Грехи наших отцов - Оса Ларссон
– Почему ты больше не боксируешь? – спросила она. – Можешь не отвечать, если не хочешь.
– У меня нет тайн от тебя, – ответил Бёрье.
И рассказал о «смертельном поединке» с Джимом Джонсом.
– А потом был Кэтскилл-Маунтинс, после которого у меня не осталось выбора.
Ноябрь 1974 – март 1975 года
После «смертельного поединка» Бёрье изменился.
Биг Бен объяснил, что он – владелец Бёрье, но Бёрье – не раб. Не на ринге, во всяком случае. Мухаммед Али только что потопил Формана в Заире. Газетчикам он говорил, что будет танцевать и дальше, а сам тем временем отрабатывал гардеринг в статике. Али сам выбирал себе не только имя, но и способ ведения боя.
– Никакой я не «Шведский викинг», – говорил Бёрье тренеру Парису. – Что за прозвища придумывают нам газетчики – «Бомбардировщик», «Маленький убийца», «Старый пес»… «Убийца», «Бестия», «Торпеда» – такие им особенно нравятся.
Парис согласно хмыкнул. Было раннее утро. Бёрье пропустил и пробежку, и завтрак. В спортзале никого, кроме них с Парисом и двух молодых боксеров, спаррингующих на ринге.
– Я прижал Джонса к канатам, – вспомнил Бёрье. – Ему некуда было деваться.
– Мы все прижаты к канатам, так или иначе, – заметил Парис, почесывая кисти рук и подмышки. – Я люблю боксеров, но… – Он махнул рукой в сторону спаррингующих парней. – Но за пределами ринга заправляют дьяволы. Деньги, контракты, жулики-промоутеры, на корню пресекающие любую попытку боксеров самоорганизоваться.
Бёрье понимающе покачал головой.
– А что делать? – продолжал Парис. – Я три года разгружал баржи в гавани, после того как у меня лопнул глаз. Потом меня пустили сюда. И я благодарю судьбу за каждый день, проведенный в этом зале. За каждого боксера, которого мне довелось тренировать.
Один из парней в ринге был заметно выше соперника, что, понятно, давало преимущества в первую очередь невысокому. Он позволял бить, но ловко уходил от ударов и держал гард. При этом наносил удары, выбивающие противника из равновесия.
– Бокс круглые сутки, – продолжал Бёрье. – Бокс утром, в обед и вечером.
– Именно.
Парис сложил ладони в жесте, который со стороны выглядел как молитвенный, но на самом деле преследовал более практическую цель – не чесаться хотя бы пару минут.
– Но в перерывах есть время вспомнить и о женщинах тоже.
* * *Бёрье думает только о боксе.
Он ходит в спортзал и тренируется как обычно. С той только разницей, что теперь он думает о боксе по-другому. Одного поединка оказалось достаточно, чтобы и пресса, и болельщики поняли, что Бёрье изменился.
Он боксирует мягче, чем раньше. Как будто противник – его брат и Бёрье боится навредить его здоровью. Это более опасный способ – не добивать противника, а словно давать ему возможность одуматься, осознать, чему он только что научился. Толпа недовольно гудит, особенно в заключительных раундах. Люди заплатили деньги за зрелище.
Последующие недели пресса обсуждает его психическое здоровье. Журналисты пишут, что случай с Джимом Джонсом сломил Бёрье Стрёма и теперь он силен только с виду. Не ударился ли Бёрье, чего доброго, в религию? Или просто перестал уважать публику? Они задаются вопросом, соответствует ли сегодняшний Бёрье требованиям профессионального бокса, и сами отвечают – нет.
Биг Бен O’Шонесси впал в ярость. Он ясно дал понять Бёрье, что не допустит бабу к борьбе за чемпионский пояс. Бёрье молчит, и в результате ничего не меняется. Как будто теперь он может решать за себя сам. На ринге есть только Бёрье и его соперник. Место Биг Бена за письменным столом. Еще два матча Бёрье проводит в своем новом стиле.
– Ты настроил босса против себя, – говорит Парис. – Он привык, что его приказы исполняются.
– Что-то не так? – удивляется Бёрье. – Я выигрываю.
– Ох, парень, – вздыхает Парис. – Последние три матча ты провел так красиво, что хочется плакать. Но публика этого не понимает. Ей нужна кровь.
В марте в Катскилл-Маунтинс все решилось окончательно. Бёрье ни о чем не подозревал до последнего момента, когда стало поздно.
* * *Задним числом он приходил к выводу, что кое-какие вещи должны были насторожить его сразу. Биг Бен вдруг перестал ругаться и как будто даже задумался над его новым стилем. А Парис вдруг за две недели до матча срочно куда-то отбыл «по семейным обстоятельствам». Его сменил другой тренер.
Название «Катскилл-Маунтинс» говорило само за себя. Горы и разреженный воздух – не тот случай, когда на матч можно прибыть накануне вечером. Организму нужно время, чтобы приспособиться к горному климату.
Противник Бёрье – левша из Мексики Хосе Луис Перес. Спортсмен с рейтингом пониже, чем у Бёрье, и всего на пару лет старше. Перес высок, и у него хороший диапазон ударов. Он из тех, кто еще набирает мышечную массу и имеет шанс повысить весовую категорию.
Бёрье не видит в нем особой проблемы. Откуда ему знать, что Биг Бен и администратор Переса уже обо всем договорились за его спиной?
– Вымотай его, – советует новый тренер. – Он теряет гард, когда устает.
Но Бёрье не нуждается в советах этого мужчины, который его совсем не знает. Все вокруг Бёрье новое, включая катмена. Незнакомые люди трусливо прячут глаза и пророчат Бёрье скорую победу. Он же пытается делать свою работу, несмотря ни на что.
Уже в первом раунде Бёрье понимает: что-то не так. Он никак не может сосредоточиться. С ударом гонга все еще сидит в углу и пытается нащупать точку равновесия. Делает вдох и расслабляется. Отпускает тело на выдохе. В самом начале поединка он задыхается.
Удерживать Переса перед собой тоже не получается. В итоге Бёрье вынужден ходить вокруг мексиканца кругами. Это быстро выматывает. Голова становится тяжелой, и Бёрье делает шаг вправо, когда нужно влево. Следующий удар Переса левой рассекает Бёрье бровь, ту самую, которая так легко кровоточит. Бёрье не чувствует соперника, и удары ужесточаются.
Катмен обрабатывает бровь Бёрье, но адреналин желтый и жидкий, как моча, и кровь не останавливается. Пузырек вскрыли слишком давно, содержимое просрочено.
