного, но сомнений не оставалось – кому-то пустили здесь кровь. Но что это было – серьезное ранение или вульгарная драка с разбитым носом?
– Надо поискать гильзу, – предложил Крячко.
Гуров отрицательно покачал головой.
– Вряд ли мы ее сейчас найдем, – сказал он. – Тут все основательно отутюжили. Смотри, снег примят, будто тащили что-то тяжелое. И опять детские следы. Эти вроде посвежее… Нет, я думаю, гильзу искать бессмысленно. Если она и была, ребятишки нашли ее первыми.
– Ты придаешь какое-то мистическое значение этим неведомым ребятам, – проворчал Крячко. – Как сказал сатирик – какие ребята, кто их видел?
Гуров выпрямился и указал на темный провал, откуда совсем недавно поднимался дымок. Теперь его не было.
– Тут кто-то есть, – сказал Гуров. – Дым видел? Свист слышал? А следы? Развалины всегда привлекают мальчишек. Как и гильзы, между прочим.
– И что же ты предлагаешь? Лезть в эту дыру?
– Именно, – улыбнулся Гуров. – Как говорится, нет дыма без огня. Но огонь кто-то должен был разжечь. Вот мы и посмотрим кто.
Он первым подошел и, встав на краю ямы, с любопытством заглянул вниз. Яма оказалась неожиданно глубокой – метра три, не меньше. Внизу снега почти не было, зато можно было явственно разглядеть остатки кострища и грязные деревянные ящики вокруг него. Из ямы тянуло гарью.
– Спуск в ад, – прокомментировал Крячко, заглядывая Гурову через плечо. – Что характерно, выхода обратно нет. И ты предлагаешь туда лезть? Как мы поднимемся?
– Должен быть выход, – упрямо заявил Гуров. – Костер только что загасили – нас услышали. А выход должен быть обязательно. И потом, не обязательно лезть вдвоем.
– Будем тянуть спички? – ядовито спросил Крячко.
Гуров хитро посмотрел на него.
– Как начальник я должен был бы послать в разведку тебя, – сказал он. – Но, учитывая твою плохую физическую и моральную подготовку… Надеюсь, у тебя хватит сил помочь мне выбраться?
– После того как я потерял аппетит, может и не хватить, – серьезно сказал Крячко. – Но я вызову пожарную машину. А ты пока сможешь развести внизу костер.
– Ну тогда я пошел, – объявил Гуров и, еще раз заглянув в яму, крикнул: – Эй, есть там кто-нибудь?
Ответом ему было молчание. Гуров вздохнул и полез вниз. Пару секунд он висел, держась за край бетонной плиты, а потом тяжело спрыгнул вниз. Крячко, сунув руки в карманы, наблюдал за ним сверху.
Лев осмотрелся. Он стоял на грязном, затоптанном подошвами пятачке, где, кроме уже виденных головешек и ящиков, обнаружились еще и многочисленные окурки, порожние банки из-под пива и кока-колы, черная банановая кожура и ярко-оранжевая от апельсина.
– Культурно отдыхали! – заметил себе под нос Гуров.
Он попытался рассмотреть, что находится вне пределов освещенного дневным светом круга, но вокруг было темно, как в подвале, да, собственно, это и был своего рода подвал, разделенный перегородками. На одну такую перегородку Гуров наткнулся, едва сделал шаг в сторону.
Придерживаясь рукой за шершавый холодный бетон, он осторожно пошел вдоль стены, то и дело спотыкаясь о какие-то твердые обломки, разбросанные под ногами. Он уже пожалел о своем опрометчивом решении. Без фонаря здесь нечего было делать. Однако отступать не хотелось. Гуров прошел еще несколько шагов и вдруг уперся в какую-то преграду.
Пошарив в карманах, он достал зажигалку и высек слабый язычок пламени. Он почти ничего не освещал, но все-таки Гуров сумел рассмотреть, что стоит у жерла широкой бетонной трубы, уходящей в непроглядную темноту. Не гася пламени, он наклонился и посмотрел в трубу.
Ничего он там, конечно, не увидел, кроме бархатной черноты. Из трубы, однако, не тянуло сквозняком – значит, она не имела никуда выхода. Гуров прислушался – ему показалось, что он слышит слабый шорох. «Ау!» – негромко позвал он. И вдруг в ответ ему из глубины трубы жахнул выстрел.
У Гурова зазвенело в ушах. Пуля чмокнула бетон совсем рядом с его головой и, рыча, полетела куда-то в сторону. Гуров инстинктивно упал на грязный, заваленный обломками пол и замер. «Кажется, жив», – подумал он.
Позади его раздался глухой удар, и совсем рядом взволнованный голос Крячко выкрикнул:
– Лева! Ты цел? Что случилось? Кто стрелял?
Спотыкаясь, Крячко искал путь в темноте. Гуров услышал, как лязгнул затвор его пистолета.
– Все в порядке, – откликнулся он, поднимаясь на ноги. – Только ты возьми чуть в сторонку. Здесь труба, и в трубе кто-то есть.
– Это понятно, – пробормотал Крячко, на ощупь находя в темноте Гурова. – Не сама же она выстрелила. Но тебя точно не задело?
– Пока нет, – сердито сказал Гуров. – Но я бы на твоем месте не поднимал шума.
– А мне кажется, что все как раз наоборот, – заявил Крячко. – Кто нас воспримет всерьез, если мы будем вести себя тихо? Я вообще предлагаю стрельнуть в трубу.
Неожиданно Гуров зажал ему рот рукой. В отдалении что-то завозилось, зашевелилось, и по трубе покатилось что-то мягкое, притаптывающее, как зверюшка. И вдруг до их слуха совсем рядом из трубы донесся жалобный детский голосок:
– Дяденьки, не стреляйте, пожалуйста! Пожалейте сироту! Я больше не буду! У меня и пуль-то больше нету! Честное слово!
Глава 7
Робкий огонек зажигалки выхватил из черноты бледную чумазую физиономию пацана лет двенадцати. Он выполз на четвереньках из трубы и замер, со страхом глядя на невидимых ему людей, видимо, ожидая от них самого худшего, что только может случиться на свете.
– Та-ак! – озадаченно произнес Крячко и бережно взял парня за шиворот. – Тут у нас, оказывается, дети подземелья! И много вас там еще?
– Один я, дяденька, – всхлипнул мальчишка, в отчаянии закатывая глаза. – Раньше-то нас трое было, да теперь все разбежались. А стрелял я в вас, потому что испугался. Думал, вы побоитесь в трубу лазить и уйдете.
– Логично мыслит, а, Лева? – сказал Крячко, поднимая мальчишку на ноги. – Ну-ка, пойдем к свету, посмотрим, кто тут у нас пугливый такой!
Они вернулись к погасшему костру, и здесь Крячко отпустил мальчишку. Тот был легкий и вялый, словно кукла, набитая ватой, и едва переступал ногами. На домашнего ребенка он не походил совершенно. Одет был в какие-то чудовищные обноски, шапки на голове не было. Сальные русые волосы торчали во все стороны. Большие голубые глаза на грязном лице были наполнены страхом.
– Ты кто? – спросил Гуров.
– Ленька я, – тихо сказал мальчишка. – Вы не думайте, я не вор. Я тут давно живу, никому не мешаю.
– Оно и видно, – мрачно заметил Гуров. – Где пистолет?
Мальчишка шмыгнул носом и полез куда-то за пазуху. Ствол, который он оттуда достал, оказался пистолетом марки «ИЖ» с магазином на двенадцать патронов. Однако обойма была пуста.
– Не соврал, – удовлетворенно сказал Гуров, проверив оружие. – Только ведь, чтобы убить человека, и одного патрона иногда хватит. Для чего же ты, Ленька, такой грех на душу собирался взять? Кого это ты так боишься?
Мальчишка не спешил отвечать. Он явно не доверял двум неизвестно откуда свалившимся на его голову незнакомцам – он и в контакт-то с ними вступил только от безысходности. Сейчас он явно прикидывал, как бы половчее соврать, и Гуров поспешил предупредить этот маневр.
– Нас ты можешь не бояться. Мы с товарищем из милиции. Вот мои корочки – можешь убедиться.
Но мальчишка уставился на служебное удостоверение с таким мрачным видом, что сразу становилось ясно – от милиции он ничего хорошего не ждет и откровенничать с ней не собирается. Гуров и Крячко переглянулись.
– Ты сам-то откуда сбежал? Из приемника какого или прямо из дома?
– Из Калуги я, – хмуро признался пацан. – Мать пьет, мужиков водит. Вот я в Москву и приехал. А если вы меня в приемник отправите, я все равно сбегу.
– Вот как? Ну что же, примем к сведению, – сказал Гуров. – Только чем же тебе приемник не нравится? Там по крайней мере тепло, есть дают… И стрелять ни в кого не надо. Ты, между прочим, пистолетик-то где взял?
– Так, нашел, – уклончиво ответил мальчишка.
– Ну вот что, Ленька, – решительно заявил Гуров. – Или ты нам сейчас всю правду рассказываешь, или мы тебя немедленно в поезд сажаем – до Калуги. Пусть с тобой тамошняя милиция разбирается.
– Я в Калугу не поеду, – угрюмо сообщил Ленька. – Я к Москве привык.
– Да уж! – хмыкнул Гуров. – В Москве, конечно, не в пример лучше – театры, музеи, метро опять же… Ты когда в последний раз ел-то?
– А вам-то что? – с вызовом спросил мальчишка. – Вы отец мой, что ли?
– Я не отец, конечно, но мне неприятно видеть, что дети в каких-то ямах ночуют. Всю жизнь здесь торчать собираешься?
Ленька пожал плечами и отвернулся. Первый испуг у него прошел, и теперь он держался независимо, как самостоятельный человек, не нуждающийся ни в чьих советах. Крячко незаметно подмигнул Гурову и сказал нарочито грозно:
