Екатерина Островская - Желать невозможного
– Пострадавших от цунами, – подсказал Иванов.
– Да-да, именно так, – закивала Клара Петровна с самым серьезным видом. – Так они сказали, что деньги для них не проблема. Тут же пытались мне всучить десять тысяч.
– Хорошо, что не все в нашей стране еще продается, – напомнил собеседнице Олег.
– Я с вами согласна. Но честные люди в наше время большая редкость. Согласитесь.
– Потому-то я и обратился к вам, – шепнул Олег.
Разговор с дурой-чиновницей начинал его раздражать, но приходилось приветливо улыбаться. Тут принесли бутылку вина и большой бокал, на дне которого светился янтарем коньяк.
После первого бокала вина лицо Клары Петровны порозовело, после второго – пошло пунцовыми пятнами.
«Запойная алкоголичка, – догадался Иванов, – сдерживалась, наверное, месяц, а теперь сорвется». Вдруг показалось, что все его усилия по скорейшему усыновлению Олежки могут оказаться напрасными..
– Хорошее вино? – спросил он.
– Попробуйте, – показала глазами на бутылку чиновница. В ее взгляде промелькнула тревога: а вдруг Олег выпьет все без остатка?
Олег наполнил свой бокал до половины, после чего слегка пригубил. Вино, как и пиво, тоже оказалось кисловатым. Иванову показалось даже, что точно таким же вином его угощала в Абхазии квартирная хозяйка, у которой он снимал комнатку. Только квартирная хозяйка делала его сама.
Клара Петровна ковыряла вилкой салат, похоже, аппетита у нее не было вовсе. Так же она поковыряла и мясо по-французски. Но вино выпила все.
После чего сказала:
– Уже половина одиннадцатого: нам надо спешить – ведь завтра трудный день.
Олег подозвал официанта, тот принес папку, в которой стыдливо спрятался счет. Популярное место оказалось очень и очень дорогим. За все заказанное Кларой Петровной следовало заплатить почти шесть с половиной тысяч. Иванов положил на стол семь тысячных купюр и придавил их подсвечником. Поднялся с диванчика и протянул руку Кларе Петровне.
– Я провожу вас, – произнес он.
– Разумеется, – игриво отозвалась она, – я, кстати, недалеко обитаю.
Она и в самом деле жила неподалеку, но ехали до ее дома на такси. Водитель взял тысячную и не спешил лезть в карман в поисках сдачи. Олег настаивать не стал. Помог Кларе Петровне выбраться из машины и подвел ее к парадной двери.
– У меня сейчас никого дома, – шепнула Клэр, – сын на сборах в Кисловодске. Он занимается спортивной ходьбой. При этом хорошо учится. Ой, как хочется, чтобы у него все в жизни сложилось!
– Не переживайте, – успокоил ее Олег, – с такой мамой ваш сын далеко пойдет.
– Я уж стараюсь как могу, – согласилась чиновница и прижалась к Олегу. – Поднимемся ко мне, кофейку попьем?
– Боюсь, что мне тогда не захочется уходить.
– Так в чем же дело?
– Если останусь, то вам не удастся поспать вовсе.
Олег нес эту ахинею: ему было противно от ситуации и стыдно за себя – такого угодливого и лживого.
– Да-а, – протянула Клара Петровна. – Завтра опять с самого утра надо быть на работе. А опаздывать нельзя. Подчиненные вмиг настучат. Как это мне все надоело! Давайте сделаем так: в четверг вы получаете документы, в пятницу встречаемся в том же ресторанчике, а потом уже ко мне. Ты согласен?
Она полезла целоваться, и Олег, чмокнув ее, произнес с обидой и страстью:
– Что вы со мной делаете? До пятницы я не доживу!
– Тогда в четверг, – обрадовалась Клара Петровна, – а в пятницу на работу можно и вовсе не ходить.
Про деньги он забыл, а Клара Петровна уже мечтала о другом. Олег уже хотел попрощаться, но опомнился и достал конверт, в котором лежали пятьдесят стодолларовых купюр. Клара Петровна пересчитала их на удивление быстро.
Иванов отворил дверь парадного, и чиновница впорхнула внутрь.
– Четверг не за горами-и, – пропела она и исчезла.
Пружина двери проскрипела так же радостно, и дверь хлопнула оглушительно, словно собиралась аплодировать Паваротти.
Олег плюнул себе под ноги, освобождаясь от привкуса кислого вина на губах. Все та же машина такси стояла рядом.
– Куда надо? – крикнул водитель в открытое окно.
– На метро доберусь, – махнул рукой Иванов.
На жетон у него должно было хватить.
15
Васечкин стоял на крыльце здания городского управления милиции и курил. Спешили на службу знакомые. Подходили, здоровались, протягивали Сергею руки для рукопожатия. Каждый спрашивал:
– Ты чего здесь стоишь? Ждешь кого-то?
В конце концов ему надоело. Васечкин спустился с крыльца. Отошел в сторону и увидел, как, не доехав пятидесяти метров до входа в здание, остановился сверкающий полировкой новенький «Мерседес». Из машины вышел Берманов, причем поднялся он с пассажирского места, и поспешил к крыльцу. У Берманова был служебный автомобиль «Волга», но, вероятно, машина была в ремонте или водитель заболел, а потому пришлось Бергамоту добираться на своем. Если, конечно, «Мерседес» принадлежал ему. Эдуард Юрьевич, вероятно, заметил Васечкина, так как старательно смотрел прямо перед собой, однако, проходя мимо Сергея, он немного сбросил шаг и бросил на ходу:
– Приказ подписан. Так что, товарищ бывший майор, можете оформлять увольнение.
То, что приказ подписан, Васечкин знал и без него, не знал только, что у Бергамота есть машина, которая стоит кучу денег. Идти в кадры не хотелось, Сергей достал еще одну сигарету. Щелкнул зажигалкой, а тут как раз подъехал тот самый покинутый Эдиком «Мерседес» и остановился рядом. За рулем сидела Анжелика. «Мерседес» поморгал фарами, но Сергей намека не понял, отвернулся даже, чтобы его не беспокоили. Потом он услышал, как открылась дверь машины, как простучали тонкие каблучки по асфальту.
– Ты что, со мной вообще общаться не хочешь? – прозвучал за спиной голос Анжелики.
Пришлось оборачиваться.
Анжелика стояла перед ним в коротеньком джинсовом костюмчике. Под курточкой был коротенький полосатый топик, из-под которого торчал проколотый пупок с навинченной на него золотой рыбкой. Или лягушкой.
– Привет, – сказал Васечкин.
– Эдик сказал, что тебя уволили, – вздохнула Анжелика. – Мне очень жаль.
– Да ладно, не бери в голову, – ответил Сергей и затянулся сигаретой. – Не переживай: во-первых, я сам увольняюсь, а во-вторых, эмоции надо беречь, кого-то действительно могут уволить.
– Ты очень злой стал. Эдик сказал, что тебя уволили за жестокость.
Васечкин промолчал. Не рассказывать же Анжелике, почему ее муж сделал такую блестящую карьеру. Она, судя по всему, и так знает, что за хорошие показатели в работе – у следователя Берманова была самая высокая раскрываемость преступлений. А знает ли Анжелика, как достигалась та самая высокая раскрываемость? Поначалу Бергамот даже делился с коллегами опытом: у него на допросах раскалывались даже самые стойкие рецидивисты. У Эдика был свой метод, скорее прием, который он сам и придумал, назвав этот метод допроса «противогаз». На голову подследственного или подозреваемого Бергамот надевал полиэтиленовый пакет и ждал, когда играющий в несознанку преступник начинал задыхаться от удушья и терять сознание. Пакет снимался, вопрос повторялся и в случае неправильного ответа надевался снова, и так определенное количество раз, пока протокол допроса с нужными показаниями не подписывался.
– Надо же, – удивилась Анжелика, не дождавшись ответа от Васечкина, – а я чуть было не вышла за тебя замуж.
– Радуйся пока, – огрызнулся Сергей.
– А ты не женился?
– Собираюсь, – соврал Васечкин.
– И кто она?
– Девушка. Добрая, умная, красивая, – сказал Сергей, – хорошая: теперь таких нечасто делают.
Но бывшая возлюбленная пропустила это мимо ушей.
– А у меня скоро день рождения, – напомнила Анжелика и уточнила для особо забывчивых. – Седьмого сентября.
– Заранее поздравляю. Вижу, Эдик тебе уже сделал подарок.
И рукой с сигаретой показал на сверкающий автомобиль.
– Да я этот «мерс» сама себе купила, – гордо, но не очень убедительно произнесла Анжелика, – у меня же свой собственный бизнес. Ресторан. «Колыма» называется. Ты наверняка слышал о нем. Заходи как-нибудь – для ментов пятнадцатипроцентная скидка.
– Я уже не мент, – напомнил Васечкин.
Говорить больше было не о чем. Анжелика направилась к машине, а Сергей снова отвернулся, чтобы не смотреть, как она повиливает узкими бедрами. Он, конечно же, помнил про день рождения, знал, что Анжелике исполнится тридцать один год, хотя выглядит она гораздо моложе. Впрочем, ему до нее дела нет: теперь Анжелика не волновала Васечкина. Удивительно только, как дочь библиотекарши и спившегося вологодского сантехника, начавшая свой трудовой путь секретаршей паспортного отдела затрапезного отдела милиции, смогла купить себе ресторан и теперь вот – дорогой автомобиль.
Сергей сидел в приемной начальника кадрового управления, а из непритворенной плотной двери доносились обрывки телефонного разговора.
