Виктор Пронин - Выигрывать надо уметь (сборник)
Вошедший, запихнув свою авоську под сиденье, бухнулся на свободное место, вытер скомканным платком лоб с красной полоской от шляпы, шумно вздохнул.
– Фу! – сказал освобожденно. – Кажется, успел. А?
Ему никто не ответил. Нечего было отвечать. И так ясно – успел.
– А ведь и опоздать мог.
И опять последовало молчание. Новичок с недоумением посмотрел на попутчиков, хмыкнул и потер под носом тяжелым кулаком. В этом его жесте проступила оскорбительная непочтительность. Небритый командированный двинул ногой свой тощий портфель, засовывая его подальше под полку, поддернул голубые манжетики, украшенные сверкающими запонками, осторожно поставил локоток на край стола. Женщина смотрела прямо перед собой, напрягшись в ожидании следующих попыток новичка прорваться в их круг. Усатый свесился с полки, упиваясь рождавшейся напряженностью.
– Далеко едем? – бодро спросил вошедший и твердо посмотрел на командированного.
– До конца, – ответил тот, помедлив, давая понять, что вопрос ему не нравится.
– И вы, мамаша, тоже в тупик?
– Почему же в тупик! – Женщина передернула мягкими округлыми плечами, пытаясь отгородиться от подобной бесцеремонности. – Я еду до конечной станции, – назидательно произнесла она.
– Ну и я о том же! – благожелательно сказал новый пассажир. И требовательно посмотрел на парня.
– В тупик, – улыбнулся тот, не ожидая вопроса.
– Вот и хорошо! Компашка у нас подобралась – будь здоров, а? Давайте знакомиться. Федор. А вас, простите? – Он повернулся всем своим крупным, пышущим жаром и здоровьем телом к аккуратному командированному, украшенному запонками с гранеными стеклышками.
– Олег Алексеевич, – холодновато улыбнулся тот.
– Олег Алексеевич. – Федор словно пробовал имя на произношение. – Красивое имя. Мне нравится. Настоящее?
– Не понял?
– Имя, спрашиваю, настоящее? А то некоторые любят, знаете… приукраситься. На самом деле он Кузьма, а величает себя Альбертом. Свое имя его вроде бы принижает, недостойным кажется. Глупым. Дурным.
– Нет, у меня настоящее.
– Наверно, свой кабинет есть? – продолжал допытываться Федор.
– Есть, – кивнул Олег Алексеевич горделиво. Не удержавшись, он искоса, уже теплее взглянул на Федора и улыбнулся, как узнанный в толпе актер.
– Приставной столик? Телефоны с кнопочками, папочка именная, секретарша после десятого класса?
– Все точно. – Олег Алексеевич посмотрел на Федора с подозрительностью.
– Я так и понял, – просто сказал Федор. – А вас, простите? – с неуклюжим поклоном он повернулся к женщине.
– Валерия Александровна, – ответила женщина подневольно, не хотелось ей, видимо, отвечать на вопрос, поставленный столь прямо, будто этот тип заранее был уверен, что с ней позволительно вести себя без особых реверансов.
– Тоже хорошее имя, – одобрил Федор. – Валерия Александровна. Запомню. У вас, как я понимаю, работа связана с учетом, финансами, снабжением?
– Что-то в этом роде, – ответила женщина и опасливо покосилась на Федора.
– Понимаю, – кивнул тот, но было в его кивке обидное сочувствие. – Кабинета у вас, конечно, нет, теснитесь в общей комнате, столовая далеко, да и готовят паршиво. Куда лучше вскипятить чайку да пообедать домашним бутербродом. Некоторые салаты приносят, рыбу тушеную, картошку вареную. Так что каждый обед в вашей общей комнате становится маленьким праздником, а? Да, тесновато. Но начальство обещает расширить, хотя есть подозрение, что новое помещение отведут под другие службы, более важные, а? – Федор захохотал беззаботно и радостно, будто и не сомневался ни в одном слове. – А едете в командировку?
– В командировку, – ответила женщина напряженно.
– Дня на три? Подписать, согласовать, по магазинам южным побегать, начальству гостинчик сообразить, а? – Он шутя погрозил ей сильным толстым пальцем.
Женщина молчала, глядя на Федора почти с ужасом. А он уже отвернулся от нее, поднял голову, встретился взглядом с парнем в синем спортивном костюме.
– Костя, – сказал тот. – Кабинета нет, отдельного помещения нет, даже тесного. Холост.
– Ясно, что холост! Не был бы холост, вон там, за окошком, сейчас маячила бы симпатичная мордашка. Если не маячит, значит, холост. – Федор вздохнул. – А с дивчиной-то зря поругался.
– Чего это я с ней поругался? – отшатнулся красавец. – Ничего я с ней не ругался. Просто так… Откуда ты взял?
– Взял. Парень ты видный, понимание о себе имеешь, не будешь одиночеством маяться. А если ни одна проводить не пришла, мордень свой об стекло не давит, значит, поругались. Видно, про ту, новую твою знакомочку прознала.
– Откуда? – воскликнул Костя и тут же спохватился: – Что-то ты, Федя, не в ту сторону поскакал.
– Помиритесь, – успокаивающе протянул Федор. – Если сам, конечно, захочешь. Так. – Федор хлопнул большими ладонями по литым коленям, обтянутым штанинами. – Как я понимаю, друг дружку вы не знаете?
– Да, – кивнула Валерия Александровна. – До сегодняшнего дня мы не были знакомы. – Слова она выговаривала тщательно и неторопливо, стараясь этим поставить Федора на место.
– О! Значит, мы все тут на равных!
Услышав такое, Валерия Александровна вскинула подбородок и уставилась в окно. Видимо, ей вовсе не хотелось быть на равных с человеком, который открыто везет толстую вареную колбасу – она тускло поблескивала целлофановыми бликами где-то под ногами.
Поезд дернулся еле заметно, и поплыли, поплыли станционные здания, столбы, телефонные будки, следуя каким-то странным приличиям, побежали вслед за вагонами женщины. Остались эти приличия с тех непозабытых времен, когда вот так же, под тревожные духовые марши провожали надолго, а то и навсегда, когда не просто поезд отходил от перрона, нет, вместе с ним уплывала прежняя жизнь, уезжали люди, без которых все дальнейшее теряло смысл. С тех времен прошло пятьдесят лет, но что это для обычаев! Годы только освятили их. И бегут женщины, размазывая косметику по щекам, бегут, провожая родных и близких под крымское безжалостное солнце, под пальмы в Гагре, чреватые опасными и непредсказуемыми знакомствами.
– Поехали, – грустно сказал Федор, поскольку и в его душе что-то дрогнуло, защемило. – Поехали. – И он посмотрел на свои старенькие, с исцарапанным стеклом часы. – На три минуты уже опаздываем.
– Нагоним! – бросил Костя. – Подумаешь – три минуты! Делов-то!
– Больно богатые стали, – проворчал Федор. – Три минуты для нас не время, три рубля не деньги, три человека не в счет… Нагоним, наверстаем, перебьемся… Уж сколько веков все наверстываем, а результатов не видать.
Олег Алексеевич изумленно поднял брови и с интересом посмотрел на Федора. Ну-ну, дескать, это забавно, что ты еще скажешь? Но Федор ничего не добавил. Он неотрывно смотрел в окно, смотрел, когда кончился перрон и отшатнулись в прошлое опечаленные толпы провожающих, когда замелькали вросшие в землю избы, серые поля, ободранные и какие-то обесчещенные полустанки.
– Простите, – Валерия Александровна обратилась к Федору с такой вежливостью, что все без труда уловили издевку, – ваша колбаска не испортится в дороге? Жалко будет, столько колбаски…
– Колбаска? – не понял Федор. – Ах, колбаска… – Он был более поощрен вниманием к себе, нежели оскорблен вопросом. – Да ее завтра же всю умолотят подчистую!
– А то я смотрю, у вас прямо оптовые закупки. – Валерия Александровна посмотрела на всех по очереди, как бы приглашая присоединиться к ее улыбке.
– Горючее нужно, – ответил Федор виновато. – А у нас этого добра и к празднику не найдешь.
– С такими аппетитами скоро и у нас ее не увидишь.
Федор с недоумением осмотрел Валерию Александровну от кончиков домашних туфель до тощего узелка волос на затылке, усмехнулся понимающе.
– Не в обиду будь сказано, вы сколько весите? – спросил он. – Центнера полтора? Ну, три пуда туда, три пуда сюда… Угадал?
– А к чему вы это спрашиваете? – Валерия Александровна так налилась краской, как не бывало с ней, наверное, со времени брачной ночи.
– К тому, что колбаса, которую вы так неохотно отпускаете из вашего города, сработана из скотины, выращенной на наших полях. Но когда эту скотину гонят сюда, вы не возражаете, полагая, что так и должно быть. А когда я везу домой это сырое месиво в целлофановых трубках, вы сразу про аппетит… – Федор пересел поближе к окну, давая понять, что разговор о колбасе закончен. Теперь он оказался напротив Олега Алексеевича. – Как вам это нравится? – Он кивнул, показывая что-то за окном.
– Вы о чем? – Олег Алексеевич приподнялся.
– Не видите?
– Видеть вижу, но… Необычного…
– У самых путей! Видите?!
– А что там? – Костя оторвался от детектива и тоже уставился в окно. Преодолев обиду, искоса посмотрела в окно Валерия Александровна. И не увидела ничего, кроме пустых полей, серых заборов, низкого неба. Согнувшись под мелким дождем, брели через лужи прохожие, разбрызгивая жидкую грязь, несся куда-то разболтанный грузовик.
