Эд Макбейн - Дети джунглей (сборник)
– Ладно, – согласился я.
Мы пошли к дому, где жил Айелло. В коридоре Биф сказал:
– Тут кто-то обоссался.
– Заткнись, – велел ему Ферди.
Мы подошли к квартире Айелло и постучали в дверь.
– Кто там? – спросил он.
– Я, – сказал я, – Дэнни.
– Чего тебе, Дэнни?
– Впусти меня. Открой!
– Я сплю.
– Тогда просыпайся!
– Какая необходимость, Дэнни?
– Давай, у нас с собой марихуана.
– Мне что-то не хочется.
– Отличная дурь!
– Мне не хочется, Дэнни.
– Открывай, ты, псих! – сказал я ему. – Хочешь, чтобы копы замели нас с поличным?
– Дэнни, я…
– Открывай!
Я начал барабанить в дверь. Я знал, что он быстренько соскочит с кровати, если он действительно в ней, потому что его старики – люди тихие и им не нужны неприятности от соседей.
Через несколько секунд Айелло открыл дверь.Я улыбнулся ему.
– Привет, Ай, – сказал я. – У тебя что, ячмень вскочил?
– Ага, – ответил он и попытался улыбнуться мне в ответ. – Я простудился. Надеюсь, это не вирус.
– Ай-яй-яй! – сказал я. – Это никуда не годится. Мы войдем? Твои старики дома?
– Они пошли… – Тут Айелло замолк.
– В чем дело, Ай?
– Ни в чем.
– Так куда пошли твои старики?
– На.., напротив. У них.., у них там друзья.
– А, значит, в гости? Очень мило с их стороны нанести им визит.
– Ага.
– Как ты сегодня днем нанес визит Луизе, да?
– Ну да, я полагаю, – сказал Айелло.
– Когда ты заметил Дьянго.
– Ага.
– И что ты сделал потом?
– Сказал тебе.
– Ты же вошел в квартиру к Луизе или нет?
– Да, я… – Айелло замолчал, словно пытался вспомнить, что говорил мне раньше. – Нет. Я не входил. Я сразу же пошел на улицу и стал разыскивать тебя.
– Тебе нравится наша компания, Ай?
– Да, нравится, – ответил Айелло.
– Тогда почему ты мне лжешь?
– Я не лгу.
– Ты же меня вовсе не искал.
– Нет, искал.
– Послушай, скажи мне правду. Я – парень справедливый. Меня волнует только одно: не сделал ли ты что-то, чего делать не положено? Я пришел только для того, чтобы поделиться с тобой травкой.
– Я не делал ничего такого, чего не должен делать, – сказал Айелло.
– Так, значит, ты что-то все-таки сделал, а?
– Ничего.
– Выкладывай. Что ты сделал, Ай?
– Ничего.
– Я имею в виду, что ты сделал после того, как ушел от Луизы?
– Пошел тебя искать.
– А до того, как ты меня нашел?
– Ничего.
– Это ты донес на Дьянго?
– Черт, нет!
– Неужели не ты? Послушай, он уже мертвый. Меня волнует только, донес ты или нет? Я же не коп!
– Я на него не стучал.
– Ну же, Ай!
– Он получил то, чего заслужил. Но я на него не стучал.
– Заслужил, говоришь?
– Да. Он был гадом. Любой мерзавец, такой, как Дьянго…
– Заткнись!
– ..заслуживает того, чтобы о нем донесли в полицию…
– Заткнись, я сказал! – Я ударил его по губам. – Так это ты? Он прикинулся валенком.
– Отвечай!
– Нет!
Я снова его ударил.
– Отвечай мне!
– Нет.
– Это сделал ты, ублюдок! Ты позвонил копам и сказал про Дьянго. А теперь его убили! А ты недостоин лизать его ботинки!
– Он был убийцей! – завопил Айелло. – Вот почему я им позвонил. Он мерзавец. Проклятый убийца! От него дурно пахло во всем квартале…
Но я больше его не слушал.Мы славно отделали мистера Айелло.Дьянго это бы понравилось.
Дети джунглей
Третий семестр только начался.
Ему придется выдержать и третий семестр, а потом будет еще пять семестров, и вот тогда-то Дейв сможет оставить профессионально-техническое училище в Бернарде и уехать домой. До следующего утра. Это «следующее утро» наступает всегда, но он научился встречать серый восход с презрением.
Он преподавал вот уже целых три года. Он был кротким человеком, не слишком высокого роста, с пристрастием к мятому твиду и шейным галстукам, на которых время от времени появлялись пятна. Фамилия его была Кэмп, и он знал, что дети называли его за глаза «замарашкой», но это его уже нисколько не волновало. Казалось, его больше вообще ничего не волнует, и он частенько размышлял, много ли тридцатилетних мужчин чувствуют то же самое, что и он. Конечно, он должен испытывать совсем иные чувства к профессии преподавателя, а также ожидать отдачи от выбранной профессии, но он давным-давно прекратил ждать чего-либо иного, чем то, что имел. Преподавать — это просто его работа, и ничего больше.
Он старался, чтобы работа его не была слишком утомительной, поскольку усердно избегал неприятных ситуаций с того самого первого дня, как вступил в систему профессионально-технического образования. Это был наилучший выход, и к тому же единственный. Он не был атлетом, который спокойно мог бы наподдать мальчишке, и у него не было ни малейшего желания получить сдачи. Он задавил в себе все побуждения. Он стоял перед классом, убеждая себя в том, что учит детей, и даже сам верил в это.
— Давайте немного успокоимся, — сказал он тихо, прекрасно зная, что ему придется повторить свое предложение по крайней мере трижды, пока мальчишки заткнутся. Но его это совершенно не волновало. Всегда было так, и жизнь приходится принимать такой, какой она есть, особенно в торговом профтехучилище.
— Давайте немного успокоимся, — повторил он, стараясь перекричать громкие мальчишечьи голоса, потом сказал еще раз, а потом повторил еще, и парни наконец обратили на него свое рассеянное внимание.
— Сегодня мы будем учиться писать деловые письма, — сказал Дейв.
Он посмотрел на своих студентов, прекрасно зная, что это предложение будет встречено сопротивлением, но давно смирился с этим.
— Почему это? — спросил Карлтон.
— Потому что я так сказал, — устало огрызнулся Дейв.
— Потому что он так сказал, — передразнил его Карлтон. Он был здоровым парнем с мясистым носом и ярко-рыжими волосами, и Дейв испытывал острую неловкость, когда в первый раз оказался с ним рядом. Грубое, крепкое сложение Карлтона сильно дисгармонировало с изящной фигурой Дейва.
— Ладно, Карлтон, — сказал он, — не начинай.
— Кто, я? — спросил Карлтон, и широкая ухмылка расползлась по его физиономии. — Ну, преп, я на вас удивляюсь! Я же ничего не начинаю!
Дейв кивнул и почувствовал внутри усталую печаль. Он не боялся ни Карлтона, ни ребят, похожих на Карлтона. Нет, совершенно не боялся. Просто… просто масштабы всего, масштабы работы и проблем… Он был лишь маленьким, мягким человеком, окруженным большим училищем с большими проблемами. И возможно, большой человек сумел бы вонзить раскаленный скальпель в нарыв, называющийся училищем, выпустить гной, извести склоки и моральное разложение. Дейв не был настолько большим. Дейв предпочел бы сидеть на галерее и наблюдать за хирургом. Дейв желал оставаться в безопасности. Это было гораздо проще, черт побери!
— Как ты начнешь деловое письмо, Оринго? — спросил он. Оринго смотрел на него пустыми глазами.
— Деловое письмо?
— Да, — подтвердил Дейв. — Как ты его начнешь?
— Ну, дайте подумать. — Оринго почесал переносицу. — Деловое письмо, говорите? Ну, с даты, разве нет, преп? С даты надо начинать, верно?
— Нет, — мягко сказал Дейв. — Начинать нужно… Он услышал звуки потасовки в коридоре и тут же решил, что там происходит кулачный бой. Он старательно избегал кулачных разборок с первого дня своей карьеры преподавателя в Бернарде, Он знал, что не является образцом физической силы, и ему не импонировала мысль о том, что в процессе утихомиривания двух дерущихся учеников ему запросто могут раскроить череп. Он надеялся, что на этот раз это была вовсе не драка, потому что он определенно не смог бы проигнорировать драку прямо за дверью своего кабинета. Когда дверь открылась и в нее просунулась голова Арти Рурка, он с облегчением вздохнул. Рурк улыбнулся и сказал:
— Доброе утро, мистер Кэмп.
Он назвал его официально мистером Кэмпом, как положено преподавателям обращаться друг к другу в присутствии студентов.
Дейв открыл было рот, чтобы ответить, но голова Рурка уже исчезла, и Дейв услышал, как тот сказал кому-то в коридоре:
— Порядок, ребята, заходите!
Лоб Дейва пересекла морщинка. Ему не нравилось, когда прерывали его урок. С него достаточно и учеников, без каких-либо зрителей. Кроме того, он не особенно жаловал Рурка. Рурк преподавал химию. Было что-то общее между трубками и колбами и мощной фигурой Рурка, ростом по крайней мере шесть футов два дюйма, который постоянно хвастался, что «ни один из этих маленьких негодяев» никогда не сможет обвести его вокруг пальца. Дейв внимательно смотрел, как Рурк снова вошел в класс, широко ухмыляясь.
