Наталья Лапикура - Покойник «по-флотски»

Валерий Лапикура, Наталья Дапикура

Покойник «по-флотски»

Кофейная мельница

(необходимое предисловие)

Кофейная мельница со сломанной ручкой – вот и все, что осталось мне на память об Алексее Сироте. Остальные его вещи растащили соседи. Почему никто не польстился на это произведение ереванского завода «Метиз» – тому две причины. Во-первых, культура ручных кофемолок оборвалась в Киеве с окончательным становлением советской власти 1920-го года и в дальнейшем так и не возродилась. Во-вторых – сломанная ручка. Мой друг Алексей – или, как мы его называли, Олекса – бывало, говорил:

– С армянами рискованно иметь дело всерьёз, что-нибудь да схалтурят. Вот возьмем кофемолку: жернова хорошие, а ручка – полова.

Мельничку Сирота выцыганил у кого-то из своих знакомых. Они в силу своего исключительно посконного происхождения мололи ею перец. «Село! И сердце отдыхает…» Но как раз этот привкус перца впоследствии и придавал кофе Алексея абсолютно неповторимый вкус. Именно поэтому мой друг Сирота мужественно терпел мучения, причиняемые обломком ручки во время процесса помола. Найти что-либо милосерднее Алексей так и не смог. Что поделать – у каждого времени свои дон кихоты и свои мельницы.

Мы познакомились в высоких коридорах бывшей Первой Киевской классической гимназии, ныне – гуманитарного корпуса Национального Университета на бульваре Шевченко. Мой филологический факультет был, как и сейчас, на третьем этаже, Алексей уже долбил классическую философию на втором. «Трояк» по политэкономии социализма, который я получил с третьей пересдачи, по обычаям тех лет, навеки положил конец моим мечтам о науке. Я подался во вторую древнейшую профессию – журналистику. Алексей Сирота, хоть и не конфликтовал с марксистско-ленинским учением, все же признался как-то, что залило оно ему сала за шкуру изрядно. Вместо аспирантуры, куда его приглашали как отличника учёбы и члена партии, возник мой друг в рядах Киевского уголовного розыска Главного управления МВД УССР по городу Киеву. Как говорят психологи, сработал классический «эффект Коти».

«Эффект Коти» – название феномена происходит из старого анекдота о муже, его жене и ее любовнике. Этот любовник, которого едва не поймали на горячем, успел спрятаться в шкаф с образцами парфюма знаменитой фирмы «Коти». Почему они были в квартире любовницы – несущественно. Суть в том, что под утро этот бедняга вылетел из шкафа с диким воплем: «Дайте скорее говна понюхать!» Вот это и есть «эффект Коти».

Если кто-то до сих пор не понял, объясняю. Наилучший способ избавиться от пагубного влияния на психику пятилетки штудирования, теории научного коммунистического мировоззрения – пойти в менты. Или, как говорили во времена нашей молодости, – в легавку. Вот отправишь в вытрезвитель сотню-другую обрыганных алкоголиков, соберешь в мешок «до кучи» две-три расчленёнки, то есть, разделанных преступником на части трупов; пополнишь свою память разнообразием всего произведенного человечеством мата, – и снимет получше бабки-ворожеи. В клинических случаях, говорил Алексей Сирота, помогает хорошая эксгумация, желательно, в дождливую погоду.

Алексей служил в уголовном розыске как раз в разгар эпохи, которую называли «застоем». Она начиналась первым бескровным переворотом в Кремле, а заканчивалась грязной кровавой войной в Афганистане. Семидесятые годы, брежневские времена…

Времена туалетной бумаги, которой не было в продаже потому, что она вся шла как «непищевая добавка» в дешевую вареную колбасу, о которой и до сих пор со слезой умиления вспоминают те, кто Леониду Ильичу шнурки завязывал. Времена, когда каждый год дорожала выпивка, исчезала закуска, зато изобретались все новые и новые ордена. Времена, когда каждый выходной был чьим-то профессиональным праздником и День Советской милиции занимал в табеле о рангах место между Днём Советской Армии и Международным Женским днем 8-го марта. Легавым подфартило, ибо сам зять Брежнева служил в МВД, а его шеф Щелоков жил с генсеком в одном подъезде на Кутузовском проспекте, 26.

Это были времена, когда милицию, как преступников на этапе, контролировали два учреждения: «отделы админорганов» компартийного аппарата и зловещее КГБ. Роль моськи, с лаем бегающей вокруг, была отведена Прокуратуре СССР. И не дай Бог тебе, честному или глупому менту, сделать шаг влево или вправо. Конвой стрелял без предупреждения. И не мазал!

Это были времена, когда за политические анекдоты давали до пяти лет лагерей, а вести дневники было еще опаснее. Киевский журналист Валерий Марченко погиб в темнице как раз из-за заметок, которых и не собирался публиковать. Поэтому нормальные люди полагались на память. Сейчас, когда со времени описанных мною событий прошло двадцать пять, а то и тридцать лет, кое-что может показаться нереальным, надуманным или приукрашенным. Не знаю… Возможно! Я над этим не задумывался. Я брал в руки старую кофейную мельницу со сломанной ручкой и опять слышал иронические интонации моего друга Алексея Сироты, который морщился, преодолевая сопротивление куцего куска металла, и говорил:

– Какой ты сваришь кофе – зависит от того, как ты смелешь зёрна.

Покойник «по-флотски»

«Нет большей мерзости, чем сбежавший из джезвы кофе. Я уже не говорю о плите, которую приходится отмывать».

«Ой, что там лежит за покойник?

То ли сам генерал, то ль полковник?

То не сам генерал, не полковник,

А то старой бабки Маньки полюбовник».

Понимаешь, если бы в жизни трагическое и смешное были четко поделены, то это была бы уже не жизнь, а облдрамтеатр, где половина зала борется со сном, но уснуть не может, потому что слишком уж громко кричат актеры на сцене. И слишком громко храпит вторая половина зала, которая привыкла к крику дома или на работе.

От автора: Большинство текстов в моей истории написаны от имени Алексея Сироты. И, по возможности, именно так, как он мне все это рассказывал. Свою роль я ограничу краткими заметками и необходимыми разъяснениями, вызванными тем, что за много лет многое и изменилось – от государственного строя до привычек и названий улиц.

Итак, декорация классическая. Поздний вечер, на улице слякоть и решающий год какой-то из пятилеток. На кухне моего друга – уютно. Алексей морщится – мелет кофе – и рассказывает свою историю.

Алексей Сирота:

Я о чем конкретно? Смотри: прихожу как-то с утра на работу, а в отделе хохот – через два этажа слышно. Это при условии, что стены у нас метровые, еще с царских времен, и двери двойные. Захожу – и ноги мои прирастают к полу. В кабинете полно народа, чуть ли не весь розыск. Посреди комнаты на табурете сидит мужчина лет сорока и по глазам его видно – его здесь нет. А должен быть, потому, что вокруг него бегает женщина, приблизительно того же возраста, и кричит:

– Козлина старый! Чтоб тебе повылазило! А будешь смотреть! Будешь смотреть!

И через слово дубасит его толстой папкой какого-то уголовного дела по голове. Только странички разлетаются! А наши солдаты правопорядка, вместо того, чтобы прекратить это безобразие, катаются от хохота по полу. Кто-то уже и пену пускает в конвульсиях. Я тебе говорил, что мне ноги отняло? Так вот! Потому, что папка, из которой странички, как бабочки, вылетают, это криминальное дело, которое я вел полгода. Обшарил всю Шулявку, дважды порвал штаны в столкновениях с тамошними собаками и однажды подрался с несовершеннолетними хулиганами, которые почему-то решили, что я к их девочкам клинья бью. Потому как – был я в штатском, а они пива перебрали. Вчера с вечера я наконец-то сдал ее Старику и вот – на тебе!

Собрал я силу воли в кулак, бросился на эту бешеную, вырвал у нее остатки дела, саму ее вытолкал в коридор и подпер спиной дверь. Она, правда, еще минут пятнадцать бушевала с той стороны, но столярка выдержала. Тем временем мои коллеги из состояния истерики вернулись к нормальному состоянию через промежуточный этап нервной икоты. Потерпевший мужчина, правда, так и остался в ступоре до суда. Дали ему, забегая вперед, немного и условно. Потому, что судье с заседателями, когда прокурор обвинение дочитал, пришлось вызывать «неотложку». Пересмеялись лишку. А последней каплей была реакция прокурора, который закончил свою речь словами:

– При всем моем уважении к суду, я не могу понять, что же тут смешного?

А суть была в чем? Этот «козлина старый» зачем-то приперся из командировки на сутки раньше. Какого лешего?… И конечно, без предупреждения. С вокзала примчался домой, как молодой. Сюрприз жене решил сделать, а сделал себе судимость. Открывает дверь, заходит на цыпочках в супружескую спальню – там полумрак, но с порога видно, что над нижней половиной его благоверной какая-то посторонняя голая задница делает возвратно-поступательные движения. Мужчина, опять таки, на цыпочках, выходит в кухню, берет самую большую сковородку с ручкой, хорошенько разогревает ее на газовой плите, тихонько возвращается в спальню и с размаху ставит на постороннюю задницу (а процесс продолжается!) что-то типа знака качества или личного клейма ОТК.