Эдуард Фикер - Операция "C-L"
- Порой плохое предчувствие - дело нешуточное, - сказал я. - Вашего жениха, пани Дворская, ранило при железнодорожном происшествии. Его пришлось оперировать. Сейчас он в больнице.
- Где мне искать его? - спросила она.
- Пока что видеть его нельзя. Ранение очень серьезное. Я и сам еще с ним не беседовал.
Помолчав, она тихо сказала:
- Если вы должны переговорить с ним раньше меня, значит, это не обычное крушение?
Притворяться дальше не имело смысла.
- Да, это случилось при чрезвычайных обстоятельствах. Вам ведь известно, где работает ваш жених. Сегодня я не могу сказать вам ничего больше. Товарищ Ленк уже вне опасности. И скоро вы его увидите. А до тех пор не наводите о нем больше справок. Вас все равно к нему не пустят. Мы обещаем регулярно сообщать вам о его здоровье. Придет время, и я сам проведу вас к нему.
Все это я сказал тоном, не терпящим возражений, и она встала, чтобы уйти. Вид у нее был оскорбленный, и благодарить меня она не собиралась.
- Одну минуточку, - остановил я ее.
Она молча ждала.
- Я был бы вам очень признателен, если бы вы вспомнили подробнее, о чем вы беседовали с товарищем Ленком утром двадцать седьмого июня.
- Это уже похоже на допрос, - сказала она спокойно.
- Возможно, вам известно что-то, что поможет нам выяснить причину этого железнодорожного происшествия.
Гелена Дворская недобро усмехнулась, и на ее лице появилось какое-то новое выражение, в котором я, однако, не усмотрел ничего особенного, зато Карличек так и уставился на нее из своего угла.
- Он сказал только, - ответила она наконец, - что должен куда-то явиться точно к двенадцати и опасается, как бы чего-то не произошло.
- С кем? Или с чем?
- Не знаю.
- Он утверждал, что это предчувствие, плохое настроение или что-то в этом роде?
Гелена Дворская на миг заколебалась.
- Да, именно так он говорил.
- А вам не показалось, что он просто не хочет ничего объяснять?
- Мне показалось, - она глянула на меня искоса, - что он что-то скрывает от меня. Самый род его занятий не располагает к излишней болтливости. И то немногое, что он сказал, я просто из него вытянула. Я действительно испугалась за него. Он был чем-то слишком взволнован.
- Пани Дворская, - говорю я, - если бы речь шла о случайном железнодорожном происшествии, мы смирились бы с так называемым предчувствием, хотя сны в основном отражают прошлое, а не будущее, и прошлое совсем недавнее. У человека возникает какое-то чувство страха или, во всяком случае, остается неприятный осадок.
- Понимаю, - спокойно кивает головой Гелена Дворская, - но, думаю, вы ошибаетесь.
Я не считаю разговор оконченным и продолжаю сидеть за столом.
- Мы наверняка вам вскоре расскажем, что там произошло, а вы пока что постарайтесь припомнить все подробности своего последнего разговора с женихом. Советую вам хорошенько обо всем поразмыслить.
- Куда его ранило? - спросила она вдруг.
Она держалась внешне все так же спокойно, только слегка побледнела. А я, повернувшись к Карличеку, попросил:
- Карличек, возьмите на себя труд регулярно сообщать пани Дворской о состоянии здоровья товарища Ленка.
- С огромным удовольствием, - поклонился галантный Карличек.
- А пани Дворская, надеюсь, обещает никому не рассказывать о нашей беседе.
- Да, старшему лейтенанту Ленку это могло бы повредить - с серьезным видом подтвердил Карличек.
Гм, светлая голова этот Карличек. Его не нужно учить, как и что ей говорить. Уже одним тем, что он привел ее ко мне, он завоевал ее доверие.
Прощаясь, Гелена Дворская лишь кивнула мне головой. Карличек галантно распахнул перед ней дверь.
Они ушли.
А я задержался в кабинете. Мне не хотелось выходить вместе с ними. К тому же нужно было еще переговорить кое с кем по телефону. Я снял трубку. Правда, уже наступил вечер и я не был уверен, что застану нужных мне людей.
Один из директоров Национального банка, Будинский, был дома. А начальника отдела сейфов Ржержиху я так и не поймал. Зато разыскал шофера бронированного «мерседеса», перевозившего на станцию двадцать миллионов.
Странную нервозность Ленка, о которой рассказала Дворская, никак не удалось объяснить. Гелена Дворская допускала, что Ленк что-то от нее скрывал, но с двенадцати часов дня, когда он появился в банке, и до последней минуты никто ни разу не заметил, чтобы Ленка что-то беспокоило. На мой прямой вопрос Будинский заявил, что редко встречал такого до удивления спокойного, рассудительного и внимательного человека. Был ли Ленк взволнован? Ни капли. Явился точно, только, по-видимому, спешил. Дыхание его было прерывистым. Но через несколько секунд он успокоился и внизу, у сейфов, явно скучал от бездействия.
Я позвонил на квартиру знакомому подполковнику.
- Странно, что вы спрашиваете об этом, - ответил подполковник своим медвежьим басом. - Да, услышав о банке, Ленк на мгновение побледнел, лоб у него покрылся испариной. Помню, я еще спросил, не болен ли он, он сказал, что нет. Я предложил ему рюмку водки, но Ленк отказался.
- Разрешите узнать, товарищ подполковник, - сказал я, - вы курили, когда к вам пришел Ленк?
- Вы ведь знаете, что я все время курю, - проворчал подполковник.
Да, пожалуй, от табака подполковника Ленку действительно могло стать дурно. Подполковник курил такие чудовищные сигареты, что от них, как говорится, мухи дохли. Мы не переставали гадать - где он их выкапывает?
Я поблагодарил и повесил трубку.
Значит, в банке Ленк вел себя спокойно, хотя о чем-то время размышлял. О чем же?
5
С уголовным розыском я договорился о дальнейшем сотрудничестве, во всяком случае о том, что временно оставляю Карличека у себя.
- Что ж, мы не против, - ответили мне, - как раз сейчас его посылают на учебу. Ему, вероятно, не очень хочется, вот он и старался завоевать ваше расположение. И, как видно, это ему удалось.
Я заверил их, что занятий Карличеку все равно не избежать.
Одному из самых опытных и способных наших сотрудников, прозванному Ястребом, я поручил подробнейшим образом изучить взаимоотношения Войтиржа, Шрамека и Враны. Этот Ястреб внешне ничем не напоминал своих летающих собратьев. Так его прозвали за острую наблюдательность. Свойство нужнейшее. Ведь сейчас предстояло тщательно собрать самые незначительные подробности, которые бы поддержали нашу версию с французским ключом.
Поиск двух туристов я предоставил уголовному розыску. При этом я не скрывал, что не очень-то верю в успех, да и считаю эту линию второстепенной.
Что касается Ярослава Ленка, то у меня составилось о нем довольно странное, даже парадоксальное представление, что было нелепо. Ведь Ленк, казалось бы, самый надежный из всей четверки в почтовом вагоне, один-единственный вызывал подозрения своим поведением.
Пока что допрашивать его было нельзя. А даже если бы и было можно, разве сошлешься на столь слабый аргумент, как нервозность Ленка перед отъездом, которая внезапно исчезла после двенадцати часов дня.
Конечно, может быть, познакомясь с его личной жизнью, удастся объяснить это странное обстоятельство. Хотя я имел на это право, но мне не хотелось преждевременно открыто проявлять недоверие к такому человеку, как он, и посылать в его квартиру с обыском. И я рассудил, что лучше будет мне самому взять на себя эту неприятную обязанность.
Пожалуй, я слишком уж ограничил свою деятельность кабинетной работой, сводя воедино и анализируя материалы, доставленные мне другими. Ведь есть же и у меня неплохой практический опыт, благодаря которому мне поручили возглавить группу расследования. И к тому же, хотя заключение о полном уничтожении серии было составлено специалистами, все же подписал его я.
Правда, характер происшествия создал такую ситуацию, которая лишила меня всякой возможности действовать самому. Ведь не мог же я один опрашивать всех пассажиров и вести поиски убийцы у железной дороги! А вот теперь мое вмешательство могло быть оправдано.
- Карличек, - сказал я, - может, заглянем на квартиру Ленка? - Карличек нисколько не удивился, ведь это вполне соответствовало его роли частного детектива.
- Я как раз хотел вам это предложить.
- Но постарайтесь быть немы как могила. Вы всегда чертовски болтливы, надеюсь, все же иногда можете сдержаться.
Весьма польщенный моим приглашением, Карличек заявил, что я могу на него положиться.
- Подозрения в отношении Ярослава Ленка, к сожалению, растут, - добавил он. - Гелена Дворская все больше и больше начинает склоняться к мысли, что во время последнего разговора он ее обманывал, говоря о каких-то предчувствиях. Так когда мы отправляемся?
В это время мне уже дали подробный список всех болтов и гаек, используемых при монтаже почтового вагона типа ВТ-0019. Поэтому я слегка притушил нетерпение Карличека.
- В вагоне триста двенадцать болтов нужного нам размера, - сказал я.
