Хорошая девочка должна умереть - Холли Джексон
— Но давай будем пореже разглядывать трупы, ладно? — Мать кивнула на экран. — У нас в доме десятилетний ребенок.
— Ой, прости, — съязвила Пиппа. — Я совсем забыла, что Джош научился видеть сквозь стены.
— Если честно, он и не на такое способен, — сообщила мать, переходя на шепот и с тревогой оглядываясь. — Не знаю, как он умудряется… Джош слышал вчера, как я выругалась, хотя могу поклясться, что в тот момент он находился на другом конце дома. А почему они багровые?
— Что? — удивилась Пиппа. Она проследила за маминым взглядом. — А, это называется трупными пятнами. Скопление крови после смерти. Возникают, потому что… Тебе правда хочется знать?
— Не особо, милая. Я просто делаю вид.
— Я так и поняла.
Мать повернулась к двери, хрустнув фольгой на голове. На пороге она замерла.
— Джош скоро уедет в гости, его заберут с минуты на минуту. Давай я приготовлю нам двоим что-нибудь вкусненькое на завтрак? — Мать с надеждой улыбнулась. — Блинчики, например.
У Пиппы пересохло во рту; язык неимоверно раздулся и прилип к нёбу. Раньше она обожала мамины блинчики: толстые и так густо политые сиропом, что склеивались губы. Сейчас же от одной мысли о них тошнило. Тем не менее она изобразила радостную улыбку.
— Здорово. Спасибо!
— Вот и славно. — Глаза у матери заблестели, и она прищурилась, тоже широко улыбаясь.
Слишком широко, неестественно.
У Пиппы поджало живот. Это она виновата. Родителям тоже приходится участвовать в ее спектакле и играть за двоих, потому что она не справляется со своей ролью.
— Значит, жду тебя внизу через час. И не думай, что увидишь на кухне старую измученную маму. — Она указала рукой на волосы. — Вместо нее будет яркая красотка.
— Конечно, — кивнула Пиппа. — Надеюсь, что кофе, в отличие от старой мамы, она варить умеет.
Мать закатила глаза и вышла, буркнув, что у Пиппы с ее отцом одинаково дерь…
— Я все слышу! — пронесся по дому голос Джоша.
Пиппа фыркнула и провела пальцами по мягким подушечкам наушников, лежавших на шее. Она погладила оголовье, где пластик сменялся шероховатой бугристой наклейкой с логотипом подкаста «Хороших девочек НЕ убивают». Наклейку сделал Рави, когда она выпустила последний, самый сложный эпизод второго сезона: историю о том, что произошло внутри заброшенного фермерского дома, сожженного дотла, с кровавыми лужами на траве, которые потом пришлось смывать из шланга.
«Ты такая грустная», — писали ей в комментариях.
«Странно, что она распереживалась, — возражали им другие. — Сама выбрала эту тему».
Пиппа рассказала, чем все закончилось, но не сообщила главного: финал истории окончательно ее подкосил.
Натянув наушники, она снова закрылась от мира. Никаких посторонних звуков, только гудящий шум в голове. Пиппа притворилась, будто у нее нет ни прошлого, ни будущего. Так становилось легче: ты словно паришь в воздухе. Голову редко удавалось избавить от лишних мыслей. Да и наушники не защищали от посторонних звуков. В уши ввинтился пронзительный звон. Пиппа перевернула телефон и проверила уведомления. Пришло письмо через форму на сайте. То же самое сообщение: «Кто будет искать тебя, когда ты исчезнешь?» — с анонимного адреса: [email protected]. Адрес всякий раз был новым, а вот текст — одинаковым. Пиппа получала подобные письма уже несколько месяцев вместе с другими красочными комментариями от троллей. По крайней мере, это послание было более поэтичным и задумчивым, нежели прямые угрозы изнасилования.
Кто будет искать тебя, когда ты исчезнешь?
Пиппа замерла, глядя на экран. За все это время она ни разу не задумывалась над ответом.
Будет ли кто-то ее искать? Хотелось бы думать, что да. Рави. Родители. Кара и Наоми. Коннор и Джейми Рейнольдсы. Нэт да Сильва. Возможно, детектив Хокинс; в конце концов, это его работа. Наверное, Пиппу будут искать. Хотя вовсе не обязаны.
«Стоп!» — велела она себе, преграждая дорогу нехорошим мыслям. Не принять ли еще одну дозу?
Пиппа покосилась на второй ящик снизу, где под фальшивым дном рядом с одноразовыми телефонами лежали таблетки. Лучше не стоит, она и без того чувствует себя уставшей, будто в тумане. Лекарства нужны ей для сна — и только.
Впрочем, у нее есть план. У Пиппы Фитц-Амоби всегда есть план, и неважно, составлен ли он наспех или вдумчиво.
В таком состоянии, как сейчас, она долго не протянет. По счастью, Пиппа знала, как все исправить и вернуться к нормальной жизни. И уже приняла меры.
Надо начать с главного и самого сложного вопроса — заглянуть себе в душу, найти слабое место и понять, чем оно вызвано. Когда она разберется в себе, дальше пойдет легче.
Два тесно связанных между собой дела в последний год стали смыслом ее жизни. Они оказались слишком запутанными, крайне сомнительными, неочевидными и непонятными, полными серых пятен и двояких толкований, отчего события потеряли всякий смысл.
Эллиот Уорд до конца дней останется в тюрьме — но был ли он плохим человеком, истинным чудовищем? Он не представлял никакой опасности. Эллиот совершил ужасный поступок, и не один, однако Пиппа верила, что поступил он так из любви к дочерям. Конечно, в его действиях было мало хорошего, и все же сделать иной выбор он не мог, у него были связаны руки. Истина лежала где-то посередине.
А Макс Хастингс? Здесь серых пятен Пиппа не видела: Макс Хастингс состоял исключительно из черно-белых красок. Он был опасен — в нем жила тьма, которая пряталась под внешним лоском и обезоруживающей улыбкой. Пиппа цеплялась за это убеждение, словно оно единственное держало ее на краю. Макс Хастингс стал ее навязчивой идеей, кривым зеркалом, с которым она сравнивала все вокруг, включая себя. Тем не менее Макса оправдали, он не сядет в тюрьму. Черно-белые краски опять размазались в серое пятно.
До освобождения Бекки Белл оставалось четырнадцать месяцев. Пиппа писала ей после суда над Максом, и Бекка ответила, поинтересовавшись, не хочет
