Николай Леонов - Пир во время чумы
— Я с тобой согласен, — неожиданно сказал Гуров. — Но мы обязаны хотя бы что-нибудь предпринять, а уж потом звонить. Сейчас мы едем в город. Ты купишь себе и майору какую-то приличную штатскую одежонку, а я пешком пройдусь по городу, переговорю со старыми друзьями, хотя ждать от этих разговоров совершенно нечего.
— И схватишь пулю.
— Это вряд ли. Я пригласил в гости главаря одной из двух группировок. Он хотя бы из любопытства должен меня не трогать до нашей встречи.
— Черт тебя подери, почему ты решил, что он человек любопытный? — Стас ударил кулаком по столу.
— Мне так кажется.
— А мне не кажется, я убежден, что ты человек нормальный. В любой драке бывает то больше шансов, то меньше. У нас их просто нет.
Стас был взбешен не на шутку.
— Как ты полагаешь, почему Петр послал нас в командировку именно в Котунь? — вкрадчиво спросил Гуров.
— Боялся, что мы, находясь в Москве, начнем вмешиваться в чужую работу, и ты наломаешь дров, — ответил Станислав.
— Покажись психиатру.
— Грубо и не аргументированно, — обиделся Стас.
— Но точно. Петр на что-то рассчитывает, но сегодня не имеет нужной информации. Он очень надеется ее получить и хочет, чтобы мы в тот момент находились на месте, — с уверенностью сказал Гуров. — Мы обязаны держаться и ждать, только когда человек бухнется головой о каменную стенку, у него не возникнет сомнений, что дорога окончена.
— Опомнись, здесь не стенка — здесь автоматная очередь в грудь.
— Прекрати на меня наскакивать. Надо — и будешь ждать, — отрезал Гуров. — Сейчас мы едем в город. Ты — в магазин, я — к своим бывшим приятелям. Зачем? Не знаю. Но необходимо двигаться, стоя или сидя на одном месте, никакого результата добыть невозможно. Я выразился ясно? Сними мундир, надень пиджак и плащ майора. Напиши ему записку, хотя я убежден: мы вернемся раньше, чем он проснется.
Они сели в “Ауди”, когда подъехали к шлагбауму, сторож неторопливо вышел на крыльцо с двустволкой в руке.
— Михалыч, кто будет спрашивать — вернемся часа через два, — приспустив окно, сказал Стас.
— Лады, господин полковник. — Мужик улыбнулся. — Гляжу, ты замаскировался, а тачку твою все одно каждый деловой знает.
— Ну и пусть, — засмеялся Стас. — Мы в законе.
— Быстро трезвею, Станислав. — Сторож закурил. — Разреши зайти, стакан принять?
— Да ради бога. Бывай.
Сторож проводил машину взглядом, вытащил из-под куртки телефон, набрал номер и сказал лишь одну фразу:
— Выехали в город, вроде бы на пару часиков.
Эту фразу слышали и сыщики в машине. Гуров отключил аппарат, сказал:
— Служит.
— Иначе нельзя, условия жизни такие. В городе, несмотря на три прошедших года, Гуров ориентировался прекрасно. Проехали здание цирка, которое нынче не было ни праздничным, ни веселым, остановились через два дома.
— Ты видел город? — спросил Стас.
— Палатки словно в Москве — “сникерсы”, бутылки, цветы, внутренняя подсветка, а людей нет.
— Только три часа, — задумчиво произнес Стас.
— Позже будет еще меньше, — убежденно сказал Гуров. — Видишь, между палатками шныряют то ли дети, то ли карлики?
— Люди идут, согнувшись, и не шныряют, а ползают, на земле ищут. Интересно, за счет чего палаточники живут?
— Снова рассуждаешь. Отправляйся в универмаг, купи одежду, посмотри людей, — сказал Гуров, но Стас не двигался, словно не слышал.
— Ты сказал интересное слово “купи”, подразумевается, что у меня имеются деньги.
— Извини, забыл. — Гуров достал из кармана конверт, полученный от Бунича, вынул пачку сотенных долларовых купюр. — Обменяешь. А мне отдай всю свою отечественную наличность.
Стас вынул бумажник, уложил в него доллары, выгреб стопочку командировочных, передал другу и съехидничал:
— И ни в чем себе не отказывай.
— Через час на этом месте. Стас, учти, приказываю — не ввязывайся ни в какие скандалы и драки, если даже при тебе станут убивать.
Гуров выпрыгнул из машины, подошел к ближайшему магазинчику, взглянул на витрину, перешел в соседний. За прилавком скучала белокурая девица, из-за портьеры доносилась чужая гортанная речь.
Увидев Гурова, девица перестала заниматься ногтями, распахнула ресницы, прогнулась в талии, выставив грудь. Хвастаться девушке было чем, бретельки грозили вот-вот лопнуть.
— Здравствуй, дочка, и выдохни, я по достоинству оценил твое богатство.
— Здравствуйте, господин, что желаете?
— Я желаю Ахмеда, Жорика и Сулико, в общем, хозяина, — ответил Гуров и погладил девушку по пышному плечику.
— Что-нибудь не так? — Девушка призывно облизнула губы.
— Все как следует, красавица. — Гуров вновь улыбнулся.
— Минутку. — Продавщица скрылась за портьерой, гортанные голоса зазвучали громче, затем в зал вышел молодой парнишка с ниточками усов над верхней губой.
— Чего шумишь, что тебе? — Парнишка подбоченился, из-под полы выглянула рукоять пистолета.
Гуров помолчал и посмотрел на пацана своим “нехорошим” взглядом. Малый съежился, оправил пиджак, жалко улыбнулся.
— Чего желаете?
Выдержав паузу, Гуров сказал:
— Отца позови.
Юноша исчез, появилось взрослое лицо “кавказской национальности”, впилось в единственного покупателя цепким взглядом, явно решая: как держать себя с неизвестным? Гуров помог ему самым простым способом.
— Добрый день, дорогой хозяин! — Он поклонился. — Держать себя со мной лучше уважительно. Обойдется значительно дешевле, да и врачи не понадобятся. Я не имею чести знать, к какому народу ты принадлежишь, но я кланяюсь твоим предкам, живым и усопшим, и уверен, что ты достоин своего славного рода.
Хозяин часто кивал, все более понимая: кем бы незнакомец ни был, с ним следует держаться уважительно.
— Я слушаю вас, уважаемый, — тихо проговорил он.
— Скажи мальчику, чтобы он убрал “ТТ” из-за пояса, тем более что в нем нет обоймы, — лениво сказал Гуров и присел на прилавок.
Хозяин что-то крикнул на своем гортанном языке, и в зал мгновенно внесли кресло, в которое и пересел Гуров. Закурив, он произнес:
— У меня небольшие сложности, надеюсь, ты поможешь их разрешить. Я в вашем городе гость, вечером ко мне придет человек. Большой человек. Я должен его угостить, мне нужны коньяк, водка, виски, джин.
— К вашим услугам, уважаемый. — Хозяин махнул рукой на стену, уставленную разноцветными бутылками.
— Ты не понял меня. — Гуров устало вздохнул. — Я же тебе сказал: ко мне зайдет большой человек. Он попробует твое пойло, спросит, где я его взял, и к утру твоя лавочка и все, что стоит в этом ряду, сгорит. Повторяю, мне нужны водка, коньяк, виски, шоколад.
— Понял, все понял. — Голова хозяина мелко затряслась, он что-то закричал, за портьерой раздались топот, возня.
Хозяин несколько раз убегал, возвращался, показывал Гурову бутылки, сыщик даже не поднял головы, лишь сухо сказал:
— Я не знаток, и мне лично беспокоиться нечего. Ведь это твоя голова, а не моя.
Наконец собрали ящик бутылок разного калибра, положили несколько коробок шоколадных конфет.
— Посчитай. — Гуров вытащил стопку российских денег, понял, что их не хватит, достал из внутреннего кармана пачку долларов.
— Аллах! — Хозяин замахал руками. — Это мой подарок. Шайтан меня забери, если я возьму деньги.
— Тебе виднее. — Гуров положил в карманы бутылку водки и бутылку коньяка, две плитки шоколада. — Я отпустил машину, приеду через час. — И, не поклонившись, вышел.
Я ничем не отличаюсь от рэкетиров, рассуждал Гуров, подходя к подъезду Классика, когда увидел, как от дома отделилась темная фигура. Сыщик мгновенно шагнул к столбу, почувствовав в руке холод “вальтера”.
— Лев Иванович, — тихо произнес незнакомый мужчина, — вам маленькая бандероль от Петра Николаевича. Я сегодня улетаю. Что ему передать?
— Я его люблю... и пусть не хоронит на Ваганьковском. Я не заслужил.
— Понял. — Мужчина протянул Гурову целлофановый пакет и скрылся.
Судя по форме и весу, в пакете лежала книга. Гуров вздохнул, позвонил в дверь. Вспомнил, что и три года назад звонок не работал, вошел в подъезд, постучал в квартиру направо — там обитал Классик.
— Входи, Лев Иванович, знаешь, что дверь не запирается, — раздался на удивление знакомый молодой голос.
Гуров увидел Классика и Сильвера, которые неторопливо пили чай. В комнате ничего не изменилось: та же китайская ширма, загораживавшая необъятную кровать, рядом с ней манекен во фраке и цилиндре, буфет времен покорения Крыма. Только лицо хозяина как бы помолодело, и глаза стали еще больше. А вот Сильвер абсолютно не изменился, так же хитро косил и ухмылялся своим мыслям.
Гуров молча выставил на стол бутылки, положил конфеты, снял плотную куртку, переложив “вальтер” в карман пиджака.
— Здравствуйте, ребята, рад вас видеть, — сказал он и сел к круглому столу.
