Они должны умереть. Такова любовь. Нерешительный - Хантер Эван (Ивэн)

Если бы отвезти ее куда-нибудь…

Но он должен…

Но…

Да, он должен поехать прямо в полицию.

Всё же, если бы…

Нет.

Нет, надо ее куда-нибудь деть.

Он все не сводил глаз с девушки.

Пожал плечами и пошел обратно в подвал. Подошел прямо к холодильнику у стены, открыл дверь, посмотрел внутрь и сразу увидел, что ему придется вынуть все полки. Первые две он вытащил довольно легко, но с третьей пришлось как следует повозиться, зато четвертую нужно было только приподнять, и она вынулась. Он поставил все четыре полки около топки, потом обхватил холодильник руками и попробовал поднять его. Он был слишком тяжел, даже для него. Он никогда не сможет пронести его через подвал к задней двери.

Он подумал, что, может быть, следует отказаться от этого плана. Все-таки ему надо отвезти ее в полицейский участок.

Он продолжал глядеть на холодильник.

Наконец, он снова обхватил его руками, но на этот раз просто приподнял один конец и переставил его вперед, потом приподнял задний конец и уоже передвинул его. И так, чередуя ножки, он довел холодильник до двери во двор. Перевалил таким же способом через порог двери, затем стал передвигать его к откинутому заднему борту грузовика. Он совсем не устал. Передвигать холодильник на ножках к машине было совсем нетрудно. Но сейчас он знал, ему понадобятся все силы, чтобы поднять его до уровня пола кузова и перевалить внутрь.

Он смотрел на девушку.

Он все ждал, что она шевельнется или еще что… Может быть, откроет глаза.

Он чуть присел и, обхватив руками холодильник, начал выпрямляться. Холодильник выскользнул у него из рук, глухо стукнулся всеми четырьмя ножками о цементную дорожку и остался стоять. Он снова взял его, на этот раз напрягшись каждой клеточкой своего тела, изо всех сил поднимая его, кряхтя. Подняв до уровня пола, перевалил его, дав упасть ему задней стенкой на пол кузова.

Потом пододвинул его к середине кузова, открыл его дверь, поднял девушку и положил ее внутрь. Она вся туда не помещалась.

Он переложил ее головой вперед и попытался закрыть дверь, но она не помещалась.

Он попробовал повернуть ее набок и согнуть ноги, поджав их, но и это не получалось. Он стал нервничать, потому что боялся, вдруг кто-нибудь включит свет или откроет окно, или выглянет во двор и увидит, как он пытается запихнуть девушку в холодильник.

Он сломал ей ноги.

Закрыл дверь.

Сел в кабину и медленно тронулся.

Город был весь как безмолвная пустыня. Он не знал, куда ехать, он не знал, где бы он мог ее оставить. Он не хотел, чтобы кто-нибудь нашел этот холодильник, потому что тогда найдут и девушку, и узнают, кто она, и, может быть, даже как-то узнают, что этот холодильник из меблированных комнат миссис Доуэрти, и начнут свои опросы. Он нашел реку почти случайно. Он знал, что город окружен водой, но ему не приходило в голову, что он может просто подъехать к берегу реки и сбросить туда холодильник. Он случайно попал на небольшой мост, посмотрел вниз, увидел отражения огней в воде и только тогда понял, что смотрит вниз на реку. Съехав с моста, он тут же повернул влево от моста и подъехал к заброшенному доку, где одиноко стоял пустой товарный вагон на ржавых рельсах. Задним ходом он подъехал к самой воде. Начал думать, какая здесь глубина. Он подошел к борту дока и, встав на четвереньки, попытался увидеть отметки ватерлинии на борту. Ничего не было. Он не хотел сбрасывать холодильник на мелководье. Его сразу найдут, это не годится.

Он залез обратно в кабину и поехал дальше.

Теперь, когда он знал, что ему нужно сбросить холодильник в реку, он начал целеустремленно искать место, где будет достаточно глубоко. Он не знал, как определить, где глубокое место. Хорошо бы попасть к доку или мосту, где есть отметки. Но вероятность найти такое место казалось…

Мост!

Ведь если он…

Да просто подъехать…

Середина моста.

Ограда.

Можно просто…

Он начал искать мост. Надо быть предельно осторожным, придется сделать вид, что с машиной что-то неладно… Да, вот именно так, дождаться удобного момента, спокойно, не торопясь, холодильник ведь такой тяжелый. Да.

Да.

Он поехал по городу, думая, что самое лучшее — это высокий мост. Холодильник упадет с большой высоты и уйдет глубоко в ил на дне реки. Да, лучше всего будет высокий мост. Он автоматически направился к самому высокому и длинному мосту, который был ему известен. К тому, что соединял город с территорией соседнего штата. Он въехал на мост, который, казалось, раскачивается от сильного ветра. Он начал думать, будет ли холодильник падать по отвесной прямой или ветер отклонит его.

Он остановился.

Быстро подошел к капоту и поднял его.

Он встал перед капотом, как будто копался в двигателе, но на самом деле он зорко посмотрел на дальний конец моста и приближающиеся огни. Как только не будет ни одной машины, он подойдет к кузову, сдвинет холодильник к краю и под прикрытием грузовика понесет его. С проходящих машин его не будет видно. Он внимательно следил за машинами вдалеке. Огни промчались мимо.

И вдруг сразу никого не стало.

Не было видно ни одной машины даже вдали.

Надеюсь, получится, подумал он.

Он быстро подошел к кузову, домая, как тяжело будет поднимать холодильник, и вдруг неожиданно почувствовал, что он удивительно легок. Он мог поднять его, почти не напрягаясь. Он почти почувствовал легкое головокружение, когда поднял холодильник, — в самом деле, он был легкий. Он обошел угол кузова, зашел за грузовик и, придерживая, свалил его на ограду. Еще раз быстро взглянул вниз, чтобы убедиться, что под мостом нет парохода. И легко подтолкнул холодильник. Он смотрел, как падает его груз, удивляясь чувству пустоты и легкости в своих больших руках. Он становился все меньше и меньше и вдруг с звучным всплеском исчез в воде, взметнув вверх столб воды. Промчалась встречная машина. Вода внизу успокоилась, все шире расходился круг белой пены. На дальнем конце моста показались огни машины. Он быстро вернулся к мотору грузовика и опустил капот. Еще раз подошел к парапету и в последний раз посмотрел на воду под мостом.

Уже никто бы не мог сказать, что в воду что-то сброшено. Он завел машину и поехал по мосту на территорию соседнего штата. Он проехал около мили, миновал будку сбора платы за проезд, сделал разворот и поехал обратно в город. Поставил грузовик в гараж и пешком пошел в дом миссис Доуэрти. Ни на улице, ни в холле никого не было. Дом спал. Он поднялся к себе в комнату и лег в постель.

Он уснул почти мгновенно.

Дверь открылась.

Это была Эмилия.

Она умылась, убрав с губ помаду, вошла в комнату, закрыла за собой дверь, медленно и старательно заперла ее на замок. Положила свою сумочку на комод и повернулась к нему, опираясь руками о дверь за своей спиной.

— Эй, — позвала она.

Он посмотрел на нее.

— Привет.

— Скучал без меня?

— Да.

— Скажи мне.

— Скучал без тебя.

— Роскошная у вас там ванная в коридоре, — сказала она. Так и стояла она у двери, не спуская с него глаз, с еле заметной странной улыбкой на лице. — Голубая туалетная бумага — просто роскошь.

— Я не заметил, — сказал Роджер.

— Ты не очень-то наблюдательный человек, правда? — Она запнулась только на одном слове «наблюдательный», выговорила совсем невнятно, чуть не проглотив. Она была не совсем пьяна, но сильно перебрала и теперь стояла у запертой двери, заложив руки за спину и привалившись спиной, на лице — странная, озорная, иногда даже дурная усмешка. Он смотрел на нее и думал, как она красива, и тут же подумал, что лучше бы ей уйти поскорее отсюда, пока не сделал ей плохое.

Она отодвинулась от двери.

Подошла к тому месту, где он сидел на краю кровати, и придвинулась к нему, так что их колени соприкоснулись. Потом серьезно и торжественно, с пьяным достоинством положила ладони с растопыренными пальцами, как два веера, на его руки, подняла его лицо кверху, наклонилась и поцеловала его в губы своими открытыми 1убами. Он обхватил ее руками, и его громадные, как чаши, ладони сомкнулись за ней, накрыв ее ягодицы. Он все время думал, как ему хочется любить ее, и думал, что мать, конечно, будет возражать, какой бы красивой она ни была. Мать, конечно, будет говорить, что она — цветная девушка. Мысленно он удивился, что уже успел обеспокоиться о том, что его мать думает про девушек, с которыми он встречается. Какого дьявола он должен беспокоиться, о чем именно думает его мать. И вдруг он ясно понял, что давно, уже очень давно тревожится о том, что подумает его мать и что так было в прошлую ночь, когда он наконец мысленно послал ее к дьяволу, дав себе волю с рыжеволосой девушкой, — так ведь это-то и было плохо, поэтому ему и пришлось сделать ей плохое.