Эд Макбейн - Дети джунглей (сборник)
– Ну, я решил, если слухи расползлись, ты непременно окажешься поблизости.
– А как могут расползтись слухи, если это известно только тебе одному?
– Ну, я думал…
Айелло оборвал себя на полуслове, а я перестал его слушать. Мы оба одновременно услышали вой сирены патрульной полицейской машины.
– Копы! – сказал я.
А потом мы услыхали еще одну сирену, а потом весь квартал в один миг ожил, сирены выли из каждого закоулка.
***
Уже через каких-нибудь пятнадцать минут все городские полицейские собрались в нашем квартале. Они нагородили баррикад и толпились за своими машинами, решая, как им быть дальше. Я разглядел в толпе полицейских Донлеви, который расхаживал там с самодовольным видом, словно важная шишка. Однажды он зацапал меня, потому что какой-то бездельник из банды “Кровавые короли” получил пулю из самострела, а он решил, что это один из моих ребят, и пытался повесить дело на меня. Я сказал Донлеви, куда он может засунуть свое ложное обвинение, и посоветовал ему не ходить одному в нашем квартале после наступления темноты, а то придется прикреплять его полицейский значок на подушечку, когда его будут хоронить. Он дал мне пинка и сказал, что остерегаться лучше мне, поэтому я плюнул ему на ботинки и обозвал его тем самым словом, которое в таких случаях употребляет мой папаша, а Донлеви был не в курсе дела, поэтому не слишком разозлился, хотя понял, что я его обозвал, но не понял, как именно. Итак, он был тут и изображал из себя важную шишку, приколов свою жестянку к пиджаку, чтобы за версту было видно, что он коп. Все менты носили свои значки на верхней одежде, чтобы их можно было отличить от простых зевак. На улицах теперь было полно народу, и полицейские отгоняли толпу за баррикаду, которую устроили прямо перед домом, где находился Дьянго. Не надо быть Эйнштейном, чтобы понять, что кто-то донес на Дьянго и что копы приготовились его арестовывать.Я подумал, что они не знают, есть у Дьянго оружие или нет, и поэтому стараются спрятаться за своими машинами и боятся высовывать оттуда свои глупые рожи на случай, если он действительно вооружен! Я уже послал Айелло за ребятами, а сам теперь болтался позади толпы, потому что не хотел, чтобы Донлеви заприметил меня и смекнул, что к чему. К тому же во всем квартале было полно полицейских, и если бы не жестянки, отличить их от простых людей без удостоверения было бы просто невозможно, а ведь удостоверения нигде не продаются. Поэтому, когда коп стоял спиной и не был виден его значок, он выглядел как простой смертный, – но, видит Бог, я не хотел испытывать судьбу, пока не подоспеют мои парни.К тому же вокруг машин мельтешили полицейские в форме, они обсуждали тактику и высчитывали, кто умрет первым, если у Дьянго действительно есть оружие. Дьянго родился и вырос в этом квартале, и все ребята знали его с тех пор, как он стал заводилой. И Дьянго всегда был при оружии, даже в те времена, будь то медный кастет, или нож с выстреливающим лезвием, или бритва, или самострел. А позже у него появился тридцать восьмой, которым он хвастался ребятам. Это было как раз перед тем, как ему охрометь, – в то самое время, когда он столкнулся с тем гадом из верхнего города. Я помню, что Дьянго так порезал того парня, что тот больше не мог ходить. Клянусь! Точно. Он порезал ему не только лицо. Он порезал его всего, так что потом парень больше не мог ходить. Этот тип здорово пожалел, что связался с таким умельцем, как Дьянго. Такие, как Дьянго; встречаются редко, но если уж в твоем районе есть такой Дьянго, не знать об этом ты не можешь. Ты знаешь об этом и живешь так, чтобы поддержать репутацию, сечешь? Если в твоем районе есть такой Дьянго, тут не до чайных церемоний. У тебя появляются определенные стандарты, полагаю, их можно назвать даже идеалами. Поэтому мы все в определенной степени сожалеем, когда с Дьянго приходится расставаться вот таким вот образом, но к тому времени за ним, конечно, охотятся, и не только местные власти из-за того типа с верхнего города, но и из-за слухов, что он переправил партию девиц в Коннектикут с целью проституции, во всяком случае, именно в этом его обвиняли на предварительном слушании. А я знаком с парнем, который лично в то время присутствовал на нем, поэтому эта информация исходит, как говорится, из первых уст.Если эти копы еще обсуждают, вооружен Дьянго или нет, я мог бы избавить их от сомнений, если бы только они соизволили спросить у меня. Я сказал бы им, что Дьянго не только при оружии, а что он вооружен до зубов. И если они думают, что просто войдут и арестуют его, то им придется сделать еще одну попытку, а может быть, и не одну. В любом случае какая разница? Потому что у копов такой вид, словно они притащили с собой весь свой арсенал только для того, чтобы вытащить Дьянго из квартиры на седьмом этаже. Улицы уже были заполнены зеваками, копами, репортерами, бригадой “скорой помощи”, и я уж подумал, что в скором времени к нам пожалует сам президент Эйзенхауэр, чтобы поприсутствовать на открытии памятника или чего-то в этом роде. Я уже начинал удивляться, куда, черт возьми, подевались мои парни, потому что крыши довольно быстро заполнялись зрителями, и если между Дьянго и копами будет перестрелка, то мне бы хотелось посмотреть, как он будет их срезать. А если мы не займем удобное местечко на крыше, то дело швах! Я уже собрался было отправиться на поиски Айелло, когда тот появился с Ферди и Бифом.Ферди был парнем моего роста и телосложения, но у него были прямые черные волосы и карие глаза, а у меня волосы немного вьются, да и глаза не то чтобы карие, а янтарные (так говорит Мэри, а она-то уж знает). Мы с Мэри вместе с тех пор, как нам обоим исполнилось тринадцать, то есть вот уже почти три года, поэтому она прекрасно знает, какого цвета у меня глаза, и если она говорит – янтарные, значит, янтарные, и пусть только кто-нибудь скажет, что они другого цвета, ему не поздоровится!
– Это тут дела намечаются? – поинтересовался Ферди.
Ферди сидел на героине, но мы отучили его, потому что в нашей шайке нет места наркоманам. Мы отучили его, заперев в подвале на пару недель. Даже его родная мать не знала, где он находится. Мы обычно спускались в подвал и кормили его каждый день, и все. Он орал, из кожи вон лез, но мы не давали ему даже сигарету с марихуаной. Ровным счетом ничего до тех пор, пока он не избавился от героиновой зависимости. А он от нее избавился! Он послал ее куда подальше. Больно было видеть этого беднягу, но это было для его же блага, поэтому мы разрешали ему царапаться и орать, все, что угодно, но не выпускали его из подвала. Марихуана – это совсем другое дело. От нее не возникает зависимости, но если кто-то хочет присоединиться к моей компании, у него не должно быть отметок от игл на руках. Он может избавиться от этой привычки в любое время, но стоит показать мне ложку и парня, поклоняющегося “белому богу”, и я готов свернуть ему шею. Это правда, говорящая, каков я сам.
– Дьянго там, наверху, – сообщил я Ферди.
– Как вам это нравится?! – сказал Биф.
Биф, должно быть, весит около двух тысяч фунтов без одежды. Он не очень хорошо говорит по-английски, потому что приехал из какой-то европейской страны и еще не научился говорить как следует. Но он, негодник, здоровый, к тому же отличный парень для шайки, особенно когда приходится обходиться без оружия – например, когда копы проводят зачистку или что-то в этом роде. Это случается время от времени, но это ничего не значит, особенно если ты знаешь место, где можно пересидеть, а терпения у нас хватит.
– Вы, ребята, что-то слишком долго, – заметил я.
– Да я только что подошел, – сказал Ферди.
– Ты настоящий тормоз, – сказал я. – Только посмотри на крыши, черт тебя подери! Откуда мы будем теперь смотреть? Ребята подняли головы и увидели толпу народа.
– Мы втиснемся, – сказал Биф.
– Втискивайся знаешь куда? – ответил я ему. – Там все взрослые. Сунешься к копам, и они засунут тебя в могилу.
– А как насчет Тесси? – спросил Ферди.
– А что насчет нее?
– Ее хаза как раз напротив. Мы пойдем к ней и получим места прямо в первом ряду.
– А ее старики? – кисло спросил я.
– Они оба зарабатывают хлеб насущный, – ответил Ферди.
– Ты уверен?
– Парень, мы с Тесси вот так, – сказал Ферди и скрестил два пальца.
– Кто первый? – спросил Айелло, и мы все бросились к дому Тесси.
***
Она не открывала дверь, пока мы не сказали, кто мы такие. Даже после этого ей не слишком понравилась эта идея. Она играла в кошки-мышки с Ферди, и он принялся ее умасливать:"Давай, куколка, открой нам” – и все такое прочее, пока я не сказал ей, что, если она не откроет, я снесу эту дверь к чертям собачьим с петель. Она начала ныть, что не одета, поэтому я велел ей накинуть что-нибудь на себя, потому что, если дверь не откроется на счет “три”, я начну ее выбивать.Тогда она открыла дверь. Она была в свитере и юбке, и я заметил:
– Ты быстро умеешь одеваться, а? Она кивнула, а мне захотелось вмазать ей по губам за то, что она соврала мне. Больше всего на свете я ненавижу лгунов! Мы подошли к окнам и открыли их настежь, а Тесси и говорит:
