Сергей Протасов - Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу
Произошло это так. Петр Иванович в молодости занимался боксом, а после армии несколько лет посещал тренировки по карате и в этой связи Лена однажды похвасталась достижениями своего покойного мужа, который был чемпионом чего-то по какому-то единоборству. Это было неприятно Петру Ивановичу и, признавая, что ревновать к бывшему, а тем более, погибшему мужу, по меньшей мере, глупо, попросил воздержаться от трогательных воспоминаний о нем. В ответ Елена Викторовна, которая за словом в карман никогда не лезла, ответила, что упоминание о бывшей жене Петра Ивановича, а заодно и о его детях от нее, ее травмируют поскольку это не только ей неинтересно, но и неприятно. Через несколько дней, включив сына и дочь Петра Ивановича в круг допустимых тем, супруги решили наложить табу на упоминание означенных выше персонажей за исключением случаев, когда это необходимо. В результате Петру Ивановичу было известно только, что Сергей Александрович Бесков был кадровый военный, потом бизнесмен, но он трагически погиб при невыясненных обстоятельствах в 2004-м году. Он очень хорошо зарабатывал, и жили они достаточно широко, однако, с какого-то момента у них испортились отношения, по причинам, которые Петра Ивановича не касаются, да и не интересны ему.
Получалось, вышедший номер мог всколыхнуть давнюю историю и сыграть какую-то непонятную роль в исчезновении Елены Викторовны. Что это могло быть и откуда следовало ждать неприятностей Петр Иванович предугадать не мог, но ожидание чего-то нехорошего постоянно его угнетало.
Разумеется, он не сказал Елене Викторовне о статье сразу, а сама она читала журнал мужа крайне редко. Конечно, он собирался сообщить ей попозже, но видя, что опубликованные разоблачения известности не приобрели, отказался от этой мысли. Немногочисленные друзья и подруги их семьи также не заметили ничего в море скандального глянца.
* * *Размышляя таким образом, просматривая фотографии жены в телефоне и перечитывая по десятому разу, все хранящиеся ее смски к нему и его к ней, и, что там говорить, немного всплакнув, он незаметно для себя уснул и проснулся, как обычно около шести утра.
Вчерашнего хорошего настроения, разумеется, и быть не могло. Все, произошедшее вчера, казалось дурным сном или плохой шуткой. Просыпаться не хотелось. Грусть и отчаяние, замешанные на бессилии сводили с ума. По правде говоря, Петру Ивановичу было очень плохо. Его состояние колебалось от полного отчаяния до необоснованного оптимизма. Он балансировал на грани нервного срыва.
Первым делом он решил поставить телефон на зарядку и позвонить, в тысячный раз, своему любимому бедненькому Котеночку. Он ни на секунду не допускал плохих, непорядочных мыслей, касаемо ее исчезновения. Некоторые «подруги» пытались намекнуть на что-то, вроде адюльтера, но любовь Петра Ивановича к своей жене была непоколебима.
Включив телефон, он тупо уставился на экран. Там высвечивалось извещение о сообщении, причем отправителем значился «Котенок»! Дрожь пробила все тело Петра Ивановича, он не мог найти в себе силы открыть смску. Пытаясь совладать с трясущимися руками и подавить преждевременное предвкушение радости, которое боролось со страхом, он взял сигарету и пошел на балкон покурить, но не смог выкурить и половину сигареты, вернулся в спальню и стал читать. То, что было написано, вызвало его полное недоумение.
«Привет, Любимый! Со мной все нормально. Мне потребуется твоя помощь. Не переживай, это кое-какие мои старые долги. Мне неудобно звонить и я буду смсками говорить тебе, что нужно делать. Подготовь машину, тебе придется уехать на три дня. Скоро увидимся. Все будет хорошо. Пока».
Ошеломленный Петр Иванович несколько раз перечитал письмо. «Так, — стал размышлять он. — Она жива и это главное. Это хорошо. Что это за долги такие? Скорее всего, это бизнес ее бывшего мужа. Похоже, я почти своими руками расшевелил какой-то муравейник. Если это так, то люди, которые стоят за этим, могут зайти очень далеко. Но столько лет прошло… Как статья в журнале может всколыхнуть давно забытую историю? Нет, такие вещи не могут быть спровоцированы каким-то журналом. Тут что-то другое. Самое главное, Леночка жива, а с остальным разберемся».
Раз за разом вчитываясь в текст он вдруг успокоился, растерянность прошла. Он решил, что сделает все, о чем его попросит жена, какие бы долги не вынудили ее так поступить. Стал уже думать, что следует взять в дорогу. Он опять был тверд и решителен. Обычная его уверенность в себе вернулась, грудь расправилась, взгляд снова приобрел остроту и некоторую надменность. Недавнее недоумение сменилось звенящей трезвостью и холодной злостью. Теперь, по крайней мере, он знал, что делать: готовить машину, готовиться самому и ждать информации от жены.
На его ответное письмо «Что происходит? Ты где?» реакции не было.
Проходя через коридор, он увидел в отражении зеркала того, кого привык видеть последние три года — ухоженного сорокапятилетнего мужчину выше среднего роста, атлетического телосложения с небольшим животиком и в очках. Эдакий обожравшийся ботаник со спортивным прошлым.
Единственное, что искажало этот целостный образ — было выражение некоторого недоумения на лице от несоответствия всего произошедшего форме и содержанию письма. Ощущение какой-то странности. «Подумаю при возможности, — решил он. — Нужно время на подумать».
* * *Елена Викторовна лежала на мягкой кровати с закрытыми глазами. Ей никак не удавалось понять, то ли она спала все это время, то ли была под каким-то наркозом. Действительность медленно возвращалась к ней. Если так и лежать, не шевелясь, возможно отодвинуть осознание реальных событий. Проснувшись несколько минут назад с мучительной головной болью, она прислушивалась к окружающим звукам и запахам. Запахи, запахи, как много они значат в жизни женщины! Ее раздражал и сбивал с толку навязчивый запах чего-то старого и нечистого. Ей не хотелось открывать глаза, не хотелось правды, но правда настойчиво проникала через обоняние этой красивой женщины. Она стала вспоминать вчерашний день и мысли сами собой обратились к мужу. Иногда ей казалось, будто она полюбила сначала запах Петра Ивановича, а потом уже его самого. Нельзя сказать, что Петр Иванович имел действительно какой-то запах, как пахнут некоторые представители обоего пола. Такой запах заслуживает определения «вонь», отравляющая жизнь домочадцев и коллег. Нет. Ее муж не пах в привычном смысле этого слова. Это было нечто другое. Например, когда он изредка уезжал в командировку, она старалась подольше не стирать пастельное белье. Его запах от белья дарил ей покой, ощущение защищенности, чувство замужества. Однозначно, запах мужа она полюбила раньше его самого. Сегодня в своей любви к мужу она уже не сомневалась, но так было не всегда.
В том месте, где она находилась сейчас, запах состоял из смеси нафталина и сырости. Через закрытые веки не просматривался свет. В комнате было темно и Леночка открыла глаза. Действительно — полный мрак, хоть глаз выколи. Она лежала на кровати в помещении, размеры которого в потемках невозможно было определить. Она прислушалась, затаив дыхание — ни одного постороннего звука. В эту секунду она готова была отдать все, лишь бы рядом не было посторонних. Елена Викторовна нащупала руками стену с одной стороны и пространство за краем кровати с другой. Она села и спустила ноги вниз. Тихо стукнули ее новые красные туфельки. Проведя по себе руками, она обнаружила на месте платье, белье, а так же серьги, кольца и часы. Ничего не пропало. Она вздохнула с облегчением. Значит, это не ограбление. Голова прямо разламывалась на тысячу кусков. Выставив вперед руки, как слепая, она стала медленно продвигаться вперед, пока не уткнулась в стол. На столе ей под руку попалась зажигалка. «Только бы она работала, Господи!» — успела произнести Леночка короткую молитву и чиркнула колесиком. Зажегся огонь. Пространство над столом осветилось. Она подняла руку повыше и прошлась по комнате. Кровать, на которой она лежала, стояла у стены маленькой квадратной комнаты без окон. Она поворачивала руку с маленьким факелом из стороны в сторону. Под потолком висела голая лампа, выключатель от которой находился возле одной из дверей с прорезанным, плотно закрытым окошком с глазком. Предметы обстановки казались живыми и раскачивались в неверном свете зажигалки. Другая дверь, поменьше, располагалась слева от первой. У одной стены стоял стол со стулом, на столе уместилась микроволновая печь, в углу расположился холодильник и телевизор на нем, рядом с холодильником пристроился кулер. К кулеру примыкал какой-то маленький шкафчик. Вся меблировка напоминала дешевый гостиничный номер, в котором было все необходимое, кроме уюта.
Елена Викторовна подошла к выключателю и зажгла свет. В комнате было не слишком просторно и не очень чисто. На столе, с которого она взяла зажигалку, кроме этого лежала пачка сигарет Marlboro Light и бумажка, вырванная из старой детской ученической тетради. Это была записка. Лена прочитала: «Ничего не бойся, ты в безопасности. Не шуми и тебя никто не тронет. Через три дня тебя отпустят. Если чего надо постучи в дверь тебя выслушают». Рядом лежал карандаш.
