Питер Джеймс - Пусть ты умрешь
— Так он все же говорил о самоубийстве? — Сержант сделала пометку у себя в блокноте. — Что именно он говорил?
Рэд покачала головой:
— Он говорил об этом не всерьез. Говорил, что такая мысль приходила ему в голову сразу после ее смерти, но он ее отбросил.
— Вы так уверены?
— В том, что он не мог покончить с собой? На сто процентов. Он очень позитивный. И живет ради детей. Они для него — все. — Ее вдруг словно накрыла темная туча. — Почему вы спрашиваете о самоубийстве?
— Я не хочу расстраивать вас без необходимости, мисс Уэствуд, — сказала сержант Нельсон, — но человек, тело которого мы нашли, вероятно, совершил самоубийство. Полной уверенности в том, что это Карл Мерфи, пока нет, но найденный на месте телефон — это тот, на который вы звонили.
Рэд закрыла глаза:
— Нет. Господи, нет. Пожалуйста, пусть это будет не Карл.
Сержант подняла руку, как будто извиняясь.
— Я сообщу вам, когда получу дополнительную информацию. Обещаю.
— Просто для уточнения, — сказал Споффорд. — У вас с Брайсом Лореном все тихо? Давно?
Рэд ненадолго задумалась.
— Да. Тихо. С тех пор как мы расстались.
— Вот и хорошо. — Он записал что-то в блокнот. — Вы ничего не слышали? Нигде его не видели?
— Нет. Он не звонил, и я его не видела. Хотя… Сегодня утром мне показалось, что я его видела из окна нашего офиса, но это не точно.
— Вы видели его сегодня утром? Несмотря на имеющееся решение суда? Ему ведь запрещено подходить к вам ближе чем на полмили. Вы сообщили об этом?
— Нет, — хмуро ответила Рэд. — У меня не было полной уверенности. Может, мне это показалось. Я вышла и не смогла его обнаружить. — Она пожала плечами.
Полицейские поднялись, и Рэд проводила их к выходу.
— Думаю, вы ошиблись. Мы с Карлом разговаривали… о будущем. Он не стал бы убивать себя. Поверьте мне. Вы просто ошиблись.
— Я свяжусь с вами, как только будут новости, — сказала Карен Нельсон.
Выходя следом за коллегой, констебль Споффорд сочувственно и вместе с тем беспомощно улыбнулся Рэд. Она не ответила. Как будто вдруг окоченела. Закрыла и заперла дверь. Внутри у нее все тряслось.
18
Четверг, вечер, 24 октября
Вэн — вот же молодчик! — зарубал Someone Like You, а сам Брайс смотрел сразу два разных шоу, причем оба без звука, на разделенном экране своего пятидесятипятидюймового «самсунга». На одном шли новости, на другом — то, ради чего ему, по большей части, и требовался телевизор. По большей части, но не сегодня.
Ему нравилась эта песня. Они танцевали под нее на втором свидании в каком-то брайтонском ночном клубе. «Такая, как ты!» — прошептал он ей на ухо и поцеловал в щеку. Потом они поцеловались в губы и так, не размыкая губ, и протанцевали до самого конца песни.
Он видел, как она, проводив копов, вернулась в комнату, налила большой бокал белого вина и закурила еще одну сигарету.
Ах ты, ах ты. Слишком много куришь, крошка. Но не беспокойся, дыми! Это тебя не убьет. Тебя убьет кое-что другое, а не эти тонкие белые штучки с фильтром.
Она подобрала пульт и включила звук — шел выпуск новостей. Пожар в «Куба Либре» больше не показывали. На экране был премьер-министр. Он приехал на какую-то фабрику по производству супа и ходил по ней в дурацкого вида защитной шапочке и перчатках. Пробуя из большой ложки суп, премьер одобрительно кивал.
Рэд плакала.
Брайс тоже плакал. Он смотрел на экран лэптопа, на все те имейлы, что она присылала ему в те первые дни, когда они так любили друг друга.
Ты — чудо! Я так по тебе скучаю, мой дорогой Брайс. Жду не дождусь сегодняшнего вечера, хххххххххххххххххххх.
Господи, мой милый Брайс, что ты со мной сделал? Каждая секунда без тебя — истинная пытка. Жду и желаю. хххххххххххххххххххх.
Я говорила, что ты — самый изумительный, невероятный, умный, красивый мужчина из всех, кого я только встречала. Я так тебя хочу. Приходи поскорей. На мне уже нет ничего под одеждой, и я жду. ххххххххххххххххххххххххххх.
Глупая девчонка, — думал он, шмыгая носом и вытирая глаза. — Глупая, глупая девчонка. Помнишь, как мы ходили смотреть «Отелло» в лондонском Олд-Вике? Помнишь ту строчку? Ты, как дикарь, который поднял собственной рукою и выбросил жемчужину ценней, чем край его.
Помнишь?
19
Двумя годами ранее
К выбору платья Рэд подошла со всей тщательностью да еще привлекла к этому делу свою лучшую подругу Рэкел. В то субботнее июньское утро они вместе предприняли многочасовой поход по модным брайтонским магазинам. В конце концов она остановилась на простом черном платье «A-линия» из бутика на Дюкс-Лейн. И продавщица, и Рэкел — тоже рыженькая — подтвердили, что Рэд выглядит в нем потрясающе сексуально и притом без лишней откровенности.
Ей всегда шло черное, так что, следуя за метрдотелем через зал брайтонского ресторана «Куба Либре» — под громадными бамбуковыми лопастями, к столику в углу, — она чувствовала себя совершенно уверенно.
Мистер Лорен еще не пришел, с извиняющейся улыбкой сообщил метрдотель. Но, подойдя к столику, Рэд с удивлением обнаружила бутылку шампанского в ведерке со льдом и красную розу на тарелке перед стулом, к которому ее подвели.
— Желает ли мадам выпить что-нибудь?
— Нет, спасибо, — сказала она, хотя, по правде говоря, нервничала в тот момент так, что большой стакан коктейля был бы очень даже кстати.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и нескольких минут, как у ее столика возникло видение. Высокий, с короткими, уложенными с гелем черными волосами — ни дать ни взять молодой Джордж Клуни. На нем был прекрасный черный льняной пиджак, рубашка с открытым воротом, дорогие на вид джинсы и черные лоферы. А еще он улыбался — самой самоуверенной улыбкой из всех, что она видела, — демонстрируя безукоризненно белые зубы. Вживую он выглядел даже лучше, чем на фотографии.
— Вы пришли раньше — непростительная оплошность с моей стороны. Мне так жаль. — У него был фантастический голос с едва заметным американским акцентом. Он взял ее руку, поцеловал — она уловила тяжелый, пахучий и очень-очень сексуальный аромат его одеколона, — потом сел напротив и, еще раз улыбнувшись, сказал: — Вау! Вы совсем не такая, какой я вас представлял!
Она улыбнулась:
— Неужели? — Ей в голову пришла та же мысль. Такой роскошный мужчина, и зачем ему понадобилось пользоваться услугами бюро знакомств?
— Нет, на самом деле я имел в виду… Я видел вашу фотографию на сайте и на вашей странице в Фейсбуке… знал, что вы красивая, но… но не настолько же красивая!
— Ну, сказать по правде, вы для меня тоже приятный сюрприз! — призналась Рэд. — И спасибо за цветок. Вы очень внимательны.
— Любите шампанское?
— Ну, если уж вы настаиваете, — усмехнулась она.
Он поднял руку, помахал, и уже в следующее мгновение у столика возник официант.
— Марочное. Для вас — только самое лучшее.
Официант наполнил бокалы, и Брайс поднял свой.
— Итак… — Он улыбнулся, и от его улыбки у нее едва не растаяло сердце. — «Одинокая девушка с огнем в волосах, 29 лет, чахнет на любовном пепелище. Ищет новое вдохновение, новое пламя для тлеющего костра. Приятного общения, дружбы и — кто знает — может быть, чего-то большего?»
— Боже мой, как напыщенно и убого, — сказала она.
— Вовсе нет. По крайней мере, мое внимание оно привлекло. Поэтому-то мы здесь. И мне уже хорошо. А вам?
— Мне оченьхорошо.
Они чокнулись.
Он сделал глоток.
— Знаете, я позволил себе небольшую дерзость. Мне сказали, здесь очень хорошее меню, но я подумал, что для нашего первого обеда следует заказать что-то особенное. В одном из имейлов вы упомянули, что любите морепродукты?
— Люблю.
— Отлично. Я позвонил и попросил управляющего приготовить двух лобстеров. А для начала — мне показалось, что мы могли бы чуточку отступить от меню… Как насчет белужьей икры? Вас устроит? Белужья считается лучшей в мире.
Все складывалось настолько ошеломительно, что в какой-то момент Рэд засомневалась — уж не подстава ли? Может, это подстроила Рэкел или кто-то еще из ее друзей? Но им-то зачем? Они бы никогда не позволили себе столь жестокого розыгрыша. Она снова посмотрела на него — его глаза, веселые и живые, улыбались ей. Все настоящее. Конечно, через край, но не поддельное.
— Господи… Вау… Вообще-то я никогда в жизни не пробовала икру… в смысле, настоящую. Только морского воробья, ту, что в банках.
— Для вас — самое лучшее, — повторил он. — Вы — великолепны, вы это знаете?
— Спасибо, но… нет, не знаю.
— Ну так вот, вы — великолепны!
Они снова чокнулись.
Кто этот Адонис? Все было как во сне. За годы после Доминика сколько лягушек она перецеловала! Неужели наконец повезло встретить принца? Она конечно же не могла опьянеть после одного бокала шампанского, но голова определенно шла кругом. В нем было что-то… колдовское. А еще он был очень, очень сексуален.
