Андрей Кивинов - Работа с риском (сборник)
– Ма… Мне деньги нужны. Долг вернуть. У тебя ничего нет на черный день?
– Сколько?
В очередной раз за сегодняшний день вынужден назвать ненавистную мне сумму.
– Ты с ума сошел! Зачем ты столько занимал? И на что потратил?
– На монпансье с барбарисками. Какая разница, главное – потратил. И если не верну… Возможно все.
Мать вытерла вспотевший лоб, оставив на нем мучной след.
– Паша, у меня нет таких денег. Даже половины…
– Жаль… Ладно, не заморачивайся. Сам разберусь.
Я ушел в свою комнату. Спать не хотелось. Но спать надо, мозг должен отдыхать. Где там снотворное? Вот оно – Тао Юань-мин. Сделано в Китае, высший сорт. Пейзажная лирика.
Правду в сердце взращу
Под соломенной кры…
Хр-р-р…
* * *Утром Керим встретил меня на пороге заведения, прямо под рекламой «Самого лучшего охранного предприятия». Был он неподдельно встревожен и зол одновременно.
– Здравствуй, Паша. Беда пришла в наш трактир!
«Злой дракон перекрыл арык с пивом, и нет в ауле храбреца, который бы с ним справился!»
– Что такое?! Война с Канадой?
– Хуже! Телевизор вчера смотрел?
– Кулинарный поединок?
– Новости! Президент выступал!
У Керима тоже паранойя. Лично президент АОЗТ «Россия» вспомнил про его кафе, обитое финским оргалитом.
– И что? Шаверму не любит?
– Он сказал… – азербайджанец промокнул салфеткой вспотевший лоб, – он сказал, что надо дать по рукам чиновникам, обирающим мелкий и средний бизнес. Это беда, Паша! Большая беда!
– Не въехал. Какая беда? Они же действительно задолбали.
Лицо работодателя отобразило страдания всего человечества со времени его появления.
– Он для красного словца ляпнул, а нам отдуваться! Они же сегодня всем гуртом прибегут! Не отобьемся.
Я так и не понял, кто и зачем должен прибежать к Кериму, но уточнять не стал, боясь выглядеть человеком, не разбирающимся во внутренней политике родного государства.
– У тебя трудовая есть? – спросил азербайджанец, хотя наверняка знал ответ.
– Да на кой она мне?
– Плохо. Пойдем, договор хотя бы составим.
Он энцефалитным клещом вцепился в мою руку и потащил в подсобку. Видно, и правда угроза была смертельной.
– Запомни: ты у нас третий день, – инструктировал Керим на ходу, – никаких денег еще не получал. Работаешь по договору, без трудовой. Сейчас на испытательном сроке. Гражданство у тебя какое?
– Канада, блин! Заброшен в Россию на разведку.
– Паша, мне не до смеха!..
– Да наше гражданство, наше. Местные мы.
– Ай, молодца!
В подсобке он положил передо мной лист оберточной бумаги и предложил написать заявление о приеме на работу.
Мне тут же вспомнился вчерашний разговор с Тихоней.
Выходит, вместо того, чтобы свалить, я, наоборот, – пишу заявление о приеме. Да еще с испытательным сроком.
Двойной косяк.
– Это обязательно, Керим?
– Иначе тебе придется уйти.
Уходить не хотелось. Опять болтаться в поисках приключений и заработка?
Ладно, косяком больше, косяком меньше.
Напишем, чернил не жалко.
Керим свернул заявление, сунул в мужскую сумку «Prada» и велел мне идти в залу.
Зал сверкал рекламной чистотой. В углу валялись изможденные мистер Мускул, мистер Проппер и крошка Sorty. Уставший Domestos добивал последних микробов наповал. Тяжелая, видно, выдалась ночка.
Жанна в белоснежном фартуке («Лоск»!), также рекламно улыбаясь, занимала исходную позицию за прилавком. Обычно из нее улыбку клещами тащить надо, а тут сама…
Растянутый вдоль зала алый кумач со словами «МИР, ТРУД, МАЙ» поднимал аппетит и настроение.
Чувствую, Керим не шутит.
Хорошо, что я сегодня погладил брюки и почистил боты, а то выглядел бы дурак дураком среди окружающих меня красот.
Первыми примчались пожарники. Вернее, пожарные инспекторы. Двое, с папочками. Ровно в одиннадцать, едва я поменял табличку «CLOSED» на «OPEN».
Керим встретил их с огнетушителем в руках. Но это не помогло, огнетушитель оказался просроченным на два дня. Помимо этого схема эвакуации при пожаре устарела, запасной выход не имел соответствующей таблички, а унитаз – противопожарного сертификата.
Возмущенные инспектора пригрозили отправить материалы проверки в районный суд для вынесения решения по существу.
С вероятностью девять к одному можно предположить, что суд обяжет устранить выявленные недостатки в месячный или двухмесячный срок. В течение которого трактир, естественно, функционировать не будет.
Мгновенно подсчитав возможные убытки, Керим тут же сунул руку в закрома. А говорил, денег нет…
Предложенной сумме пожарники удивились. Еще бы: сам президент объявил войну чиновникам. По-президентски надо и платить. Накиньте-ка за риск…
Следом за «огнеборцами» примчалась пара из санитарно-эпидемиологической инспекции. Как ни старались мистер Проппер, мистер Мускул и крошка Sorty, спасти Керима им не удалось. Угрозу закрытия удалось устранить еще одной порцией денежной наличности и двумя обильными обедами с выпивкой.
В течение следующего часа нас посетили: представители районного комитета по архитектуре и строительству («Не мешает ли деревянная площадка проходу граждан и не портит ли внешний облик Северной столицы?»), торговая инспекция («Не нарушаете ли вы антимонопольное законодательство?»), экологическая служба («Не превышают ли выбросы кухни в атмосферу предельно допустимые нормы?) и санитарная милиция. Чем она отличается от санитарно-эпидемиологической инспекции, ее сотрудники не знали и сами, но денег запросили в два раза больше. Видимо, за звания. Все-таки офицеры, а не фраера гражданские…
Когда в зал вошла очередная пара в костюмчиках и с папками, несчастный Керим сполз вдоль стены и застонал, словно раненый. Но прежде чем потерять сознание, он успел протянуть руку и прошептать: «Спасай, Паша. Я пустой…»
Я решительно вышел из-за прилавка. Один из господ, муж лет пятидесяти с признаками похмелья на лице, тут же подошел ко мне и, не поздоровавшись, спросил:
– Кто хозяин?
– Ранен… Я вместо него. Покушать не желаете?
– Нет… Кто это поет?
Он показал на висящий над стойкой динамик магнитолы. По всей видимости, он был в паре старшим.
– Ну, вообще-то, Макsим, – слегка растерялся я, не угадывая направления его мыслей.
– А вы заключили с ним или с обществом по защите авторских прав договор об использовании фонограммы?
– Это она.
– Кто?
– Макsим.
Господа переглянулись, затем вслушались в песню.
– Какая разница? – вступил второй. – Так есть у вас договор?
– Нет, – без выкрутасов ответил я.
В этот момент певица Макsим уступила место ребятам из «Green Day».
– А с этим у вас есть договор?
Я представил, как бедный Керим приезжает в Соединенные Штаты Америки, находит солиста «Green Day» или их директора и предлагает составить договор. «Слушай, друг… Можно, твой музыка будет играть в моем кафе без названия, а? Ты не подумай, у меня хороший кафе, возле ж/д станции. Оргалитом обито финским. Шаверму готовим, хачапури, пиво „Балтика“ разливаем. Будь человеком, друг, подпиши бумажку…»
А солист ему отвечает по-английски, с арабским акцентом: «Конечно, уважаемый! Пускай играет мой музыка в твой кафе на здоровье! Давай свою бумагу!»
И Керим протягивает ему кусок оберточной бумаги, примерно такой, на котором я писал заявление о приеме на работу.
И потом они целуются, обнимаются и вместе поют «Азербайджанец с афроамериканцем братья навек».
– Нет у нас договора, не успели подписать. Они живут далеко.
Старший с видом римского триумфатора достает красную книжечку.
– Комитет по защите интеллектуальной собственности… Вы нарушаете действующее законодательство. Используете фонограмму в коммерческих целях без ведома автора и не отчисляете ему соответствующих процентов.
Бедная, несчастная Макsим… Как же она проживет без Керимовских процентов? А уж про «Green Day» я и не говорю. Вообще с голоду помрут в своей Калифорнии или где там они… Придется на улицах петь или в подземке по вагонам ходить.
В отличие от Керима, я не полез за пазуху. У меня там нет ничего, кроме справки об освобождении.
– И что вы предлагаете? Передать через вас?
– Мы имеем право вас оштрафовать, – жестко заявил старший, просверлив голодным взглядом барную стойку, – на значительную сумму.
– На какую?
– Очень значительную, – уточнил второй. – В зависимости от МРОТ.
– Штрафуйте, – зевнув, ответил я. – Деньги всё равно не мои.
Господа озадаченно переглянулись.
– Но… Мы можем вам помочь… И решить вопрос без штрафных санкций.
Сразу видно: юрист. Как изъясняется!
Оба застыли, глядя мне в глаза, словно дрессированные собачки. Не даст ли хозяин сахарку? Не даст. У хозяина скверное настроение, да и сахарку нет.
– Не, лучше штрафуйте. Готовы понести наказания в МРОТах. Для певицы Макsим нам ничего не жалко.
Защитники авторских прав откровенно загрустили. Так откровенно, что захотелось показать им смешную рожу. Или налить водки.
