Человек по имени Как-его-там. Полиция, полиция, картофельное пюре! Негодяй из Сефлё - Пер Валё

В июне шестьдесят девятого комиссия по сдаче квартир приняла решение о праве квартировладельцев расторгнуть контракт о найме квартиры, заключенный со Свенссоном. Первого сентября семья Свенссонов была вынуждена выехать. Новой квартиры им не было рекомендовано.

Кольберг созвонился с управляющей, истинным драконом в юбке. Она очень сожалела, что была вынуждена пойти на такую меру, как выселение семьи, но на Свенссонов слишком часто жаловались. В заключение она сказала:

– Я думаю, что так было лучше для них самих. Они нам не подходили.

– Что значит не подходили? – спросил Кольберг.

– У нас иной уровень квартиросъемщиков, если вы понимаете, о чем я говорю. Мы не привыкли почти ежедневно вызывать людей из комиссии трезвости, полицию и еще бог знает кого…

– Значит, не соседи обратили внимание властей на семью Свенссон, а вы?

– Да, конечно. Когда узнаешь о беспорядках, то твой долг – выяснить, в чем тут дело. К тому же один из соседей очень охотно этим занимался.

На этом Кольберг закончил беседу, почувствовав себя почти больным от сознания своей беспомощности и от отвращения.

Неужели все так и было? По-видимому, да.

Кольберг поставил машину на Норртульсгатан, но не сразу вышел из нее. Он вынул блокнот и записал:

1967:

сент. Уволен.

окт. Пьянство (полицейский участок в Больморе).

нояб. Комиссия трезвости.

дек. Скандалы в квартире. Комиссия по защите несовершеннолетних.

1968:

янв. Скандалы в квартире (п/у Больморы).

февр. Комиссия трезвости.

март. Пьянство (п/у Больморы). Комиссия трезвости.

май. Комиссия по защите несовершеннолетних.

июнь. Требование о выселении.

июль. Решение о выселении. Шум в квартире (п/у Больморы).

авг. —

сент. Выселены.

окт. —

нояб. Развод.

дек. —

1969:

янв. Переезд в Мальмё. «Кокумс».

июль. Застрелен В. Пальмгрен.

Он просмотрел записанное и подумал, что этой мрачной таблице очень подходит заголовок: «Беда не приходит одна».

После удушающей жары на улице в подъезде ветхого дома № 23 на Норртульсгатан было удивительно прохладно. Казалось, зимняя влага и холод спрятались в стенах за отставшей штукатуркой.

Фру Свенссон жила на втором этаже, дверь с дощечкой «ЕВА СВЕНССОН», по-видимому, была входом на кухню.

Кольберг постучал. Послышались шаги, звон снимаемой цепочки, дверь приоткрылась. Кольберг показал свое удостоверение. Прежде чем дверь открылась, он услышал глубокий вздох.

Как он и предполагал, вход вел прямо на кухню. Женщина, закрывшая за ним дверь, была маленькая, худенькая, с резкими чертами лица. Волосы не причесаны и, как видно, давно не крашены: светлые, почти белые на концах, у корней они становились совсем темными. На ней было домашнее платье из полинявшей хлопчатобумажной материи, с большими темными пятнами от пота под мышками, судя по всему давно не стиранное. На ногах – матерчатые туфли неопределенного цвета. Кольберг знал, что ей двадцать девять лет, но на вид дал бы не меньше тридцати пяти.

– Полиция… – неуверенно произнесла она. – Что еще случилось? Если вы ищете Бертиля, то его здесь нет.

– Да, – сказал Кольберг, – знаю. Я хочу только поговорить с вами, если можно. Разрешите войти?

Женщина кивнула и подошла к кухонному столу, стоявшему у окна. На цветастой пластмассовой скатерти лежал иллюстрированный журнал и недоеденный бутерброд, сигарета с фильтром дымилась на голубом в цветах блюдце, полном окурков. Вокруг стола стояли три стула, она села, взяла сигарету с блюдца и указала посетителю на стул напротив.