Николай Леонов - Сынок министра
– Ясно, – сказал Гуров и добавил, покривив душой: – Спасибо, вы нам очень помогли, Андрей Борисович! Думаю, теперь расследование получит дополнительный импульс.
– Да? – на лице министра нарисовалось облегчение. – Я рад. Можно было бы еще поговорить… Но меня ждет премьер. Прошу извинить. На такие встречи нельзя опаздывать.
Гуров простодушно спросил:
– Еще один вопрос, если позволите. Меня предупредили, что обстоятельства дела не должны афишироваться. Особенно в отношении невесты Виталия Андреевича. Но в то же время мне известно, что она осведомлена о том, какой свадебный подарок ее ожидает. Оказывается, она даже примеряла его. Может быть, имеет смысл поставить ее в известность о случившемся? Не раскрывая всех подробностей?
Лицо министра изобразило страдание.
– Вы как будто недопонимаете, Лев Иванович! – с сожалением произнес он. – Впрочем… Нет, она категорически не должна ничего знать. Ни она, ни кто-либо еще! На этом я просто настаиваю! Ищите, действуйте! У вас есть свои каналы, свои наработки. Весь преступный мир у вас как на ладони. Не смею вас учить, что делать. Ваш министр считает, что его кадры на многое способны. Задача поставлена. Осталось ее решить, верно? Не буду вас больше задерживать, да и мне пора. Жду положительных результатов – только положительных!
Ободренный подобным образом, Гуров поехал в главк. Нельзя сказать, что он был полностью недоволен встречей с министром. Кое-что ему все-таки удалось узнать. Так, например, он мог с полным основанием считать, что через непродолжительное время Андрей Борисович может пойти и на большую откровенность. Залогом тому было его согласие дать аудиенцию простому полковнику МВД. Он был, без сомнения, по-настоящему обеспокоен случившимся, и в случае, если расследование вдруг зашло бы в тупик, вполне мог выложить на стол все карты. Разумеется, не все было гладко с покупкой колье, с этим швейцарским аукционом и с подчеркнутым нежеланием выносить сор из избы. Наверняка тут было над чем поработать налоговой службе. Но Гуров не собирался забивать себе этим голову. Если и министр МВД, и генерал Орлов предпочитали не замечать подобных шероховатостей, то ему, оперу, тем более не стоило лезть на рожон.
Едва Гуров появился у себя в кабинете, как тут же был огорошен дожидавшимся его Стасом.
– Его превосходительство уже вне себя! – жизнерадостно сообщил Крячко. – Требует нас обоих пред свои светлые очи. А ты, понимаешь, отсутствуешь! Когда же выяснилось, что ты у министра, Петр побледнел и потерял сознание. Шучу, конечно. Тем более что я его еще не видел. Я сам только сейчас приехал. Но докладывать ничего не буду – нет смысла. Сообщу все у старика в кабинете, чтобы дважды не работать языком…
На том и порешили. Верочка, секретарша генерала, пропустила их без доклада, шепотом предупредив, что начальник сильно не в духе.
– Когда начальство будет в духе, Верочка, – с улыбкой ответил Гуров, – на земле наступит райская жизнь. Но мы до этого времени не дотянем, так что не стоит привыкать и надеяться.
Однако выяснилось, что действительность не настолько мрачна, как представляла ее Верочка. Орлов и в самом деле был озабочен, но недовольства не выказывал и разговаривал нормальным голосом, а не начальственным рыком. С операми он поздоровался за руку и даже поинтересовался у Гурова успехами и здоровьем жены.
– Спасибо, у Марии все в порядке, – ответил Гуров. – Удивляется, почему ты давно не заглядывал к нам в гости.
– Заглянешь тут! – пробурчал Орлов, ероша пятерней волосы. – Сплошной форсмажор, сам знаешь! Что у вас с Панченко? Хоть какая-то зацепка имеется? – Он обвел пристальным взглядом лица подчиненных.
– Если говорить откровенно, – признался Гуров, – то пока мы выглядим бледно. Большое значение имеет тот факт, что никто из причастных к этому делу не хочет идти на полную откровенность. Все приходится вытягивать просто клещами. Даже фоторобот, составленный со слов Курносова, отличается от такового, составленного на основании показаний младшего Панченко, как небо и земля. Это тем более неприятно, что среди известных аферисток ни тот, ни другой своей знакомой не опознали. И с самим колье не все ясно. Я попытался получить информацию непосредственно от министра…
– Вот скажи, для чего тебя понесло к министру? – вежливо спросил Орлов, властным жестом прерывая Гурова. – Что, не знаешь, что через голову прыгать не положено? Жди теперь ласковых упреков за неправильно понятую инициативу. Причем «ласковых» я говорю исключительно в ироническом смысле. Ты еще небось и в выражениях там не стеснялся? Крыл правду-матку по простоте душевной?
– Я же не дипломат, Петр, – спокойно ответил Гуров. – Но, думаю, беспокоиться тебе не о чем. Я был очень корректен. Ну и результат, правда, соответствующий, то есть практически нулевой. Сдается мне, этой публике совсем неинтересно афишировать свои расходы. Колье приобретено на закрытом аукционе в Швейцарии – и баста! За сколько – неважно, кем – неважно, знали только свои, а свои выше подозрений – и точка. Вот и весь разговор. А ситуация подсказывает, что именно сейчас нужен широкий розыск да плюс повышенная бдительность на таможне. Колье могут попытаться опять вывезти за рубеж, а тогда пиши пропало!
– Эка, куда маханул, – сердито сказал Орлов. – Широкий розыск! Ты еще скажи – широкий резонанс! А сыщик Гуров тогда на что?.. Насчет таможни ты, положим, прав, и я обязательно поговорю об этом с кем следует… Но что касается остального, выбрось из головы. Никакой огласки! Ты хочешь, чтобы каждый постовой задавался вопросом, на какие шиши министр покупает себе безделушки за четверть миллиона долларов?..
– Подозреваю, что колье стоит дороже, – вставил Гуров.
– Еще лучше! И ты задался целью оповестить об этом как можно больше народа? Согласен, меня тоже смущает этот аспект. И его смущает, – генерал ткнул пальцем в Крячко. – И еще сто миллионов граждан, которым вовремя не выдают даже мизерную зарплату. Но нравится тебе или нет, нам с тобой поручили разоблачить не министра, а человека, обокравшего его! Или ты хочешь сказать, что вор в данном случае заслуживает оправдания?
– Ты знаешь, что такого я никогда не скажу, – хмуро ответил Гуров. – Тем более что в данном случае преступление совершено не от безысходности. Особа, пошедшая на это правонарушение, не вызывает у меня никакой симпатии, но я не понимаю, почему мы с тобой должны обеспечивать спокойствие людей, которые явно живут не по средствам…
– Не знаю! – воскликнул Орлов, стукнув кулаком по столу. – Представь себе, не знаю! Этот мир создал не я. И не ты. Он такой, какой он есть. И давай не будем разводить философию. Мы не для этого сюда поставлены.
– Отлично. Давай не будем разводить философию, – согласился Гуров. – А конкретно у нас два непохожих друг на друга фоторобота, уклончивые показания потерпевшего и еще одного свидетеля – и это, пожалуй, все… Предполагаю встретиться с остальными двумя – возможно, всплывут какие-то важные подробности. По фотороботу тоже нужны уточнения. А потом нужно это лицо давать в розыск – как хочешь. Запрос собираюсь сделать в МУР – похожие преступления за последние полгода, – может, там что-то обнаружится. Ну и по части возможного сбыта драгоценности. У Стаса есть один деятель на примете, специалист по камушкам. Надеемся, что он сумеет подсказать что-нибудь дельное.
Воспользовавшись паузой, подал голос Крячко:
– Ну, а я докладываю, что удалось выяснить на месте около клуба «Палитра», – бодро сказал он. – Выяснить удалось с гулькин нос, если не сказать хуже. Надо заметить, что тамошняя обслуга на контакт с правоохранительными органами идет крайне неохотно. То есть все на редкость любезны, улыбаются, расшаркиваются даже, но следят за каждым своим словом. Панченко-младший у них бывал нередко, иногда ужинал в ресторане, но всегда очень умеренно, тихо, никаких подозрительных компаний, естественно. Да там это и невозможно. Атмосфера самая чинная и благородная. Всякую шваль там и к порогу не подпускают. Женщину, которая была двадцатого мая с Панченко и прочими, помнят, но не очень отчетливо. Утверждают, что аферистка к ним проникнуть никак не смогла бы. Ни в одном из фотороботов ее уверенно не опознали. Вроде похожа – вот и весь ответ. О чем за столиком разговор шел, как появились, как расстались – ничего конкретного. Даже счет ресторанный не сохранился. Подозреваю, что соврали для перестраховки. Один вариант у нас остается – вызывать обслуживающий персонал на официальный допрос, иначе ничего так и не скажут. Вышколены-с!
– Погоди с официозом! – строго нахмурил брови Орлов. – Нам это мало что даст, а разговоры пойдут. Сами разберемся. И так понятно, что регулярно там эта дама работать не могла. Те, кто этот клуб посещает, люди обидчивые. Долго морочить себя не дадут.
Гуров, который до этого молчал, напряженно о чем-то думая, вдруг с досадой крякнул и хлопнул ладонью по столу.
