Григорий Башкиров - Роковая сделка
Птицын вспомнил, что пару месяцев назад он и группа сотрудников районного управления находились в засаде и ожидали появления особо опасного преступника. Операция по задержанию разрабатывалась на самых верхах, и всё предопределяло удачу на девяносто девять и девять десятых процента. Вот эта оставшаяся, несчастная десятая доля чуть не привела к беде. А дело было так.
С самого начала всё пошло не по намеченному сценарию. Неожиданно отключилось электричество, что было неприемлемо, так как «маяком», свидетельствующим об отсутствии опасности для разыскиваемого убийцы, был свет, горящий в одной из комнат. В результате угроз и напряжённых переговоров с аварийной службой электроснабжение быстро наладили. Затем в квартиру начались настойчивые звонки. Подошедшая к двери хозяйка квартиры, она же раскаявшаяся сожительница злодея, узнала, что залила водой соседа снизу. На возражение об отсутствие протечки тот предпринял попытку прорваться в квартиру, чтобы убедиться лично. Во избежание провала соседа пришлось втащить внутрь. Чтобы он успокоился окончательно, Птицын пару раз сунул кулаком под рёбра. Обретя душевное равновесие, сосед предложил органам свою помощь и готовность выполнить любой приказ. Птицын решил оставить его в квартире для дальнейшего использования в качестве понятого. Довольный сосед пошёл смотреть место возможной протечки, а потом находился вместе со всеми до самой развязки.
Итак, время шло. Уже должен был появиться тот, по чью душу несколько оперативников уже сутки томились в душной, тёмной квартире.
«Стук», – небольшой камушек прилетел в оконное стекло совершенно неожиданно. «Стук», – вслед за ним и другой. Птицын осторожно выглянул. Под окном стоял убивец и преспокойно собирался запулить в окошко ещё один камень. Воробей подал сигнал хозяйке, и та под контролем одного из оперов поспешила открывать форточку на кухне, тем самым подавать ещё один, последний секретный знак.
Напряжение достигло предела. Только Птицын не понял, почему этого гада не задержали на подходах к дому, ведь всё подступы вокруг, по плану расстановки личного состава, должны быть перекрыты и находиться под контролем, а квартира была лишь крайним, резервным вариантом. Анатолий стоял у окна перед наглухо задернутой, плотной тяжёлой шторой и размышлял. Вдруг что-то наверху скрипнуло, хрустнуло и громко зашелестело. Карниз качнулся и грохнулся вниз. Воробей отчётливо увидел смотрящие прямо на него изумлённые глаза душегуба. Птицын выхватил пистолет:
– Стой, буду стрелять!
Бандит, узрев в пустом оконном проёме беззвучно разевающийся Воробьёв рот, сразу врубился в тему и побежал вдоль дома.
– Стоять! – Птицын распахнул раму и сиганул наружу. Следом за ним вывалились ещё двое сотрудников. Мягко приземлившись на ноги (этаж был, к счастью, лишь второй), Толя увидел убегавшего. Размахивая пистолетом и призывая остановиться, бросился в погоню. Следом за ним едва успевали сразу задохнувшиеся местные оперативники. Расстояние между ним и сволочью быстро сократилось. Видимо тот давно перестал придерживаться здорового образа жизни. Воробей тоже его не придерживался, но старая военная закалка ещё не пропала.
Районные опера окончательно отстали. Птицын едва не наткнулся на кучу дерущихся мужчин. Краем глаза он увидел среди них заместителя начальника отделения Ивана Перфильева. Он вместе с незнакомым Воробью капитаном милиции, пинал ногами третьего, лежащего на асфальте.
«Интересно, что они не поделили? Надо будет спросить», – успел подумать Толя и что есть мочи заорал:
– Стоять на месте. Не двигаться!
Обессиленный погоней негодяй тяжело, хрипло дыша, сел на корточки. При приближении распалённого Птицына, кратко, с надрывом бросил:
– Ша. Сдаюсь! – и поднял руки.
Воробей сцепил его руки за спиной браслетами и отконвоировал к месту засады. Проходя мимо того места, где дрался Перфильев, увидел лежащего на асфальте мужика в наручниках. Рядом возбуждённо курили Иван и капитан.
– А, Птицын? – заметил Анатолия Перфильев. – Принимай клиента и учись.
Воробей ничего не понял:
– Какого клиента?
– Что не врубаешься? Того, которого искали.
Птицын удивлённо посмотрел на Ивана:
– А ты не офигел в атаке? – и ткнул пальцем в грудь своего задержанного. – А это кто?
Перфильев бросил сигарету и внимательно оглядел объект, затем вытащил из бокового кармана фотографию и удовлетворённо подтвердил:
– Точно он. А ты кто? – потребовал ответа, склонившись над мужиком.
– Документы в нагрудном кармане, – прохрипел тот. – Я сразу говорил. Расстегни браслеты, руки затекли.
– А чего дёргался? – спросил Иван, снимая оковы.
– Так в магазин вышел. А тут вы налетели и сразу валить. – Мужчина встал на ноги и принялся растирать запястья.
Это был крепкий человек, с жёстким обветренным лицом, густыми нависающими бровями, из-под которых пронзительным и незлым огнём сверкали глаза. Если увидеть его издалека, то можно было найти отдалённое сходство с задержанным преступником. Но для этого нужно было обладать недюжинной фантазией или очень плохим зрением.
– Документы предъявите, гражданин, – напомнил Перфильев. – Взял протянутую бардовую книжку, поднёс к глазам и тут же вернул назад:
– Товарищ полковник, что же сразу не сказали.
– Так не успел, так навалились, что не до разговоров было, – вдруг улыбнулся полковник.
Иван помог полковнику авиации отряхнуться:
– Извините, перепутали.
Лётчик понимающе кивнул головой:
– Бывает, работа у вас такая.
«Хороший мужик»-подумал тогда Птицын.
Задержанный преступник негромко кашлянул, привлекая к себе внимание Воробья.
– Чего тебе? – раздражённо спросил Анатолий.
– Я когда к Людмиле шёл, то мимо них проходил. Месились уже конкретно.
– И, что? – переспросил Воробей.
– Предложил помочь, а длинный тот, – мотнул головой в сторону Ивана, – сказал, чтобы я не лез и проваливал. Пообещал, что если не свалю, на пятнадцать суток оформит. Если рассказать кому, обос…ся ведь, – громко заржал подонок.
– Врёт, гадина! – проворчал Перфильев.
Воробей дёрнул излишне говорливого зека за рукав:
– Хорош трепаться, пошёл!
– Дай хоть напоследок постебаться…
* * *Незаметно за воспоминаниями Анатолий удивительно быстро доехал до нужного адреса. Чтобы не светиться, припарковал автомобиль за расположенным поблизости сквером и пешком направился вдоль дома, высматривая нужный подъезд.
Поднялся на бельэтаж и проверил содержимое почтового ящика. Судя по отсутствию какой-либо корреспонденции, нужная квартира была вполне обитаема, что вселяло надежду.
Остановившись у квартиры, осмотрелся. На лестничной площадке было чисто и неприятно попахивало моющим средством, содержащим хлорку. Определённо, недавно вымыли пол.
«Это нормально», – подумал Воробей. Прежде чем позвонить, приложился ухом к двери и какое-то время слушал. В квартире было тихо. Птицын нажал кнопку звонка.
Позвонил ещё раз, более настойчиво. За дверью послышались шаги.
– Кто? – спросила из-за двери женщина, обладательница глубокого меццо-сопрано.
Птицын сразу решил не шифроваться:
– Откройте, милиция.
– А что вам нужно? – Последовал риторический вопрос.
– Пашков Дмитрий Олегович, здесь проживает?
– Да, а что случилось? – женщина за дверью насторожилась.
– Откройте и я вам всё объясню.
Восстановилась тишина, видимо, оппонент находился в некотором замешательстве. Потом заскрипела надеваемая цепочка, щёлкнул замок, и дверь приотворилась. В образовавшейся щели показалась половина лица.
Птицын достал и раскрыл служебные «корочки»:
– Вот моё удостоверение.
Дверь закрылась, чтобы распахнуться.
На пороге стояла невысокая, чуть полноватая, моложавая дама, одетая в длинный махровый халат бардового цвета, который придерживала левой рукой на груди.
– Разрешите, я пройду, – вежливо попросил Воробей и, не дожидаясь ответа, между дверным косяком и грудью хозяйки, стал протискиваться в квартиру. Дама немного отступила, открыв Анатолию небольшой проход.
Очутившись в прихожей, Птицын широко улыбнулся:
– Здравствуйте, меня зовут Анатолий Алексеевич, а вас?
– Татьяна Михайловна.
– Очень приятно. Скажите, а где мы с вами можем поговорить?
Татьяна Михайловна повела рукой в сторону кухни, при этом ворот халата распахнулся и перед Воробьиным взглядом предстал фрагмент очень привлекательной части женского тела.
«Ничего себе, тётечка», – повёл опытным взглядом Анатолий Алексеевич. Заметив острый, неприкрытый интерес Птицына, Татьяна Михайловна поправила одежду и первой прошла на кухню.
– Садитесь, – показала на табурет и сама присела на диванчик у стола. – Я Вас слушаю.
Воробей поерзал на табурете, устраиваясь удобнее. Пора начинать:
