Джеймс Паттерсон - Двойной удар
— Все готово, — прошептал адвокат на ухо заключенному. — Здесь нет никаких видеокамер. Мы одни. Как тебе известно, Вашингтон действует.
— Тогда давай начнем. Никто не поверит в такое… никто. Это очень благородно, Мейсон.
Они отошли друг от друга и тут же начали раздеваться до трусов. На Кайле были стандартные тюремные — белые с сероватым оттенком и желтыми пятнами.
— Это не от мочи. Прожгли в прачечной, — сказал он адвокату.
— А это от мочи, — засмеялся Уэйнрайт, указывая на свои трусы. — С перепуга.
— Что ж, я могу тебя понять.
Затем адвокат открыл портфель, раздвинул верхнюю часть и достал нечто похожее на отформованную плоть. Это была сделанная на заказ реалистичная протезная маска, разработанная для людей с ожогами и раком кожи; иногда такие маски использовали в голливудских фильмах — к примеру «Миссия невыполнима». Изготовлена она была из силиконовой резины, все детали были раскрашены известным художником по костюмам в Лос-Анджелесе.
Масок оказалось две: одна — Мейсона Уэйнрайта, другая — Кайла Крейга.
Когда маски были надеты, Кайл обратился к адвокату:
— Твоя маска выглядит превосходно. Просто замечательно. А моя? Как я выгляжу?
— Выглядишь как я. — Уэйнрайт несколько печально улыбнулся.
— С масками есть какие-то проблемы? — спросил скрупулезный, как всегда, Кайл.
— Сходство полное. Как мне сказано, недостаток у них только один: веки не мигают.
— Это важно знать. Все, кончаем переодеваться.
Кайл быстро надел одежду Уэйнрайта — на тот случай если заглянет охранник. Это иногда случалось, хотя во время юридических консультаций по закону Кайл и адвокат должны оставаться одни.
Одежда Мейсона Уэйнрайта, в том числе и характерная ковбойская шляпа, в тот день была на два размера меньше. Когда Кайл обулся в сапоги, адвокат достал из портфеля двухдюймовые подставки.
Теперь рост Кайла составлял чуть больше шести футов двух дюймов, почти как у адвоката.
Одетый в тюремный комбинезон, Уэйнрайт был все же выше Кайла, но это не важно — адвокат будет идти сутулясь, как заключенный.
Они были уже готовы, но план требовал пробыть вместе целый час. Как всегда. Все должно быть как обычно. Все ритуалы требовалось соблюдать.
— Хочешь задать свои обычные восемь вопросов? — спросил адвокат. — Или мне задать их?
Кайл задал обычные вопросы. Оставшееся время оба молчали. Кайл Крейг, казалось, пребывал в трансе. Но он строил планы на будущее.
Наконец, когда оставалось около минуты до конца встречи, Кайл поднялся первым, разумеется, совершенно похожий на адвоката.
Затем встал адвокат, совершенно похожий на Кайла Крейга.
Кайл развел руки и обнял Мейсона Уэйнрайта.
— В честь тебя, — прошептал адвокат. — Извини, что это пришлось так долго устраивать.
— Ничего не поделаешь: создание шедевров требует времени.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
Когда охранник открыл дверь в маленькую комнату для свиданий, Мейсон Уэйнрайт слегка сутулился и смотрел в пол.
— Пошли, Крейг, — приказал охранник. — Игра окончена. Пора возвращаться в номер-люкс.
Уэйнрайт кивнул и пошел по коридору впереди неприязненного надзирателя. Он сутулился и шаркал ногами, как «ходячий мертвец», кем ему и полагалось быть.
Сейчас, в ближайшие несколько минут, все могло пойти прахом. Правда, играть роль было легко — оставаться спокойным, молчать, не поднимать головы. Лишь бы охранник не заметил какой-то перемены, какой-то ошибки с его стороны. Но адвокат несколько месяцев изучал манеры Кайла Крейга и считал, что все усвоил. И все-таки полностью не мог быть уверен в благополучном исходе.
Внезапно дубинка охранника упёрлась ему в поясницу.
«Что такое? Черт возьми, нет!»
Видимо, он совершил ошибку, и пытался понять какую. Неужели он сорвал побег, который Кайл Крейг планировал с первого дня пребывания в тюрьме максимальной изоляции?
— Сюда, Вдохновитель. Забыл дорогу в свою камеру, гений? — Охранник издевательски рассмеялся. — Пошевеливайся! Мне нужно вернуться к телевизору, посмотреть судебное заседание.
Адвокат не обернулся к охраннику, никак не среагировал на него, лишь свернул в указанный коридор и продолжал идти сутулясь.
По счастью, по пути в камеру Кайла Крейга больше ничего не случилось. Наконец охранник захлопнул дверь, и Уэйнрайт остался один. Удалось!
Лишь теперь адвокат поднял взгляд и посмел оглядеться. Вот, значит, где и как жил Вдохновитель последние несколько лет. Какой позор, что такой блестящий ум был упрятан в эту клетку и зависел от прихотей скотоподобных охранников и тупых администраторов.
— В честь тебя, — снова прошептал адвокат, потом приготовился следовать остальным инструкциям Кайла Крейга.
Мейсон осмотрел маленькую камеру с бетонными стенами. Койка, стол, стул и прикроватная тумбочка привинчены к полу в целях безопасности. Вода в туалете перекрывалась автоматически, чтобы камеру нельзя было затопить. Кайлу выдали черно-белый телевизор, но тот принимал только моралистические и религиозные программы. Кто захочет их смотреть?
Адвокат почувствовал сильную клаустрофобию и подумал, что было бы трудно не сойти с ума в этой крохотной дыре. Тут Мейсон Уэйнрайт рассмеялся. Большинство людей сочли бы, что он спятил давным-давно, когда стал одним из последователей Вдохновителя.
…Когда охранник заглянул в камеру в шесть часов, перед ужином, то не поверил своим глазам. Тут же нажал на поясе тревожную кнопку и стал ждать, когда прибежит подмога. Но все же не мог отвести глаз от камеры.
Кайл Крейг повесился!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Солнце светило в глаза Кайлу Крейгу, и как это было восхитительно. Солнце! Подумать только. Он проехал в «ягуаре»-купе Мейсона Уэйнрайта, превышая допустимую скорость, несколько миль до аллеи на окраине Денвера. Здесь Крейга ждал внедорожник «мерседес». Это уже лучше — мощность и комфорт. Плюс к тому этот «мерседес» никто не будет искать.
Кайлу Крейгу требовалось смутить и расстроить противников.
Обрадовать последователей.
Сдержать обещания, которые написаны кровью и опубликованы в августе в газетах «Вашингтон пост» и «Нью-Йорк таймс».
Да, он снова увидит солнце и еще много чего другого.
Он ехал в Вашингтон, но решил избрать кружной путь, чтобы посетить нескольких врагов и, может, убить их в собственных домах.
Он собирался вновь сделать себе имя, и у него был план, как это осуществить.
Однако ни слова на бумаге — все в голове.
— Господи, взглянуть только на это солнце! — воскликнул он.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Я был дома на Пятой улице, только что закончил поздний обед с Наной и детьми, когда телефон принялся звонить без умолку. Почти все мы были в кухне, занимались уборкой. Дэймиен, Дженни и я наводили порядок, Али наблюдал, а Нана читала в гостиной газеты — «Вашингтон пост» и «Ю-Эс-Эй тудей», свои любимые.
Вечером шел по телевизору сериал «Анатомия Грея». Нана любила его, считала, что там есть три очень умных и жизненных отрицательных персонажа — по ее мнению, это было самым важным для телевидения. Относительно того сериала наши мнения совпадали. Мы оба страстные любители медицинской драмы, и такие фильмы нас редко разочаровывают.
Дженни сняла трубку, ответила и нахмурилась, узнав, к своему изумлению, что звонят не ей.
— Папа, это тебя.
— Какая неожиданность!
— Звонит не женщина, — хмыкнула Дженни, — так что можешь забыть об этом. Не Бри.
Не знаю, чего я ожидал, но не того, что выслушивал в течение нескольких ошеломляющих секунд.
— Алекс, это Хэл Брэди. — Брэди был начальником детективов в столичном управлении полиции, моим старым другом, боссом Тора Рихтера и всех нас.
— Привет, шеф, — произнес я не без тревоги. То, что Брэди звонил мне домой, было скверным знаком. — С Бри ничего не случилось?
— Нет-нет. С ней все в порядке. Собственно, она сейчас вместе со мной в кабинете. Через минутку дам тебе поговорить с ней. Алекс, я звоню потому, что Кайл Крейг сегодня бежал из флорентийской тюрьмы. Подробности, как ему такое удалось, все еще выясняются, но это скверно. Для тебя и для всех нас. Он на воле, но куда отправился — неизвестно.
Я не колебался ни секунды:
— Я прошу об услуге. О большой услуге.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
С тех пор как Кайла Крейга заключили во флорентийскую тюрьму с максимальной изоляцией, я дважды бывал там. Летя в самолете, я сделал несколько записей о нем, взятых из газет, которые собирал многие годы. И вспоминал некоторые инциденты между нами. Одно время Кайл был мне другом, во всяком случае, я так считал. Он одурачил многих, а я всегда был жутким простофилей с теми, кто, казалось, ведет добропорядочную жизнь.
